— Колян уже изрядно принял сегодня, но не мог прекратить трясти башкой на танцполе.
— Можешь мне его телефон дать? — спросила я, пытаясь перекричать ревущую в клубе музыку.
— Какой телефон, лол. У него дома даже телика нет! Адрес пиши.
— Адрес у меня и так есть… — вывернувшись из его пьяной хватки, я направилась к выходу.
Да и как ему не быть, после такой истории. В шесть утра вызов полиции: пять машин черного цвета стоят у дома в Новом Переходье, вокруг лежат тела. Менты приезжают на место и обнаруживают, что все просто крепко спят. У большей части засонь обнаружилось с собой оружие, и им пришлось отвечать на множество неприятных вопросов. Мой главред решил, что одна статейка в районной газете это маловато для такого события.
Так что:
«Я не знаю, что, я не знаю, как, знаю, кто. Вот тебе фамилия хозяина дома, он отказывается общаться с журналистами, ментам сказал что ничего не знает, хотя все случилось у него под окнами. И половина парней из тачек уже в дурке по последней информации».
«Вадим Саныч, мне бы поспать, сутки не…»
«Давай, Маш, сейчас всем тяжело, эта кутерьма с выборами… Свежий, оригинальный сюжет сейчас на вес золота! Выясни, что там, у тебя точно получится, все, убежал».
План выяснить все через однокурсника — внука моей цели, с треском провалился. И теперь я гоню от города по ночной трассе, чтоб с утра пообщаться с каким то дедком, живущим у черта на рогах.
Утро встретило меня свежим воздухом деревни и несвежим лицом в карманном зеркальце. Высыпав в рот пакетик растворимого кофе, я отправилась на поиски своей цели. Дом скоро нашелся: обшитый досками темно-зеленого цвета в окружении покрытых крупными плодами садовых деревьев, он казался воплощением покоя.
— Ма-а-а-ашка иди сюда! — блаженную сельскую тишину разорвал пронзительный вопль. Я вздрогнула и потянулась к калитке, отдернула руку, обругав себя за трусость и, подумав пару секунд, все же со вздохом открыла ее.
Как только я шагнула за порог, услышала слева звон разматываемой цепи. «Клац» — челюсти, из которых торчали клыки длинной в мой мизинец, сомкнулись в пятнадцати сантиметрах от моей ноги, и разочарованная собака залилась громким лаем. Мое сердце, кажется, остановилось на пару секунд.
Отдышавшись, я маленькими шажками пошла к дому, краем глаза наблюдая за рвущей цепь собакой. Только преодолев половину двора я поняла, что с ней не так: место глаз на морде заняли два уродливых шрама.
— Маша-а-а, — позвал меня шепот на грани слышимости. В панике, уже не разбирая толком, что делаю, я рванула к крыльцу.
Маленькая дверка внизу входной двери распахнулась, и оттуда вывалилась боком кошка. Четыре цвета, три лапы, одно ухо и ноль глаз. Хромая на бегу, она рванула в сад за домом. Я свалилась на ступеньку крыльца не в силах пошевелится.
Дверь с жутким скрипом открылась. Из-за нее показался маленький, будто высушенный старичок. Он повернул ко мне голову, но словно видел сквозь меня. Я безумно хотела подорваться и бежать, куда глаза глядят, но ноги отказали мне.
— Маш, ты чего? Иди сюда, моя девочка…
— Я… Я…
Старик склонил голову, прислушиваясь, и кивнул, широко улыбнувшись.
— О, у меня гости? Привет.
— Здравствуйте, это вы Михаил Иванович Гейст? — репортерские рефлексы победили даже ужас.
— Да. Но что вы сидите? Кошки испугались? — с усмешкой спросил он
— Да… То есть, нет.
— А зовут вас как?
— Машк… То есть, Мария. Мария Серкели, исследователь и писатель, — ему явно не стоит говорить, что я журналист.
— Машка значит… Тезка кошки моей, — он внимательно осмотрел распахнутую калитку, мое покрасневшее лицо и снова улыбнулся — улыбкой, заразной, как зевок во всю глотку. — Ладно, Маша, репортеров я, конечно, не жалую, но проходи. Выпьем чаю.
***
В доме было прохладно, чисто и ясно.
— Ну, что ты хотела узнать? — спросил Гейст, разливая заварку по маленьким чашкам.
— Мне было бы очень интересно послушать ваше мнение насчет того случая с заснувшими перед вашим домом людьми.
— Я их не видел, — опять эта ухмылка!
— Вы слишком злорадно ухмыляетесь, чтоб я вам поверила.
— Это потому, что ты до сих пор не поняла простой вещи, Маша. Посмотри внимательно. Никто из живущих в этом доме не мог видеть тех парней.
«Да он же слеп!»
— Прошу прощения. Просто, вы так уверенно двигаетесь.
— Просто это мой дом. Я тут каждый предмет лучше вижу, чем ты сейчас, — повисла неловкая пауза. Я решила использовать крайнее средство.
— Ну расскажите мне! Ну прошу, это очень нужно для моего сюжета! Меня могут уволить.
Гейст опустошил чашку перед собой, прочистил горло и начал свой рассказ.
* * *
Такс… Началось все с Машки — слепой четырехцветной кошки с тремя лапами. Живет у нас под крыльцом. Я её помню ещё маленьким котёнком, когда все конечности и глаза были при ней, а цветов было пять. Но, однажды, она не вовремя проснулась.
Трагичная история, на самом деле, но с таким соседством, как у нее, закономерная. Цепной пёс Барбос не особо дружелюбная собака, да и потеря глаз не сделала его мягче. Целыми днями он сидит у границы, на которой его поводок держит, и ждет, ждет, ждет, пока кто-нибудь пересечет ее. Что же он сделает, когда это случится?
Сбежит в свою будку и закроет лапами морду – пустые глазницы прикрывает. Его уже давно не цепь держит, а привычка. И он не может отпугнуть даже соседских детишек, что уж говорить о чем то посерьезней.
А детишек стоило бы отпугнуть. В саду растут яблони — они вообще не в курсе, что такое сон. Но под ними спать просто шикарно летом, солнечные лучи прорываются через листья, яблоки еще не поспели, но рядом малинник и пара кустов со смородиной. Воришки забор перелезли, рты ягодами набили и под яблонями улеглись. Спят, безмятежные.
Я к тому времени мог вообще не спать. Научился, как ослеп. Сон дробил, дробил, и вообще спать перестал. Научился как наяву грезить, во сне-то я вижу все и без глаз, а как спишь наяву, можешь и тут без глаз видеть. И как одна часть у тебя спит, а другая, вроде, и нет. Ты, Маша, девочка образованная, знаешь наверно того философа китайского? Который спрашивал: что я, бабочка, которой снится, что она – я или я, которому снится, что он – бабочка?
А вот я и есть та самая зрячая во сне бабочка, которая видит все наяву. И я могу затянуть тебя на эту или ту сторону…
Вот Машку… да кошку, не тебя. Она, видала, как бегает? Я ее во сне научил. Она теперь как на четырех лапах на трех гуляет. Ей еще котёнком лапу оттяпали, перетряхнули всю. Завопила по глупости в коробке, собаки и нашли. Я ее подобрал да в сон затащил. А там! Она с мышами играла, про боль позабыла. Кости, как мог, срастил, только с глазами сделать ничего не смог. Да они ей теперь и не нужны.
Барбоса видеть учил. Каждый день его во сне выгуливаю! В своем конечно, у него-то и снов со зрением не было, он с рождения слепой. Теперь все знает, как выглядит.
А детям приснилось, что их в моем саду яблони душат. Ветвями. Вот только приснилось ли? В моем саду такие яблоки растут, которых нигде в округе нет. Холодно тут яблоням. Но в моем сне всегда тепло. Ну, больше они сюда не лазят.
А бандиты… я уж давно их заприметил. Их хозяин на моем участке хотел себе банный комплекс построить. Место тут загляденье, конечно. Ну, когда ребята его приехали, я просто сном вышел и всех их в него позатаскивал. И пустил Барбоса их гонять, только он был со слона размером, хе-хе.
Вот, ты. Сидишь. А не спала почти двое суток, уже от собственной тени вздрагиваешь. Ну, пойдем со мной…
* * *
Это чудо. Я выспалась.
Наутро, когда я принялась задавать Деду Мише вопросы про его сверхспособности, он со смехом сказал, что я слишком доверчива для журналистки и умолял меня никому не рассказывать весь этот бред.
«А то в дурку пихнут еще!» – он еще раз напоил меня чаем и проводил до калитки. Пес Барбос облизнул руки, а кошка-тезка так и не показалась.
«Ревнует чертовка! Ну, ты заглядывай как-нибудь. Поболтаем», – так сказал слепой дедушка, протягивая мне спелое красное яблоко.
Я попрощалась и вышла из «сонного царства» через вполне реальную калитку.
— Ты была в проклятом доме?! — стоящий рядом с моей машиной паренек вылупился на меня, явно не веря тому, что видит.
— Была, была. Отлично там выспалась. — улыбнулась я, — А что не так-то?
— Ты мне все равно не поверишь. Взрослые никогда не верят.
— А ты попробуй. Вдруг поверю.
Парень помялся, а потом выпалил:
— У него яблони живые. Когда пытаешься сорвать хоть одно, ветками схватить пытаются.
Я отвернулась и последний раз посмотрела на залитый лучами солнечного света дом.
— Ну вот, говорил же! Ты мне тоже не веришь.
— Верю. Держи, – я протянула ему яблоко. Он застыл в ужасе, но я почему то знала: не удержится, съест и будет доволен. А может ему даже приснится что-то прекрасное. А мне пора домой.
Дедушка Миша проследил стеклянным взглядом за уезжающей машиной и отошел от окна.
— Хорошая девочка, да, Маш? Проследи, чтоб тот хрен, который должен в нее врезаться по пути на работу, сегодня хорошенько выспался. Не стоит им встречаться, — прошептал он своей кошке. Та ревниво фыркнула, взмахнула хвостом и исчезла.
«Эх, совсем я размяк что-то…», – подумал Дух Сна и пошел к своему креслу-качалке.
Продолжать свою работу – очерчивать границу между грезами и явью.
© Большой Проигрыватель
#АвторскиеРассказы
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 10