Каждый предупредил соседей. Из дома ночью ни на шаг. Утром собрание, будем решать. Я верно выполнил все указания, предупредив всех, кого мог, а это были Нефедоровы напротив нашего участка, Стрельцовы слева и Архиповы справа. Домой пришёл ближе к трём часам ночи. Катька спала в кресле, но, заслышав меня, вскочила и кинулась с расспросами.

— Ну как, нашли его? Где искали? Всю деревню обошли? — в её серо-голубых глазах плескалось беспокойство.

— Не нашли. Что хуже – из дома теперь ни шагу. Особенно ночью, — угрюмо ответил я, раздеваясь на ходу.

— Что? Но почему? — удивилась она, даже не поверив мне спросонья.

— Волки, — коротко ответил я, — деревня окружена волками.

— О боже, — она осела в кресло, зажав рот рукой. Катьку пробила мелкая дрожь. Я понял, какую глупость совершил. В детстве её мама, часто рассказывала Катьке страшилки про волчий народ. Настолько часто, что Катька боялась этих призрачных существ больше всего на свете. Но ведь рядом с нашей деревней ни один волк не побегал, и я совершенно позабыл о её страхе. Стоило рассказать утром. Помягче. А я... Обняв любимую, я уговорил её пойти спать, уверяя, что в деревню волки не войдут. Но про Иосифа я ни слова не сказал, как и про Ульяновых. В эту ночь все спали плохо. Катя плакала. Я думал о Николаевне, о том, как защитить дом, и о том, как уехать отсюда. Закрывая глаза, я даже не мог представить себе ситуации хуже, чем эта.

Но это был ложный оптимизм. На собрание пришла почти вся деревня. Малые дети сидели на руках у мамочек. Те, что постарше, следили за младшими. Хотя все равно из школьного физкультурного зала выйти незамеченным было сложно. Собрания всегда проводили здесь. Обшарпанные зелёные стены, старые чёрные матрасы в углу, перевязанная сетка и скрипучие лавочки: всё, чем могло похвастаться помещение. Константин Петрович выглядел плохо. Пил таблетки, поправлял свой серый галстук. Его жена суетилась рядом, как яркая мошка. Он то и дело от неё отмахивался. Когда шум немного улегся, он вышел вперёд.

— Товарищи, у меня для вас плохие новости. Во-первых Иосиф Медведев так и не был найден вчера. Мальчик пропал без вести. Сегодня мы уже сообщили о его пропаже в город. Обещали заняться, — шквал голосов прокатился по залу, старые люди начали перешептываться и я услышал обрывки фраз про кровавую плату и волчий народ. — Тихо! Тихо. Во-вторых, вчера три поисковые группы были отправлены за мальчиком в лес. Но столкнулись с волками. Как мы предполагаем, волки окружили деревню, — от этой новости все резко замолчали, кажется, у них случился шок. — В-третьих, ночью исчезли Ульяновы. Их машина обнаружена на дороге разбитой. Самих их нигде нет. Прошу вас надеяться на лучшее и сохранять спокойствие. Помощь из города прибудет в течение пары дней, а пока стоит укрыться дома. Если у вас есть огнестрельное оружие, прошу вас подойти ко мне.

На этом председатель свое выступление закончил. Люди снова начали гудеть, препираться и орать. Мы с Катей и Мишей поспешно покинули зал. Николаевна оставалась в своём доме и на собрание не пришла.

— Дима, что же теперь будет? — спросила меня Катя. В лёгкой маечке и шортах она напомнила мне себя прежнюю, милую одиннадцатиклассницу, девчонку, которая робко признавалась в любви.

— Не знаю. Не знаю, но нам лучше сидеть дома, — сказал я, оглядываясь вокруг. Взгляд жёлтых волчьих глаз всё ещё преследовал меня, хотя на улице и было светло. Я крепко держал Мишкину руку. Ему было всего десять лет, и он не понимал ещё, почему взрослые так всполошились, а может, мне так хотелось думать. Но Мишка ничего не спрашивал. Он с энтузиазмом отнёсся к идее посидеть дома. Хотя позже я понял, почему. Катька отдала ему планшет, чтобы он тихо играл в игры.

Дома обстановка была не самой уютной. Мама моя спала, а Катька нарезала фрукты, сидя в гостиной.

— Может, нам тоже стоит попытаться уехать? — спросила она осторожно. — Я не выдержу твоей потери. Вчера, — она запнулась, словно в её горле застряли эти слова. Я осторожно накрыл её руки своими.

— Куда мы поедем? Наш дом тут. И всегда был тут. Мы с тобой здесь родились и давно поняли, что и умрём здесь, — попытался я её успокоить. Получалось паршиво, так что о том, что волки кажутся мне странными. И то, что Ульяновы исчезли возможно из-за них, я не сказал. Понимал, что Катька моих слов не выдержит.

— Они же не ворвутся в деревню? — тихо спросила она.

— Не ворвутся, это же просто звери. Они боятся людей. Особенно, если их много. Да и вон, председатель наш явно что-то придумал. Не просто так же он у людей про оружие спрашивал.

— А у нас никакого ружья нет?

— Нет. Хотя теперь уже поздно об этом сожалеть, — усмехнулся я.

— Мне страшно, — прошептала Катя, но её слова утонули в мелодии, что разнеслась по всему посёлку. Три знакомые ноты перед объявлением прокатились по деревне раскатами грома. Каждый житель замер в ожидании. Всем было страшно.

"Любовь Степановна, пожалуйста, вернитесь в рубку", — раздался голос Константина Петровича, — "Любовь Степановна, пожалуйста, вернитесь в рубку, мы переживаем".

— О боже, неужели и Любу тоже, — испуганно заплакала Катя. Они с Любой были подругами. Я попытался вспомнить, видел ли её сегодня на собрании. Из-за объявления проснулась мама и снова запричитала.

— Волки, волки идут, волки, волки съедят, — каркала она, как ворона.

— Иди, успокой её, Дим, я уже не могу, — Катя утирала слезы со щёк. Я легонько чмокнул её в лоб и пошёл в комнату матери.

Она лежала на спине, укрытая одеялом и пледом. Её глаза в ужасе смотрели в потолок, крючковатые пальцы сжали край одеяла, она всё ещё говорила про волков.

— Мама, мам, успокойся, — я посадил её поудобнее, и она смолкла.

— Ты голодна, мам? — спросил я осторожно, боясь, что она опять начнёт причитать. Она посмотрела мне в глаза очень серьёзно, на секунду я даже поверил, что она в здравом уме.

— Волки пришли за платой, — схватив меня за запястье, зашептала мама.

— Что за плата? Мам, успокойся, о чём ты говоришь?

— Плата, кровавая плата. Они пришли за кровавой платой. Волки уже пришли, — не унималась старуха, с болью впиваясь в мою руку.

— Я тебя не понимаю мам, прошу, успокойся, — ещё одного инфаркта она могла не пережить. И она смолкла, слишком резко и неожиданно, смотря немигающим взглядом в окно. По спине пробежали мурашки, нервы напряглись и сжались, было ощущение, что в окно кто-то наблюдает за нами. Я обернулся, готовый встретиться со взглядом жёлтых волчьих глаз, но за окном никого не было. Поцеловав маму в лоб, я вышел из комнаты. Катька готовила обед. Решив не трогать её, я пошёл проверить Мишку: мальчик спал в обнимку с планшетом. Кажется, только он не переживал. День тянулся ужасно медленно. Его разбавляли лишь пара объявлений о пропаже детей.

— Сначала Иосиф, потом Люба, теперь Кирилл и Матфей. Почему пропадают дети? — обречённо спросила Катя.

— Может, они и не пропали, просто ушли к друзьям по-тихому, а родители переживают. Не накручивай себя, успокойся, — постарался я успокоить любимую, хотя сам своим словам не верил. Катька всегда была мнительной, а всякие ужастики на дух не переносила.

— Дим, а ты помнишь, что рассказывали нам бабушки в детстве, про волков?

— Хм,— я призадумался, — не помню. Было, что-то про мальчика которого разорвали волки и всё.

— Так и знала, ты ничего не запомнил.

— Да о чём ты?

— Бабка моя мне каждую ночь рассказывала, что в старину тут жил волчий народ.

— Волчий – это как?

— Ну, оборотнями, наверное, были, она не уточняла. Рассказывала, что обычные люди прогнали их отсюда и за это волчий народ решил брать плату. Приходят и выманивают детей. Тот мальчик был одним-единственным ребёнком в деревне тогда. И его забрали, а что, если сейчас так же? Что если они заберут всех детей и даже Мишку? — Катя снова заплакала, прижимая руки к лицу.

— Глупости, — сказал я, как отрезал, — а если даже нет, я не позволю никому вас тронуть. Так что забудь ты про это.

— Но твоя мама твердит про кровавую плату, она тоже знает, — не унималась Катя. Я обнял её.

— Послушай, всё это только старые сказки и не более. Люба и мальчики нашлись. Ульяновы наверняка добрались до города на попутках или скорой. А Иосиф заблудился в лесу. Да и волки нам, может, просто привиделись, они же за нами не побежали, — я старался врать как можно убедительнее. Мне хотелось успокоить Катьку. Даже если всё было так, как говорила она.

— Вот именно! Это точно волчий народ, я тебе говорю.

— Успокойся, Кать, хочешь, я дойду до председателя и всё у него узнаю?

Она кивнула, утирая слезы. А потом передумала.

— Нет, лучше не ходи, а то вдруг и тебя тоже, — конец её слов потонул в новых всхлипах. Но, видя мою решимость, она всё же согласилась. — Только прошу, будь осторожен, если встретишь кого по пути, не ходи с ним. Умоляю тебя.

— Кать, не переживай, я туда и обратно.

Хоть я так и сказал, но вышло всё совсем иначе. На улице стояло пекло. Бабье лето жарило по полной. Воздух плавился от жары и зноя. Главная дорога асфальтной змеей уходила вдаль. Лёгкий серый дым повис над ней тяжёлым одеялом. Отсюда до рубки было всего ничего, но сейчас разглядеть её было невозможно, собственно, как и дома соседей. Они выглядывали из-за дыма мутными очертаниями, как разбежавшиеся яркие кляксы. Кажется, кто-то решил, что пока всех заставили сидеть на участках, самое время сжечь ненужную траву и мусор. Дышать было сложно. Гарь невидимым слоем оседала в лёгких, то и дело вызывая во мне кашель. Я торопливо шагал вперёд, пока не разглядел впереди фигуру. То был мальчик лет двенадцати, в шортах и футболке, я узнал его сразу. Иосиф смотрел на меня немигающим взглядом. В глубине его глаз играл знакомый янтарный огонь. Дрожь пробрала всё тело. Я будто бы снова оказался в лесу напротив волков. Мерещилось, словно сейчас мальчик встанет на четвереньки и пепельный дым, обвив тело, превратит хрупкое тело в волка. Глаза станут ярче, из кожи вылезет серая шерсть, а рот станет длинной пастью с острыми клыками. Которые с удовольствием вопьются в мою кожу и порвут меня на мелкие кусочки. Позади меня, в чаще леса, раздался глухой выстрел. Я обернулся назад, но там был лишь сизый дым, прячущий старые покошенные дома. Повернувшись назад, я вздрогнул от ужаса. Иосиф стоял прямо рядом со мной и смотрел снизу вверх мне в глаза. Его взгляд был кроважаден и холоден. Я бы мог одним ударом отшвырнуть от себя ребёнка, но не стал. Понимание, что страх не должен брать надо мной верх, было ещё со мной. Иосиф слегка улыбнулся.

— Волки, пришли за кровавой платой, — спокойно произнёс парень, растягивая лёгким рыком каждое "р" в словах.

— О чём ты? — отступая назад, уточнил я. Догадки в моей голове уже складывались в полноценную картину.

— Вожак ждёт тебя, придёшь сам или приведут — не важно, но каждый встретится с Волхом, — Иосиф развернулся и, напевая, поскакал домой.

— Они пришли из леса, забрали общий дом, не зная, что расплата кровью, их ждёт потом, — звучали слова мальчика из серого тумана.

— Вот и Иосиф нашёлся, — буркнул я и решил не ходить к председателю, а пошёл домой. Страх за родных липким пятном лёг на сердце. В деревне творилось что-то неладное. А может, я уже и сам сходил с ума? Почти бегом я ворвался в свой дом. Открыв дверь, сразу понял, что-то не так. Катька не вышла меня встречать, Мишка тоже. Обычно хотя бы жена выбегала мне на встречу.

— Кать! — крикнул я и поспешил её отыскать. Заглянул в комнату к матери, та спала. У Мишки и в нашей комнате было пусто. Эти двое бесследно исчезли. Сначала я испугался. Заметался по помещениям, не могли же они уйти на поиски меня? Или того хуже, стать такими же странным,и как Иосиф? Но тут я вспомнил про подвал. Зайдя в кладовую, сразу увидел открытый люк, ведущий вниз. Проем зиял темнотой, но оттуда тянуло странным запахом. Слегка острым и душным, напоминающим аромат трав. Подойдя к люку, я решительно начал спускаться вниз. Запах становился сильнее, отчётливо различались в нем домашние травы. Словно кто-то решил скурить сено вместо сигарет.

Внизу я обнаружил шокирующую картину. Катька с венком из засушенных веток, цветов и травы сидела на коленях у южной стены. Перед ней стояли миски со специями, измельченными травами и тёмной жижей. На стене был начертан большой полукруг и знаки, которые я не смог разобрать. Сама Катька тоже была измазана болотной жижей. Она кланялась и шептала что-то на языке, который мне был незнаком. Мишка сидел в углу, тихо плача и размазывая по щекам угольные рисунки. Всё это освещали лишь пара свечей на полке.

— Что ты делаешь? — ужаснувшись, спросил я, но Катька не ответила. Тогда я направился к сыну. Взял его под руки и повёл прочь из подвала. Слушать его плач было выше моих сил. Когда я умыл Мишку, он немного успокоился и рассказал всё. Стоило мне уйти, как Катька пошла к моей матери, разбудила её и, стала задавать странные вопросы. Как усмирить волка? Защитить дом? Как спасти сына? А потом схватила его и потащила в подвал, она сказала, что это не страшно. Что она просто хочет его уберечь.

— Пап, мама сошла с ума, как бабушка? — осторожно спросил мальчик, не отпуская мою руку.

— Нет, маме просто страшно, Миш. Ты не бойся, она так больше не будет. Пойдём.

Я отвёл его в комнату и пообещал скоро прийти. А сам опять направился к подвалу из которого уже вылезала Катька. Испуганные серые глаза Мишки всё ещё стояли перед моим взором.

— Ты что творишь, дура? — схватив её за плечи, на повышенных тонах спросил я.

— Ты не поймёшь, — смахнула она мои руки, — твоя мама мне всё объяснила. Я сделала то, что должна была. А ты, ты..! — её возмущение не было предела. Она тыкала в меня пальцем, пытаясь найти подходящие слова. — Если из-за того, что ты всё нарушил, ритуал не получился, то этой ночью нас убьют.

— Да, что ты такое говоришь! Кто убьёт? Что тебе наплела мать? Очередной ужастик? — я сорвался на крик. Казалось, Катя окончательно сошла с ума.

— Нет. Как же ты не понимаешь. Они пришли вернуть свой дом.

— Кто они?

— Волки. Я всё теперь знаю. Сказки и легенды, всё правда. Здесь до нас жили люди. Точнее, племя людей, что почитали волков. Их вожак умел принимать облик волка, для этого он носил шкуру у себя на голове. Но потом явились мы, обычные люди. И убили его сына и всё племя, Волха обернулся и поклялся вернуться для отмщения. И он вернулся, кровавая плата. Вот, что сейчас происходит.

— Ты окончательно тронулась головой. Волки не могут быть людьми, всё это сказки.

— Дурак, — бросила Катька и пошла в ванную.

Больше я не услышал от неё ни одного слова. Она молчала за ужином и без лишних слов легла спать. Но я так и не смог уснуть, мне всё мерещились волки с их горящими глазами. Чудилось, что они уже окружили весь дом и только и ждут когда мы уснем, чтобы растерзать нас. Выйдя во двор, чётко решил, что завтра же позвоню в дом престарелых, о котором мы с Катькой беседовали на днях. Моей маме больше не место в этом доме. Да и Катьке надо найти психолога, а то с её нервами и загонами я и сам уже терял самообладание. Хорошо, хоть сын всё это легко переносил.

— Дурдом какой-то, — устало прошептал я, поднимаясь со ступенек дома. Ночь была ясной. Луна нежно освещала улицу и старые дома, её лучи путались в сизом тумане, а может это всё ещё был дым. Только сейчас я заметил, что фонари не включились, как это бывало обычно, а вечернего объявления не было. Всё это было до ужаса странным. Но куда больше меня напугало другое. За воротами дома я увидел Мишку. Хотя был уверен, что сын спит в своей кровати и никуда из дома не выходил. Дым обволакивал его тело, но мальчик его не замечал, он смотрел вдаль, на забор с лесом.

— Миш, — окликнул я его. Но сын не обратил на меня внимания. Он тихо пошёл вперёд к лесу. Где-то на задворках сознания, когда я уже выбегал за забор, мелькнула мысль о том, что это может быть и не Мишка. Но желание защитить семью и страх того, что я потеряю его, пока буду проверять дом, победили. Я попытался догнать его. Но чем быстрее я шёл, тем дальше он от меня становился. Лишь на самой опушке, где деревья приветственно сгибались к земле, а забор устало покосился, я догнал его. Он обернулся ко мне, смотря глазами, полными медового сияния.

— Пап? — удивился сын и слегка улыбнулся. — Идём, мама ждёт нас.

Мишка пошёл прямо в лес. Я шагнул за ним, завороженный его взглядом, не понимая, как Катька могла оказаться в лесу. Но мне казалось, что это правильно. Я должен был за ним пойти. Не для возращения домой, а чтобы понять, и тем самым защитить семью. Я не заметил, как мы зашли глубоко в чащу. Из кустов на нас глядели жёлтые волчьи глаза, а навстречу вышла пара серых волков. Их глаза сияли лимонным цветом луны. Из открытых пастей капала слюна, а клыки опасно поблескивали в темноте. Озноб пробрал моё сердце.

— Миш, — тихо произнёс я, готовый схватить сына и бежать прочь. Мне не хотелось видеть, как моего сына разрывают на кусочки волки. Я вдруг понял, что Катька была права.

— Не бойся, пап, он уже здесь, — успокоил меня сын, положив свою маленькую ладонь на мою руку. Я сильнее сжал плечо сына.

Из темноты деревьев показалась высокая и тощая фигура мужчины. Лунный свет бросил на него свои лучи. И я замер в ужасе. Ко мне вышел полуоборотень. Поверх головы была накинута волчья шкура, оскал которой прятал высокий лоб, густые брови, и тёмные волосы, но не глаза. Пронзительные глаза цвета звёзд смотрели мне прямо в душу. На бёдрах мужчины была повязка из кожи. Ноги босы, а в руках он держал заостренный посох. С лёгкой ухмылкой он смотрел мне прямо в душу. Кожа его была красной, как раскаленный уголь, а по всему телу танцевали чёрные знаки и узоры.

— Наконец-то, — произнёс он тяжёлым тембром, — ещё один из тех, кто нам должен, здесь.

— Кто вы, и что вам нужно от меня и моего сына? — я прижал Мишку к себе. Волки утробно зарычали.

— А ты уверен, что это твой сын? — рассмеялся мужчина, усаживаясь на холодный булыжник, как на трон.

— Что? — удивился я.

— Мальчики, фас его, — сказал чужеземец и волки сорвались с места. Словно только и ждали этой возможности. Они кинулись на меня, и я инстинктивно заслонил лицо руками. Но вместо ощущения острых клыков в своём теле, я ощутил боль от падения на землю. Воздух выбило из лёгких. Мишка запрыгнул мне на живот, пока острые зубы волков сжимали мои руки. Он занёс над моей головой камень.

— Прости, пап, — сказал сын и опустил его с силой на мою голову. Тьма поглотила меня.

Очнулся я связанный, вместо рук чувствуя лапы. Дышать было сложно. Моя челюсть вдруг стала длиннее, а вместо слов выходили неясные звуки. Мир вокруг стал острее и чётче, а ещё громче. Краски мира утратили свой цвет.

— Хозяин, он очнулся, — произнёс один из волков полуоборотню.

— Хорошо, держите его связанным. Скоро земля станет нашей. И мы избавимся от них. Вот-вот приведут последнего жителя, — ответил он, смотря на поднимающийся дым от деревни. Острие деревьев пронизывали чёрное звёздное небо.

Я покрутился, с трудом перевернувшись на другой бок. Позади меня лежали связанные волки. Все, как один, с человеческими глазами. В этот момент я всё понял: моё тело отняли.

— Кто вы? — услышал я Катькин голос и с силой перевернулся обратно. Позади неё уже стояло моё тело, заносящее камень. А незнакомец перед ней смеялся. Я попытался завыть, залаять, да хоть как-то подать голос, но из пасти вырвался лишь хрип. Катька упала на землю, как сломанная кукла. Волк склонился над ней, зализывая рану, а в следующую секунду упал рядом. Зато Катька встала с земли и отряхнулась. Вместо привычных серо-голубых глаз теперь были волчьи жёлтые.

— Хозяин, мы управились довольно быстро, — произнесла она, глядя на мужчину в волчьей шкуре.

— Да, теперь сожжем волков, — усмехнулся он, — и земля будет нашей.

Катька кивнула. Из темноты вышли другие жители деревни, все с жёлтым огнём в глазах. Они подхватили не связанного волка, в которого, как я понял, переместилась душа Катьки, и понесли к большому кострищу. Я задергался сильнее, пытаясь освободится от пут. Но меня с силой ударили, и я почти потерял сознание. Константин Петрович, ухмыляясь, схватил мои связанные задние лапы и потащил. Сырая земля забивалась мне в зубы вместе с травой. Тело непривычно ныло и болело. Я увидел, как другие волки дергаются и пытаются спастись. Но их бьют камнями и кидают на кострище. Бывший председатель вместе с Катькой подняли меня с земли и кинули к другим волкам. Мир закружился и стал лёгким, на секунду я ощутил невесомый полет. А потом моё новое тело с болью ударилось об поленья. На меня кинули ещё пару волчьих тел и я перестал, что-либо видеть. Дергаться тоже было невозможно, я полностью был обездвижен. Чувство отчаянья захлестнуло меня. Хотелось биться, бороться, выть, кусаться, делать хоть что-то, чтобы выжить. Но сил не было. А затем я ощутил жар. Пахло огнём, паленой шерстью и болью. Волки выли и визжали. Но я уже ничего не ощущал. Дышать становилось с каждой секундой сложнее, дым заполнял мои лёгкие. Каждый вдох превращался в боль, множество осколков разрывало меня изнутри. От этого я потерял связь с миром. Тьма полностью забрала мою душу. Волчьи люди собрали щедрую кровавую плату.

Автор: Margaret Ruan / Бумажный Слон

#волки