Работает геоморфологом.

Занимается изучением рельефа поверхности Земли. По значимости для человечества профессия занимает второе место после бизнес-мотиваторов. Ходит с рюкзаком по спине матушки России с линейкой и что-то записывает. Романтизирует свою профессию и свое место в ней. Называет себя снегом. Потому что уходит в марте, а возвращается в ноябре. Жители средней полосы, они такие сентиментальные. В Новосибирске его называли бы е….ом ( местное выражение ),в лучшем случае - дедом Морозом.
Любит говорить: не пей водку, и это зло не приведет тебя ко второму злу – женщинам. Что убережет тебя от третьего зла – венерологии. Все эти беды считает приметой слабости духа и вместо этого дышит свежим воздухом. Всегда в движении, ноги держит в тепле, уберегая мысли от порока.
Ходит, как уже известно, по местам нетронутым, девственным. В небе над этими местами не оставляют след самолеты. Они стараются пролетать незаметно и как можно быстрее. Говорит, однажды видел тирранозавра. Животное трусливо пряталось за валуном. На вопрос, с каких пор тирранозавры стали бояться людей, пожимает плечами.
А я знаю, почему. Полгода без душа. Пахнет как лауреат Грушинского фестиваля. Суслики как домино валятся, когда ветер с его стороны. Лосей рвёт на медведей, когда он мимо проходит. Когда он мимо идет, у тех и других одна мысль - лишь бы не погладил.
И вот идет с рюкзаком, никого не трогает. И вдруг видит – огонь меж сосен. Огонь в лесу для геоморфолога это как мотоцикл для ацтека. Говорят, некоторые даже в обморок падают. И тут из кустов выскакивают трое. Лохматые, в свитерах, дышат сероводородом. Лапти на последнем издыхании. В бородах каша. В головах листва. Хватают, смеются и ведут к костру со словами «смотрите, чевой-то мы поймали». Оказалось, старатели. Искали золотишко, не нашли. Уже какой год пытаются выйти в Томскую губернию и доложить об этом замначгубчека товарищу Еремееву. Показывают карту Алтайского округа 1918 года. Он пригляделся: посреди карты написано - «Киргизская степь», а на полянке - котелок на огне и несколько баб.
Бабы в шкурах. Где они взяли баб в шкурах – непонятно. Оказалось, поварихи. Три года назад от геологоразведчиков отстали. Неделю уже со старателями кружат. Старатели младшему, кому слегка за девяносто, говорят – сбегай за водочкой пока.
До ближайшего магазина одна тысяча восемьсот тридцать два километра. Он этот магазин знает. Там в одном отделе продают водку, снегоходы и йод. До Улан-Батора на пятьдесят километров ближе. Если уж быть совсем душным, то плюс еще двести кэмэ – и можно купить сакэ.
Пока то да сё, старатели геоморфологу шепчут - с бабами поосторожнее, они с прибабахом. Говорят - вы нас только до вертолета проводите, а там мы сами улетим.
Через полчаса малой приходит с полной сеткой. Говорят: тебя только за смертью посылать. И тут все начинают петь. Сначала по одному, потом хором. Бабы стараются пуще всех. Просят взять с собой и дальше. Им говорят, что это решительно невозможно. Поскольку крупы осталось только до Хандыги. Пели, пили, пили, пели.
Просыпается – утро. Костер чуть дымится. Волк из котелка ест. Он с двумя бабами под шкурами. Старателей след простыл. Шкуру откидывает – так и есть! Компас украли! Вместе с трусами. Бабы говорят – теперь он, как мужчина серьезный, должен нести за них ответственность. Потому что они ему не гулящие какие-то. Выяснилось: вчера планировались две первых брачных ночи. В связи с нападением гнуса было решено оптимизировать мероприятие до одной общей. Где-то в этот момент компас и был украден.
Погоня длилась до Саянского горного хребта. К этому месту обычно приходят все, кто вышел из дома без компаса. Отсутствие трусов создавало трудности на каждом шагу. Банальное переступание через поваленное дерево грозило катастрофой. Прыжок через ручей с тайменями призывал к подвигу.
Через два месяца китайцы его поймали, отмыли. Надели на него трусы и передали куда следует. Сейчас ходит, лечится. Говорит, уколы от бешенства ставит. На российско-китайской границе пограничная собака в пах укусила. Многие верят.
Вячеслав Денисов
#рассказы