Дырка от бублика | Ирина Соляная

Степанида увлечённо грызла бублик. Это был спасательный круг, выручавший из пучин лютого голода. Презент принёс в кабинет следователя Матузкова участковый Будкин.
— Здра жла, товарищ капитан, — коротко махнул кистью у околыша фуражки Будкин, — преступление раскрыто.
— Преступление? — спросил Матузков и даже приподнялся со стула.
— Так точно. Ограбление булочной.
— Не слышал о таком преступлении.
— Два часа назад в дежурную часть обратилась путём совершения телефонного звонка гражданка Тютькина, которая доложила, что осуществляет трудовую деятельность в качестве кассирши булочной номер один на улице Героев. И ввиду взлома замка неизвестными лицами она не может приступить к вышеозначенной трудовой деятельности без опасения встретить злоумышленника. Я осуществил выезд на место происшествия и произвёл задержание гражданина Пыжикова, ранее судимого за покушение на кражу. Гражданин Пыжиков доставлен в отделение милиции и находится в дежурной части, — отрапортовал Будкин и добавил в адрес Степаниды: — Угощайтесь, товарищ мелкая лейтенантка.
Степаниду дважды просить не пришлось.
— Экий ты расторопный, — то ли похвалил, то ли поругал Будкина капитан, — ну, веди сюда Пыжикова.
Участковый откозырял, щёлкнул каблуками и вышел за дверь.
Домовой Борода слетел с форточки, на которой он качался, как на качелях, от скуки, и переместился к высокому шкафу со множеством ящичков. На каждый была прикреплена бумажка с буквой алфавита, и, найдя букву «П», домовой потянул ручку на себя и возликовал: «Павлов, Петров, Поросеночкин, Пронин, Пупков, Пыжиков!»
— Что нам известно о нём? — спросил капитан, хотя знал подноготную всех преступников.
— За ним числится целых два покушения на кражи! — самодовольно ответил Борода, шустро пробежав карточку-объективку. — Но есть одна деталька.
— В бублике был мак, — ответила Степанида, стряхивая с сарафана крошки. У неё оставался кусок лакомства, и мышь намеревалась его сберечь.
— Именно! — хмыкнул Борода. — Деталька в том, что все свои преступления Пыжиков совершал в булочных.
Задержанный был хмур и вовсе не походил на любителя бубликов и булок. Из воротника несвежей полосатой рубашки торчала худая кадыкастая шея. На пиджаке не хватало пуговиц. Брюки походили на жёваную бумагу, из которой пионеры вертят гвоздики к седьмому ноября.
— Снова к нам? — вздохнул Матузков и открыл папку с бланками протоколов.
— Что несправедливо, но предсказуемо, — парировал Пыжиков, — в булочной ничего не украдено.
— Потому вам и вменяется покушение на кражу. То есть умышленные действия, непосредственно направленные на совершение преступления, когда преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам, — подытожил грамотный домовой.
— Кабы я хотел украсть, так украл бы и сбежал. Ищи ветра в поле. Замок у них плёвый, дамской шпилькой открывается.
— Отчего же не убежали? — поинтересовалась Степанида.
— Я зашёл в булочную в научных целях! — ответил Пыжиков и для убедительности поднял палец вверх.
Матузков машинально взглянул по направлению, указанному задержанным, но ничего, кроме чисто выбеленного потолка, не заметил.
— Так! — хлопнул капитан по столу. — Вы тут тень на плетень не наводите. По существу излагайте.
— Пару лет назад мой собутыльник спросил меня как бы в шутку: «Когда бублик съедается, куда дырка девается?» И с тех пор я потерял покой. Если дырки эти остаются блуждать в поисках нового места жительства, то они пролезают всюду. И потом появляются в носках, зубах, в заборе, в сыре. А что, если… Все они соберутся в одну большую дыру и наш мир туда рухнет?
— За столько лет не рухнул же, — фыркнул домовой.
— Я должен был это исследовать! — упрямо заявил Пыжиков.
— И стали на кривую преступную тропку? — с сочувствием спросила мышь.
— Сначала я покупал бублики и проводил эксперименты. Бублики я съедал, но ни разу не мог засечь момента, когда дырка куда-то девалась. Ап — и нет. И тогда я стал лазить в булочные. Потому что я понял, что дырки могут возвращаться туда и собираться в одну большую дыру, которая поглотит всех нас.
— И много булочных вы вот так посетили? — спросил капитан.
Но хитрый Пыжиков приставил палец к губам и помотал головой. Он явно не собирался брать на себя лишнего.
— Я, конечно, мог приходить и под видом покупателя. Но кто же пустит меня в подсобные помещения и на склад? То-то же.
— Нашли то, что искали? — недоверчиво спросил Борода.
Пыжиков посмотрел в его сторону и фыркнул.
Матузков заполнил протокол и протянул его на подпись задержанному. А потом Пыжиков дал подписку о невыезде и покинул кабинет.
— А что я с ним сделаю? — спросил Матузков домового и Степаниду. — Явный шизофреник.
Но следственная мышь с ним была явно не согласна. Конечно, такой преступник, как Пыжиков, должен был представлять особый интерес. Мало того что он пытался разрешить философскую проблему бытия или небытия дырки от бублика, так ещё и делал это в самом прекрасном на свете месте — булочной.
— Почему это шизофреник? — возмущённо пискнула она, уперев лапки в бока.
— Всё просто, голубушка, — ответил Борода за капитана, — во-первых, он нас видит и понимает речь домового и его мышки, во-вторых, он влез в охраняемое помещение, но не с целью кражи, а с целью познания. В-третьих, его болезнь столь упорна, что он попадается в третий раз.
— Каламбур! — усмехнулся Матузков.
— Хорошо, — прищурилась мышь, не убирая лапок с боков, — а вы можете ответить на вопрос о том, куда девается дырка от бублика?
Капитан и домовой переглянулись.
— Вот ерунда, Степанида!
***
На ужин мышь доела бублик. Он подсох и приятно хрустел. В лапках не осталось ничего, кроме крошек.
— Бородушка, — спросила она встревоженно, — а всё-таки, куда делась дырка от бублика?
— Вот чудачка! — хмыкнул домовой. — Ты же её съела вместе с бубликом.
— Нет, — запротестовала мышь, — я бы заметила. Если я съем бублик, то во мне бублик. А если пирожок — то пирожок. Если бы я съела дырку — во мне была бы дырка.
Домовой оторвался от газеты, в которой он изучал раздел «Криминальная хроника».
— Ну-ка, покрутись, Стешенька.
Мышь с удовольствием выполнила просьбу. Юбочка сарафанчика развевалась, нарисованные ромашки расправили свои лепестки. Никакой дырки не было нигде.
— Так, — рассудительно начал Борода, — непонятно. Попробуем выстроить цепочку следственных рассуждений.
— Давай.
— Как мы видим дырку? Мы видим бублик и его контуры. Дырка в бублике существует ровно до тех пор, пока существует сам бублик. Когда этот бублик съеден, то и находившаяся внутри него часть пространства исчезает в Никуда.
Степанида хлопала глазами. Это было слишком наукообразно и недоступно её пониманию, но вселяло тревогу. Из угла кто-то робко кашлянул. И домовой, и мышь мигом обернулись и увидели кикимору Хаврошку, которая опоздала на вечернее чаепитие.
— Я тута услыхала ваш разговор. И хочу вставить свои пять копеек в рассуждение, — сказала кикимора и прищурила единственный глаз, — у меня оченно большой опыт пристраивания имущества в Никуда.
Домовой взмыл под потолок, элегантно покружился на фоне чёрного квадрата окна, потом спустился к чайнику и нажал кнопочку. Уже ни он, ни его хвостатая суженая не боялись этого агрегата, признавали его полезность, скорость выполнения поставленной задачи и ценили лаконичный дизайн. Кикимора уселась с видом важной гостьи, вытащила бумажный веер и начала им обмахиваться. Перед носом Степаниды замелькали буквы, сложившиеся в слово «накладная».
— Я не первый год тружусь в отделе материального обеспечения, — начала кикимора с важным видом, — пережила трёх начальников. И все они были одинаковые — списывали ценности в Никуда. А я им скромно помогала. Потом списанное шло на чёрный рынок и обращалось в звонкую монету. Берём, к примеру, сухпайки. Они нужны нам для трёхдневных полевых учений. Учения не проводим, а документируем, что провели.
— И что с того? — непонимающе выпучил глаза домовой.
— Милиционеры расписываются в ведомости. Никому же не хочется в свой выходной на полигон ехать. А мы потом эти сухпайки, — Хаврошка подмигнула единственным глазом, — продаём налево.
— А говоришь, в Никуда, — начал спорить домовой, — продаются они жуликам. А кому нужна дырка от бублика?
— Зришь в корень, — загадочно молвила Хаврошка, — найдёшь того, кому нужна та дырка, — считай, что дело обстряпано.
***
Степанида решила узнать у старшого, имевшего огромный опыт работы, ответ на нужный вопрос. И потому сразу, как только Матузков утром вернулся в кабинет с планёрки, она села перед ним на стол и умильно сложила лапки на пузочке.
— Матвей Иваныч, а случалось ли тебе встречать тех, кому нужна была дырка от бублика?
Матузков искренне заливисто рассмеялся, но, видя, как Степанида нахмурилась, он посерьёзнел.
— Такие мне не попадались. Но зато не раз находились те, кто получал её.
— Как так? — закудахтал Борода и получил в ответ подробное толкование известного фразеологизма.
Степанида выслушала объяснения старшого, но ими не удовлетворилась.
— Ежели вы чего-то не видели, то не говорите, что такого не бывает. Есть многое на свете, товарищ капитан, что не снилось товарищу подполковнику.
— Ты, милушка, ерундой маешься, — снисходительно сказал домовой и бороду огладил, — столько времени истрачено в Никуда.
— Не согласная с вами.
Мышь гордо удалилась за сейф и юркнула в нору под плинтусом. Настала пора собирать оперативную информацию. А кто может быть её носителем? Те, кто имеет непосредственное отношение к бубликам. А этих подозрительных личностей мелкая лейтенантка разделила на три категории: те, кто поедает бублики, те, кто продаёт бублики, и те, кто их изготавливает.
Часть работы за неё уже сделал взломщик Пыжиков. Он не раз проникал в булочные, но никаких дырок от бубликов там не нашёл. Степанида знала, что на чужое мнение полагаться нельзя, но если бы она начала расследование с булочной, то вряд ли удержалась бы от дегустации мучного и сдобного, что само по себе чистое воровство. Прости-прощай, звание мелкой лейтенантки? Ну уж нет.
Степанида решила допросить мышей Кольчугинского отдела милиции. И на эти следственные мероприятия ушёл целый день. Но потраченного времени было не жаль, ведь никто лучше мышей не разбирается в бубликах.
Вечером, сидя на сейфе, она суммировала информацию. Домовой согласился быть собеседником-аналитиком, то есть внимательно слушать и вступать в дискуссию по мере надобности. Спорить не пришлось, выводы Степаниды были убедительны.
— Первый установленный факт: самые вкусные бублики — это с маком и корицей. Второй установленный факт: бублики, полежавшие три дня, дырку не теряют, но могут сломать мышиный зуб. Третий установленный факт: ни одна из мышей не жаловалась на дырку от бублика и исчезновения оной не запоминала, — заключила Степанида.
— Значит, всем всё равно? — удивился Борода.
— А как же научная истина? — ответила мышь вопросом на вопрос.
Домовой только руками развёл.
— Осталось посетить место, где бублики изготавливаются, — убеждённо сказала мелкая лейтенантка.
— Пекарню?
— В точности!
***
Домовой летел над полночным Кольчугино. Мириады звёзд теснились в глубоких летних небесах. Они освещали мир, пока спало уставшее от трудов дневное светило. Солнце лежало в кучевых облаках там, за горизонтом. Но в единственной пекарне города Кольчугино люди трудились и в ночную смену, потому что сладкоежки ни дня не могли прожить без фирменного печенья, кренделей и бубликов.
— После того как закрылась фирма «Как у мамы», — шепнул домовой мышке, уютно сидевшей в его бороде, и сплюнул, так уж ему было неприятно название, — путь у нас только один — в пекарню.
Двухэтажное старинное здание конца прошлого века, построенное купцом Самохваловым, было гордостью кольчугинцев. Не только потому, что выстроено оно было из добротного красного кирпича с рельефным декором по фасаду в виде кренделей и рогаликов. В этом месте никогда не прерывалась традиция хлебопечения. Сначала пироги, кулебяки, шаньги, курники и калитки пекла Домна Парфёновна Самохвалова с дочерьми и невестками. Потом предприятие унаследовал хитрый сын Парфёна Самохвалова — Ерофей Парфёныч. Он расширил производство и нанял подсобную силу. Пирожки и бублики по копейке, калачи и баранки по три стали продаваться по всей губернии. После революции предприятие национализировали и назвали «Красный пекарь», оно продолжало работать и стало выпекать простые буханки, булки и батоны. Не было денег у пролетариата на сдобу и прочие выверты. При Брежневе пекарня разделилась на две части: в одной продолжали пыхтеть огромные печи, а в другой появилась лавочка «С пылу с жару». И вот теперь, после развала СССР и рыночных реформ, старая пекарня выживала как могла. Даже в три смены работала. Но здание своё не потеряла, хотя и печи, и стены были тех незапамятных времён, помнивших Парфёна Самохвалова.
Борода и его суженая очутились на крыше пекарни возле уютной, тёплой трубы. И их сразу заметили.
— Ну, здрасьте, гости дорогие, — прогремел басок местного домового. Его фартук и высокий колпак удивляли белизной, а окладистая борода была слегка присыпана мукой.
— Доброй ночи вам и лёгкого труда, хозяин, — церемонно поджала губки Степанида.
— Звать меня Баранка, а вас я и так знаю. Борода и мелкая лейтенантка Степанида. Слыхал о вас, слыхал, только не знаю, к добру или худу пожаловали.
Борода крякнул и кивнул. Впервые он почувствовал, что без звания служит и выглядит это ох как несолидно. И потому он решил перехватить инициативу в расследовании.
— Кольчугинскому отделу понадобилось экспертное мнение в области хлебопечения, — степенно произнёс Борода, — и кое-какие производственные наблюдения за изготовлением бубликов.
— Это можно, — расплылся в улыбке Баранка, — а то я уж подумал, что беда какая стряслась. И вы пришли на осмотр места непроисшествия.
— Чевой-то? — удивлённо спросила мышь.
— Ну, места, где ничего не произошло.
Все рассмеялись, оценив шутку Баранки. Радушный хозяин показал свои владения. Широким жестом он распахнул форточку, через которую честная компания и проникла в жарко натопленный цех. Там тесто вываливалось из тестомесной машины, ехало по конвейеру, отрезалось ножами, падало в воронки, раскатывалось, разделялось экструдером и отсекалось пластинами на бублики и баранки. Заворожённые шумом машин, гулом печей, домовой и Степанида рты разинули, хотя и видели всё это не впервые. Постепенно к следственной парочке приходило понимание процесса. К тому же Баранкин не дремал, а дирижировал процессом, как опытный специалист.
— Дырка незримо существует, и вокруг неё оборачивается кусок теста… — прошептала Степанида, а Баранка услышал и подтвердил.
— Вы разгадали мой маленький большой секрет. Ничто Никуда не девается и ниоткуда не берётся, — важно пояснил он, — я приставлен следить за тем, чтобы ничего не ломалось, но главное… Я слежу за тем, чтобы дырки от бубликов, которые кто-то съел, возвращались к своему источнику. И моя задача проста: быстро уловить дырку и замкнуть вокруг неё кусок теста. Теперь-то легче, вон у меня сколько помощников. Вместе мы закольцовываем пустоту и не даём этому миру провалиться в Никуда.
Баранка обвёл широкими ладонями цех, в котором всё стучало и гремело.
— Древняя профессия хлебопёка, — кивнул Борода, — на вас мир держится.
— Ежели бы ты только пироги приготавливал, то было бы куда меньше пользы, — понимающе изрекла мышь, — дырки так и оставались бы непойманными и неокольцованными. И Никуда росло бы и росло.
— Как приятно говорить с понимающими людьми. Хм, почти людьми. Есть ли ещё вопросы? — спросил Баранка, довольный произведённым эффектом.
Благодарная мышь захлопала в ладоши, Борода откланялся, и Баранка на прощание вручил следственной парочке большой бублик с маком, только что из печи.
Обратный путь Борода проделал также по воздуху. Степанида путешествовала за пазухой, прижимая медленно остывающий бублик к сердцу. До утра было далеко, Матузков заступит на службу нескоро. Спит себе и даже не представляет, что от провала в Никуда Кольчугино оберегает домовой пекарни, умеющий закольцевать пустоту внутри живительного бублика.
#СолянаяИрина