Одеяние для дракона

На острове Таа́ри, где Рассвет с Зарёй среди облаков танцуют, а Закат для Луны на лире играет, жил каменный дракон, и звали того дракона Алара́угар. Не было среди местных драконов никого больше его, не было никого сильнее. Была шкура его крепчайшим гранитом, что не под силу был ни когтям, ни клинкам, ни магии. Был рык его гласом горных лавин и бушующего шторма. И хоть не наделён от рождения он был пламенным дыханием, со временем научился он пожирать целые скалы, дабы при нужде извергать их из своего чрева струями бурлящей магмы, от которой не было спасения. Однако же, пусть и ценят драконы крепкость чешуи, громкость голоса и жар внутреннего огня, казалось Алараугару, что суждено ему остаться до скончания веков в одиночестве.
Дело было в том, что единственным он был каменным драконом в этих землях. Давным-давно разбился у берегов острова Таари пиратский бриг, и когда принялись драконы обследовать его брошенный экипажем остов – нашли они в трюмах единственное яйцо, что было похищено пиратами где-то в дальних землях. Так и оказался Алараугар чужим среди местных драконов – единственным каменным среди грациозных радужных, мудрых розовых и величественных бронзовых.
Пока был он ещё мал – ничто не мешало ему с прочими детёнышами заниматься весёлыми детскими делами. Того более, радовались драконята, когда присоединялся к их компании «большой братик», ведь рёв его заставлял бежать в ужасе даже самых опасных хищников, коих драконам в юном возрасте следовало опасаться, а забравшись на его мощную шею – могли другие дотянуться до самых больших и сочных плодов, коими, разумеется, угощали и его. Но по мере взросления всё чаще начинали бывшие друзья и подруги сторониться добродушного гиганта. Ведь когда их броня сияла: у кого в цвет закатного неба, у кого – в цвет юной радуги, а у иных – лучилась отблесками крыльев Рассвета на глади океана – Алараугар оставался таким же серым и невзрачным. Когда танцевали они среди золочёных облаков – он лишь сбивал их с ритма ураганом из-под своих чудовищных крыльев. А когда прочие самцы уже нашли самочек, пред которыми жаждали исполнить танец призыва – Алараугар боялся даже подойти к любой из них, ведь был уверен, что будет отвергнут.
Ходит среди людей предание, мол, умирают драконы не от старости или стрелы, а от любви, что не помещается в сердце. Вот только каждый дракон знает – чушь это всё. Пришли бы к ним люди – мигом бы поняли, что любить крылатые умеют как никто другой. Но приходят они лишь собирать линялую чешую да обломки когтей и шипов на продажу, а самые злобные – чтобы воровать. Вот и не знают они ничего о том, как любят драконы. А вот ежели любовью этой поделиться не с кем – становится им тяжко.
Долго пытался каменный гигант расположить к себе хоть кого-то из дракониц. Могучими лапами крушил он скалы и двигал саму земную твердь, создал ущелье, где вой ветров складывается в прекрасную песнь – долго дивились сородичи, великим зодчим нарекли его, но ни одна из дракониц не прилетела, дабы насладиться этой музыкой рядом с ним. Многие годы искал он в пещерах прекрасные самоцветы, дабы выложить ими на стенах общинного зала сюжеты легенд его народа. И когда свет проникал внутрь через вырубленные в стенах и потолке колодцы – оживали эти фрески, постоянно меняясь, когда падал он с той или другой стороны, светило солнце ярко или затмевали его тучи. Тогда нарекли его великим художником, но ни одна из сородичей не пришла, дабы любоваться ими рядом с ним. В недрах своего логова создал он магмовую печь исполинских размеров, где ковал прекрасные украшения, вбирающие в себя свет солнца, клинки, рассекающие даже частицы воздуха, попавшие на них, и прекрасных бронзовых птиц, что летали в глубинах драконьих пещер, как живые птицы на поверхности. Нарекли его тогда великим кузнецом, но и тут ни одна из сородичей не явилась, дабы вместе с ним поразмыслить над чертежами и схемами.
Отчаялся Алараугар. Всё реже спускался он в свою мастерскую, ведь не было у него более вдохновения, а без него прекрасной работы не сделать. Поднимались в небо парами его недавние друзья, а он только и мог, что лежать на высоких скалах, наблюдая за миром. Долго живут драконы и не имеет для них значение время. А посему лежал он на скалах месяц за месяцем и год за годом, не замечая, как всё больше становится частью этих скал. До тех пор лежал, пока однажды, потревожив его сон, радужным сполохом не опустилась рядом с ним драконица И́ша.
– У Эштао́рра и Таана́ри вылупились детёныши, в общинном зале собирают большой пир, а наша колючая бука сидит себе и в ус не дует! – насмешливо крикнула она, ткнувшись мордочкой в шею гиганта. – Полетели! Выпьем молочного эля, потанцуем – мигом придёшь в себя, а та-ам… Говорят, на берег выбросило кита – спасти бедолагу не успели, но Эштаорр теперь готовит из него просто невообразимое угощение! Без твоей помощи не управимся!
Медленно, словно готовая обрушиться лавиной скала, каменный гигант пришёл в движение. Давно уже никто не звал его на празднования, да он и сам не особо жаждал на них присутствовать, но сейчас сердце его впервые за многие годы наполнилось радостью.
– Благодарю за предложение! – прогремел он, неуклюже склонившись пред драконицей. – Но не испорчу ли я снова столь славное событие своей неуклюжестью? Да и праздничных украшений у меня отродясь не было…
Иша в ответ лишь ехидно оскалилась и слегка боднула гиганта мордой в шею.
– Зачем они нужны, если нынешний твой наряд затмит любой прочий! – рассмеялась она, творя перед Алараугаром воздушное зеркало – облако тумана в котором, словно в серебряной сфере, отражалось всё вокруг.
В изумлении замер Алараугар. Уж сколько времени провёл он в мастерской, за сложнейшими чертежами и приспособлениями для работы с металлом и камнем, а никогда бы не подумал, что природа без его ведома может такую красоту создать, ещё и из него самого! Вместо угрюмого гиганта в каменном панцире смотрел на него из зеркала дракон в одеянии, коему и сама Астала́йа, вождь радужной стаи, позавидовала бы! Вместо струящихся шелков покрывали его чешую плющи и лианы, которым удобно было цепляться за большие, неровные плиты. Воздушные корни деревьев изящными браслетами и кольцами оплели мощные звериные лапы. Грибы, проросшие в земле и мху, скопившимся в сочленениях пластин, опоясали шею и плечи разноцветным ожерельем. А навершие хвоста и вовсе превратилось в настоящий букет – так полюбилась его ребристая форма птицам и мелким зверькам, устроившим на хвосте дракона склад провизии.
– Ну, на такое я, пожалуй, соглашусь. – довольный неожиданным результатом столь долгого созерцания, улыбнулся Алараугар, насколько позволяли подвижные чешуйки на морде.
* * *
Никто не смеялся над каменным драконом на том празднике. За годы, что провёл он на скале, забыли все и про помехи, что чинил он своими размерами, и про его неуклюжесть. Зато помнили они и про каменный сад в древнем ущелье, и про сияющие в свете большого очага узоры, и про металлических птиц и мотыльков, парящих промеж каменных колонн…
Тут-то и понял каменный дракон – не в других была вина, что поныне он оставался одиноким. Лишь сам он воздвиг вокруг себя неприступные стены, безуспешно дожидаясь, пока кому-нибудь придёт в голову их преодолеть. Теперь же, наслаждаясь музыкой, песнями и угощением вместе со всеми прочими, он был как никогда рад тому, что эти времена прошли. А когда Иша, также скучавшая без спутника, позвала его с собой прогуляться под сенью вечернего леса, где уже затеяли свой танец беспечные светлячки – он не задумываясь согласился.
С тех пор дружба меж ними крепла с каждым днём. А узнав, что радужной драконице тоже по нраву творчество и ремёсла – отвёл он её и в свою мастерскую, откуда они – мастер камней и металла и искусная ткачиха и древодея – вернулись лишь спустя много дней, закончив работу над великолепным птичьим маяком, что и поныне сияет над лесом их острова, указывая созданиям небес, что здесь они всегда могут найти приют и пропитание в своих вечных странствиях.
И, говорят, за время этой работой дружба Иши и Алараугара переросла во что-то… Так скажем, большее. Так что никто не удивился, что вскоре каменный гигант уже сам появился на пороге радужной красавицы – несущий в когтях корзинку с угощением и облачённый, как и в тот раз, в наряд из переплетающихся лиан и распустившихся соцветий. И уж тем более нечего удивляться было тому, что Иша, привлечённая его танцем, тотчас же поднялась за ним в небеса.
Но ежели не проводил он долгие годы в неподвижности на скалах – когда успел он вновь обрасти порождениями лесов? Этот вопрос нередко задавали драконята взрослым, когда те завершали эту историю. На что взрослые всегда отвечают – вероятно, вслед за кузнечным и камнерезным ремеслом, овладел Алараугар и искусством садоводства. Ведь живут драконы ох, долго, и знают – всегда есть время учиться новому.
#ЕфимСтепанов