Одинокий почтальон

Станция ключников на Аказии напоминала аляповатый восточный дворец. Странно, конечно. Всем известно, что ключники стараются копировать архитектуру местного населения, вот только в этом мире не было разумных форм жизни, копировать нечего. Ну разве что природу. Однако и она здесь довольно скудна: растресканное выжженное плато, пучки гигантских синеватых колючек да редкие водоёмы с тёмной неньютоновской жидкостью, так похожей на земные зыбучие пески. И вот посреди всей этой пустынной серости, тянется к небу белоснежными арками и куполами витиеватое здание. Как будто некий шутник вырезал картинку из сказки про арабскую ночь и поместил её посреди ночного кладбища.
По мере приближения к станции начали проступать различные архитектурные изыски, не видимые издалека. Давид не стал заострять на них внимание. В прошлый раз нагляделся. Да и гадать, зачем ключники построили здесь дворец, ему не хотелось ни тогда, ни сейчас. Не всё ль равно? Существа, чьи технологии могут поспорить с богами, не считают нужным отвечать на вопросы простых смертных.
Что действительно заботило Давида, так это неудачное завершение командировки. Точнее, не совсем неудачное: адресата он нашёл, вот только вручить посылку не получилось. Мёртвым письма ни к чему. Теперь предстояло встретиться с заказчиком — невысоким лысоватым мужчиной, желавшим вернуть сбежавшую супругу. Давиду всегда было тяжело в такие моменты. Нет ничего хуже, чем сообщать о погибших близких. Он всегда чувствовал толику своей вины в случившемся, даже если оказывался вовсе не при делах. Как сейчас. Глупо вышло: ночью угодила в злополучные зыбучие пески. Хотя может ли смерть быть глупой? Конец всегда одинаков, нет разницы в каком обличии он постучится в дверь.
Остановившись возле входа на станцию, Давид нащупал в кармане жетон путешественника, принадлежавший женщине. Жалко мужика. Ему даже пришлось заложить собственную квартиру, чтобы купить историю для оплаты прохода сквозь врата. Видимо, не сомневался, что супруга просто застряла на чужой планете и не может придумать рассказ для проклятых ключников. Наивный. Давид был уверен, что побег женщины далеко не так необдуман, как хотел изначально представить её муж. Конечно же, он оказался прав. Устав от однообразия и унылого быта, беглянка нашла отдушину в немолодом, но кипящим жизнью археологе. Понять её можно. С одной стороны, работа — дом — работа, а с другой — приключения, древние загадки, новые миры. Их тайная связь продолжалась несколько месяцев и укреплялась с каждым днём. А потом случилось то, что должно было случиться: женщина сбежала со своим любовником. Только место они выбрали не самое романтичное, впрочем, у археологов могут быть собственные понятия о красоте.
Давид вошёл в украшенный арабской вязью зал ожидания. Воздух внутри оказался чересчур насыщен духом восточных пряностей. Не очень приятно. Такое ощущение возникает, если зажечь ароматическую палочку в тесной комнате — приятный запах специй быстро сменится удушающим туманом. Впрочем, палочек в зале не было, как и тумана, только подушки на мягких коврах, рядом с каждой из которых стоял небольшой столик с кофейником и набором посуды. Подушки были пусты — желающих в ближайшее время пройти сквозь врата не наблюдалось.
В противоположной от входа стороне зала обнаружилась дверь. За ней была комната, где, развалившись на низком диване, Давида уже ждал ключник — невысокое пухленькое существо, с головы до ног покрытое светло-коричневой шерстью. Он добродушно улыбался, держа в руке мундштук от стоящего рядом кальяна.
Давид застыл в дверях. За всё время работы ему удалось повидать немало ключиков. Эти существа и раньше не брезговали вредными привычками, словно бы намекая, что мало чем отличаются от остальных рас. Они часто встречали путника, пыхтя трубкой или наслаждаясь дорогим вином. Кто-то рассказывал, будто его однажды угощали благородным коньяком, а один парень и вовсе клялся, что по ошибке чуть было не попробовал какое-то инопланетное пойло. Врал, скорее всего. Никто не слышал, чтоб ключники хоть раз чего-то напутали. Как бы то ни было, но теперь и у Давида будет история о необычной встрече.
— Здесь грустно и одиноко. Поговори со мной, путник, — произнёс ритуальную фразу ключник и приглашающим жестом указал на диван напротив.
Кивнув, Давид уселся на предложенное место.
— Моя история о сожалении, — начал он.
— О сожалении? — улыбнулся ключник. — Любопытно.
— Да… — Давид замялся. — Знаешь, на Земле есть такие люди, их называют межпланетные курьеры. Правда, мне это название не очень нравится, предпочитаю проще — почтальоны. Звучит немного старомодно, зато почтальон не вызывает ассоциаций с какой-нибудь доставкой еды из ресторанов или модной одежды на дом — с этим справится любой, а вот доставить письмо в иные миры… Отныне эта задача крайне сложная. Между прочим, не без вашей помощи. Плата за вход историями, которые способны рассказать далеко не все — отличный фильтр, — Давид сделал паузу, ожидая реакции, однако ключник лишь меланхолично булькнул кальяном. Вздохнув, рассказчик продолжил:
— Как я уже говорил, эта история о людях, что в порывах бессмысленных чувств совершают безумства, а потом жалеют о содеянном. Недавно опытный почтальон получил предложение доставить послание девушке, пропавшей в одном из двухсот доступных миров. Её муж очень переживал исчезновение супруги. Он продал всё то немногое ценное, что имел, лишь бы оплатить недешёвые услуги доставки. Всё оказалось просто, даже не потребовалось прыгать по разным планетам, в надежде наткнуться на следы беглянки. Опрос свидетелей, записи с камер наблюдения, осмотр личных вещей указывали на то, что она сбежала вместе с новым возлюбленным. Почтальон нашёл их на Аказии, однако к этому моменту девушка уже была мертва. Можно? — Давид указал на кувшин, притаившийся в стенной нише. Ключник кивнул.
В кувшине оказалась простая вода — то, что нужно. Давид хорошенько отхлебнул. Прохладная жидкость волной разлилась внутри него, гася разгорающиеся угли воспоминаний. Почему он так переживает за чужих людей? Неужели это просто из-за неудачи с заданием? Надо бы взять себя в руки, иначе однажды можно не заметить и пожар в душе, а жить на пепелище — такое себе. Хотя, может, так и становятся циниками — профдеформация и всё такое.
Давид вернулся на диван.
— Узнав о смерти девушки, почтальон уже собирался уходить, когда её любовник рассказал, что она всё время жалела о своём браке. Каждый раз твердила, что несчастлива и давно живёт точно робот, на автомате. Она больше не видела света в конце тоннеля, и так продолжалось, пока не появился он — её маленький луч, рассеявший тьму. Археолог. Интересный мужчина, не чета её мужу, вот она и сбежала. Вот и результат. Сожаление сжирало её изнутри, пока не толкнуло в объятия смерти.
— Я не вижу здесь противоречий, — ключник оторвался от своего кальяна, — героиня хоть и недолго, но была счастлива. Не сожаление привело её к смерти — это сделал фатум.
— Может быть, — Давид кивнул, — но из-за возникшей ситуации круг страданий возрос. Не нужно быть гуру психологии, чтобы понять: археолог сожалеет о своей беспечности. Он корит себя за то, что не уследил, не спас, потащил неподготовленного человека в опасный мир. Он забросил свои исследования и всё чаще начал прикладываться к бутылке. Прошло совсем немного времени, а человек стал никем, живым мертвецом. Сожаление выедает его разум и волю.
Давид перевёл дыхание. Поискал на лице ключника хоть какую-то эмоцию. Ничего. С таким же успехом можно было искать эмоции у плюшевых кукол — стеклянный взгляд сквозь собеседника да вечно натянутая добродушная улыбка.
— Её муж тоже сожалеет, — продолжил свой рассказ Давид. — Он пока не знает о случившемся и переживает только за побег супруги. Однако когда почтальон принесёт печальные известия, я уверен, мужчина будет сожалеть о потраченных деньгах, времени и своей неспособности удержать жену. Да, у людей есть такая странность. Почему-то при расставании отвергнутые часто задаются вопросом: что же сделано не так? Почему от меня ушли? Они думают об этом, думают, пока не приходит сожаление. А вместе с ним — уныние. Бесконечные думы, как бы всё случилось, поступи они в жизни по-другому.
Давиду показалось, что его собеседник задремал. Он протянул было руку, дабы растормошить ключника, как вдруг огромные раскосые глаза существа, так напоминающие героев аниме, резко распахнулись.
— Я слышал множество таких историй, путник, — скучающим тоном затянул ключник. — Здесь грустно и одиноко…
— Это ещё не конец истории, — перебил Давид, дрожащим от смеси волнения и негодования голосом. — Знаешь, что я думаю, ключник? Сожаление — это тупиковый путь. В моей истории все вокруг страдают от него. Даже почтальон наполнен этим дурацким чувством. Ему не хочется возвращаться, не хочется смотреть в щенячьи глаза заказчика и быть при этом его палачом. Да, скорее всего, известие о предательстве и смерти супруги окончательно добьёт несчастного. Вот если б почтальон вышел пораньше, если не задержался на таможне, не сидел в кафе… может, он смог бы успеть её спасти. Вернуть домой в целости и сохранности или, на худой конец, получить письменный ответ заказчику. Понимаешь, ключник, сожаление не просто бессмысленная штука, это чувство даёт ложную надежду всё изменить, покопавшись в прошлом. Вот только это всё не наяву. Прошлого не вернуть, хоть тысячу раз переигрывай события в своей голове. Люди сгорают, зная при этом, что ничего не смогут изменить.
Давид замолчал, чувствуя, как покраснел. Ключник спокойно выпустил длинную струю густого дыма, кивнул своим мыслям и произнёс:
— Ты развеял мои грусть и одиночество, путник. Ступай во врата и продолжай свой путь.
Немного помешкав, Давид поднялся. Он уже готовился рассказать новую историю, но, как оказалось, эмоциональная концовка чем-то зацепила ключника. Уже в дверях его остановил тихий голос:
— Сожаление — не бессмысленная эмоция, Давид. Чувства неспроста дарованы эволюцией всем разумным расам. Однако во всём важен баланс. Сожаление дано не для сжигания существ изнутри, хотя, бесспорно, оно на это способно. Сожаление даёт возможность осознать свои ошибки, оценить проделанный путь, скорректировать его и наметить новые цели. Вселенная не терпит хаоса, Давид, помни об этом. А теперь ступай во врата, ищи свой путь.
Давид обернулся. Хотелось что-то сказать, спросить, уточнить, но диван оказался пуст. Рука сама коснулась кармана, где покоился жетон погибшей женщины. Давид сквозь ткань слегка погладил его, обдумывая сказанное.
— Спасибо, ключник, — прошептал он в пустоту и решительно вышел.
#ВаняМилославский