Дядя Федя

Александр Викторович Зайцев
Не любил дядя Федя - мой сосед по деревне - девятого мая, дня Победы.
Ох, как не любил. Потому как посмеивался над ним народ, герой, мол,
штаны с дырой. Не воевал ни дня, а всё к ветеранам примазывается. Очень
такие слова старику обидны были, потому, как не даёт война выбирать
судьбу солдату - что сама, не глядя, отвалит, то и твоё.
Просился он на фронт с самого первого дня, да не брали по молодости, но к
сентябрю сорок второго, наконец, пришёл и его срок идти на фронт.
Бросили их, едва обмундировать успев, под Сталинград, но, управились там
без них и завернули в пути под Ярославль. В Ярославле долго учили
военному искусству. Больше окопы рыть приходилось. Да и как зимой рыть?
Мороженая земля не пускала внутрь, отталкивала даже кайло и лом.
Долбили окопы, потом соединяли их траншеей в полный профиль, а затем
траншею расширяли. Получалась большая братская могила. Госпиталей в
Ярославле много, и не каждый раненый со смертью справиться способен. Так
что учёба такая была востребована.
К Курской дуге, наконец-то, бросили его часть на фронт. Долго везли в
эшелоне, потом короткими летними ночами шли к фронту. И вот, когда, до
передовой оставалось-то уже километр-полтора, попала их рота под
артналёт. И упало-то три всего снаряда, а распорол осколок дяде Феде
штаны вместе с задницей так, что санинструктор едва кровь остановила. В
медсанбате наложили швы, успокоили - к концу месяца, мол, за немцами
бегать будешь не хуже нового. Да не тут-то было. Загноилась рана, в жар
бросило. Отправили дядю Федю в госпиталь. Там лечили, резали, но ничего
не помогало. Стал подумывать дядя Федя в свои неполные тогда
девятнадцать о смерти. И не то что бы очень расстраивался по этому
поводу, а даже с лёгкой надеждой - очень уж его рана эта его вымотала.
Режут и режут, а толку ноль. Не зря, видать, могилы-то рыл, старался.
Теперь отведут и ему уголок в такой вот коммуналке. Однако, с помощью
рентгена, который только что поставили в госпитале, нашли врачи
малюсенький осколок засевший у кости. Резали долго, но вытащили. Пошёл
после этого дядя Федя на поправку, но ещё чуть не полгода провалялся в
госпитале на брюхе. Да и то ладно, жизнь спасли - это главное.
Вернулся он в родную деревню на костыле - рана ходить не даёт. Долго
хромал дядя Федя. Сначала на костыле, потом с палкой. Прихрамывает же до
сих пор. Как жить мужику в деревне, когда одна рука вечно костылём
занята, я не знаю. Тут двух-то не всегда хватает. А он умудрялся.
История дяди Фединой войны смеха у деревенских не вызывала. Бывало,
конечно, и попрекнут бабы срамным, «несерьёзным» ранением, но больше
так, для поддержания разговора. Мужики, кто с войны вернулся, тоже
ничего зазорного в том не находили - на то она и война, чтобы калечить
без разбора. Сами раненые-перераненые понимали толк в этом.
Шли годы, грязь войны забывалась. Подвиги же помнились. И у мальчишек,
родившихся после войны, скособоченная фигурка хромающего дяди Феди
вызывала смех. Как же - герой, штаны с дырой. Мальчишки росли, не ведая и
доли того, что испытал дядя Федя по госпиталям, становились взрослыми.
Теперь уже их дети, бегая по улицам деревни, кричали вслед хромому
старику те же обидные слова, услышанные от родителей.
А дядя Федя боялся выйти на день Победы в тех медалях, которые ему
вручались как инвалиду войны к юбилеям Победы, которую и он приближал,
как мог. И не его в том вина, что так всё получилось.
Не любил дядя Федя день Победы. Боялся быть осмеянным людьми, за чьё
будущее он уходил воевать и воевал бы не хуже других, если бы война не
распорядилась иначе.
© Copyright: Александр Викторович Зайцев, 2015
Свидетельство о публикации №215073001460
#МистикаВойны