Эта планета была обнаружена совсем недавно. Она располагалась в относительной близости от Солнечной системы и находилась в зоне Кеплера [*]. Правда, масса и размер её составляли около десяти процентов от земных, но вращалась малютка вокруг красного карлика, а расстояние до светила предполагало, что температура вполне может быть приемлемой.
Вблизи всё оказалось даже ещё лучше: ось вращения почти без наклона, а значит, тут не происходит смены времён года. День длится около десяти земных часов, а год — чуть меньше ста земных суток. Наши приборы показали, что температура на поверхности колеблется от двадцати до тридцати пяти градусов Цельсия. Из-за малой массы плотность атмосферы невелика и кислорода здесь недостаточно, зато и ядовитых газов нет. По большей части, это азот и углекислота с примесями всего по мелочи.
Теоретически, тут возможна жизнь, но никаких её признаков мы не обнаружили. Ни спектральный анализ воздуха и почвы, ни визуальные наблюдения не оставляли надежды найти даже бактерии, не говоря уж о более развитых формах жизни. Это был, по сути, большой камень, даже без особого рельефа.
Единственной достопримечательностью этого «курорта» было море. Если на Земле примерно три четверти поверхности покрыто океаном, то здесь единственный источник воды располагался на полюсе. На океан он явно не тянул, а вот на крупное море — вполне. Оно было подковообразной формы с крупным полуостровом в середине.
Мы отправили к планете небольшой спутник, который облетел её несколько раз на относительно низкой высоте и сделал множество снимков поверхности. Как и следовало ожидать, это был голый камень, внешне похожий не песчаник.
Конечно, больше всего времени мы уделили снимкам моря. И тут нас ждал сюрприз! Нет, само море было вполне обычным, на его поверхности не было волн, прибой не бился о берег. По сути, большая лужа, но вот то, что мы увидели рядом, повергло нас в шок!
Как я сказал выше, море было подковообразным. Большой круглый полуостров соединялся с остальной сушей узким перешейком. Из космоса он ничем не отличался от остального рельефа, но на снимках со спутника было видно, что на этом куске земли есть какая-то структура, или даже сооружение, похожее на лабиринт внушительных размеров.
Это не походило на природное образование — слишком правильное, слишком упорядоченное. В середине располагалась круглая открытая площадка, внешнее кольцо имело два входа: один вёл на перешеек, другой — непосредственно к воде. Стены сооружения, судя по снимкам, почти вплотную примыкали к берегу. С противоположной стороны море окружала невысокая, но отвесная горная система. Таким образом, единственным способом добраться до воды оставался только этот самый лабиринт, который ломал всю картину наших представлений об этой планете.
Я взял пару наиболее чётких снимков и долго рассматривал их в своей каюте. Стало ясно, что это не просто случайные линии: вход, расположенный со стороны перешейка, имел выход в центр сооружения. Равно как и вход, идущий к воде. Надо признать, лабиринт был таким большим, что мне понадобилась помощь компьютера, чтобы проложить маршрут. С помощью того же компьютера я убедился, что найденные пути — единственно верные. Определённо, это не природное образование.
* * *
– Я хочу посмотреть на это чудо вблизи. Визуальный осмотр может дать гораздо больше, чем фотографии со спутника.
– Я не одобряю. – Капитан, как и следовало ожидать, отнёсся к моей идеи скептически. – Неизвестная планета, непонятное сооружение. Кто знает, кем и когда оно было построено, какие ловушки может иметь.
– Мы исследовали эту планету вдоль и поперёк, просветили всем, чем только можно, сделали миллион анализов. Она стерильна, здесь нет сейсмоактивности, всегда ровная температура, рельеф не дает разгоняться ветрам. Что тут может быть опасного?
– В том и дело. Как-то всё уж очень приглажено. И я ещё мог бы согласиться, что это игра природы, если бы не этот твой лабиринт.
– Тем более, надо понять, что он из себя представляет. У меня есть план прохода, я высажусь рядом, осмотрю его и вернусь. Никаких авантюр. Кэп, в непосредственной близости от Солнечной системы кто-то строит лабиринты! Мы должны хотя бы попробовать понять, кто и зачем.
– Ну хорошо. Но будь постоянно на связи, при малейшем намёке на активность вызывай беспилотник и информируй нас. Вообще, сообщай обо всём. И имей в виду: помрёшь — лишу премии!
– Есть, капитан!
* * *
Моя посадочная капсула опустилась в паре сотен метров от входа в лабиринт. Я проверил связь с беспилотником — при любой тревоге он вылетал, находил меня по маяку, производил захват и доставлял в капсулу, которая, при отсутствии моей реакции, автоматически взлетала через десять минут. Впрочем, я был уверен, что все эти предосторожности не понадобятся.
Вблизи лабиринт производил гораздо более сильное впечатление, чем из космоса. Высотой сооружение было метров тридцать, а по проходам мог бы проехать автомобиль. Стены были гладкие и напоминали жёлтый песчаник, но при попытке взять пробы материала, пришлось использовать лазерный нож. Никаких символов или орнамента.
Я двигался по навигатору проложенным маршрутом и первое время держался настороженно — помнились слова капитана о возможных ловушках, но вскоре стало понятно, что ничего такого тут нет. Постепенно напряжение ушло. В конце концов, приятно было походить по твёрдой земле после нескольких месяцев в космосе, тем более, в лёгком скафандре. И вот уже мысли мои оказались далеко от этих мест.
Мне вспомнился разговор с Маринкой незадолго до моего отлёта. В памяти всплыло милое лицо с веснушками, большие серые глаза, запах волос. Её голос, обычно звонкий, в тот раз звучал тихо, задумчиво:
– Нет, Денис. Прости, но быть женой космонавта — это не для меня. Ждать тебя месяцами из полёта, думать, вернёшься ты или нет. Чтобы дети знали папу только по фотографии... - Она избегала смотреть мне в глаза.
– У тебя кто-то есть? – Её отказ сильно задел меня.
– Нет, и ты это знаешь. И давай не будем ссориться перед твоим отъездом, а то оба потом будем жалеть об этом.
Она, конечно, была права, но я наговорил гадостей. Мы в итоге помирились, но остался горький осадок. Почему для любви всегда нужны какие-то условия? Наверное, только собаки любят безоглядно.
Мне вспомнился пёс Джек, золотистый ретривер, который был у меня в детстве. Летом, когда меня отправляли к бабушке в деревню, мы шли в луга и бегали на перегонки по душистой траве, пока не выбивались из сил. Затем отправлялись на озеро купаться. Ещё вспомнилось, как просыпался утром, чувствуя запах блинчиков и малины…
Потом всё закрутилось: институт, тренировки, предполётная подготовка… Первый мой визит на орбитальную станцию, где был международный экипаж. Обычно представители разных стран ведут себя очень уважительно друг к другу, но тогда на Земле случился очередной конфликт между двумя государствами, и их представители чуть не устроили потасовку. Началось всё с какого-то незначительного замечания, потом слово за слово. Конечно, их разняли, помирили, они пожали друг другу руки.
Ну надо же, мы ищем в космосе другой разум, иные формы жизни, отправляем экспедиции к далёким планетам, а сами, по большому счёту, ещё не научились по-настоящему ладить друг с другом.
За всеми этими мыслями я не заметил, как вышел к центру лабиринта. Мне показалось, что путь занял даже меньше времени, чем я рассчитывал.
В лабиринте из-за высоких стен везде была тень, здесь же светило местное солнце. Я вышел на середину площадки и уселся на землю — после долгой прогулки ноги немного гудели. Сделалось как-то легко и хорошо. Очень захотелось снять шлем и вдохнуть полной грудью, но я понимал, что это глупость: воздух хоть и не ядовит, кислорода в нём крайне мало. Я не нашёл ничего интересного, видимо, пора было возвращаться.
Но раз уж получилось добраться досюда, наверное, следовало бы дойти до моря. Едва ли вторая половина лабиринта сильно отличается от первой, но надо дойти до конца, раз начал. Постепенно эта мысль укрепилась, не оставив места сомнениям.
Путь к морю я шёл очень уверенно. В этот раз посторонних мыслей в голове не блуждало, была цель, которую следует достичь. Первое время я сверялся с навигатором на развилках, но в какой-то момент понял, что он мне не нужен – я и так безошибочно определял, куда надо повернуть. Сначала это было что-то вроде интуиции, внутреннего голоса, постепенно он стал более различим. Это не походило на навязчивые мысли шизофреника, скорее, на голосовой помощник, или тот же навигатор. Я даже понял, что могу задавать вопросы. Для этого мне надо было их мысленно сформулировать:
«Как долго до следующего поворота?»
«Около ста метров».
«Какую часть пути я уже прошёл?»
«Третью часть от центра».
«Сколько времени осталось до заката?»
«Два часа тринадцать минут по земному времени».
И вот я вышел к морю. Оно было гладким, и лишь небольшая рябь иногда морщила поверхность. Я опустился на корточки у самой кромки воды и снял перчатки — у меня не было никаких сомнений в своей безопасности. Я погрузил ладони в воду. Прохладная, но не холодная, она вызывала странные ощущения. Спектральный анализ и последующие пробы показали, что это обычная вода с небольшой примесью солей, но сейчас она больше походила на жидкий кристалл, будто у нее есть структура.
Прошло достаточно много времени, пока я сидел так на берегу, погрузив руки в море. Затем я встал, у меня было чёткое понимание, что дело сделано. Возвращаться той же дорогой смысла не было, да и закат близился. Я вызвал беспилотник и через полчаса был в своей капсуле.
* * *
– Эта планета — коммуникатор, а море является его основной частью. Я не знаю, имела она изначально такие благоприятные параметры, или они были созданы искусственно. Скорее всего, и то и другое.
– Погоди, погоди. Коммуникатор кого с кем?
– Во Вселенной огромное количество миров, все они находятся на разных ступенях развития, все имеют разную биологическую основу, разные системы общения. Но те миры, которые достигли того уровня, чтобы коммуницировать друг с другом, нуждаются в чём-то, что позволит понимать друг друга представителям самых разных рас.
– И перед нами именно такой прибор?
– Один из множества, разбросанных по Вселенной. Они каким-то образом структурировали морскую воду, что позволило ей воспринимать информацию. Но за счёт сохранения текучести эта информация может не только храниться, но и переводиться в некий универсальный код. Более того, она способна понимать вопросы и давать ответы. Что-то вроде гигантского межгалактического Гугла. Не спрашивайте меня, как всё происходит, эта технология слишком превосходит нашу.
– То есть, постоянная температура на планете, отсутствие погодных, тектонических и прочих событий — всё это создано для поддержания стабильного состояния моря, которое на самом деле является гигантским прибором связи?
– Именно. А лабиринт — это настроечная система для этого прибора. Первая его часть, которая ведёт от перешейка к центру, позволяет определить принцип работы нашего разума, систему ценностей, принятые способы взаимодействия.
– Выходит, именно по тебе будут судить о всём человечестве?
– И да, и нет. Это лишь настройка прибора, она не делает оценочных выводов о нравственности, образованности, культурном развитии. В рамках Вселенной эти заморочки — не более, чем наши местечковые забавы. Тут система лишь пытается понять, как считывать информацию. К моменту, когда ты дошёл до центра лабиринта, система уже синхронизировалась с тобой. Путь от центра к морю — это уже построение обратной связи, способа взаимодействия. Таким образом, пройдя через лабиринт к морю, ты можешь общаться со вселенской базой данных. Правда, наших знаний пока маловато для полноценного общения. Мы можем задавать вопросы, но не знаем какие. А если и сможем их сформулировать, то не факт, что поймём ответ. Но это только начало. Теперь, когда мы «зарегистрировались» в этой глобальной системе, можем ждать визитов, ведь теперь у нас есть шанс понять друг друга.
– Но прошёл по лабиринту только ты.
– Пока да. Покуда мы не продвинемся, придётся использовать тех, кто пройдёт по лабиринту, как переводчиков.
– А если добраться до моря, миновав лабиринт?
– Для тебя это будет только вода. Как для человека, не знающего грамоты, книги — это всего лишь набор значков.
– А если бы ты прошёл через лабиринт, но связь так и не установилась?
– Значит, наш разум не соответствует тому, с чем можно иметь дело. Или просто пока не дозрел. Так что тот факт, что встреча состоялась, даёт повод думать, что мы не безнадёжны.
– Знать бы, к добру, или к худу...
________
[*] Зона Кеплера (зона обитаемости) - условная область в космосе, определённая из расчёта, что условия на поверхности находящихся в ней планет будут близки к условиям на Земле и будут обеспечивать существование воды в жидкой фазе.
#НатальяБалакина
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев