Розовый бантик

Финансовая пропасть, пролегающая между богатыми и бедными, раздражает и волнует многих. Однако гораздо глубже и больнее бьёт по душам неравнодушных людей духовное обнищание тех, у кого всё есть. Когда всё есть, не замечаешь, что потерял главное...

Лена работала в частном детском садике. Стильное здание, упакованное дорогой мебелью, игрушками, кабинетами для учёбы и здоровья, и прочими атрибутами разностороннего воспитания детей. Огромная территория с игровыми площадками, ухоженными газонами и надёжной охраной. И, конечно же, более чем достойная зарплата.

Что ещё нужно матери-одиночке с педагогическим образованием. Лена любила свою профессию воспитателя, любила детей, и никогда не завидовала их богатым мамам и папам.

Единственное, что она использовала для себя – уговорила владельца сада дать место в старшей группе для её дочери на льготных условиях.

Лене так было удобней: садик дочери находился совсем в другом месте, а опаздывать на новую работу, значит быстро её потерять. А пока она, как могла, выкручивалась, просила завести дочку в садик то соседку, то подругу.

Хозяин ценил старательность, профессионализм и ответственность работницы. Немалую роль сыграли и лестные отзывы родителей, которым дети рассказывали, какая у них замечательная воспитательница. Так она получила «добро» на место в саду для дочери.

Каждый день Лена наблюдала, как подъезжают к воротам дорогие машины, как выходят из них стильные молодые дамы. Таких язык не повернётся назвать мамашами или мамочками.

И не потому, что они ухожены, модно одеты, сверкают дорогими украшениями. Нет. Многие из них ведут себя со своими чадами так, как будто они, дети, драгоценное приложение к ним.

Грациозно покинув машину, они не берут ребёнка за руку, просто шествуют за ним красивой походкой. Некоторые держат подмышкой забавных маленьких собачек, одетых в наряды, не менее дорогие, чем у их хозяев.

За всей этой внешней мишурой Лена видела Дениску, который был ужасно любопытным живчиком. Дорогие костюмчики его не смущали, он залезал в них в самую грязь. И где только находил на безупречно ухоженной территории? Видела Алису, любящую кошек, рисовать, и не желавшую заниматься танцами.

Особенно выделялась среди «рублёвско-барвихинских» дам Вероника Игоревна Плахова. Она привозила в детский сад дочку Снежану. Когда они выходили из машины, перед зрителями представала парочка в одинаковых нарядах.

У большой дамы на согнутой в локте руке лежал крошечный йорк с огромным розовым бантом, усыпанным стразами (а может бриллиантами, кто их поймёт, богатых).

У маленькой дамочки подмышкой - неизменный плюшевый заяц такого же розового цвета, как бант собачки.

Катя, дочка Лены, почему-то полюбила именно эту собачку. Как-то она сказала маме:

– Мамуль, зачем Фери такой огромный розовый бант?

– Для красоты, – ответила Лена.

– Мам, но она же без него намного красивей, – удивилась Катя.

Лена видела, что Фери сильно запала дочери в душу. Она расспрашивала о ней Снежану, но та мало что могла сказать о самой собаке. Обычно её рассказ сводился к тому, к какому парикмахеру водили Фери, у какого дизайнера шили ей одежду. Что сказать, мамина дочка.

В рисунках Кати стал появляться образ маленькой собачки, рядом с которой иногда валялся розовый бант. В один из вечеров дочь подсела к маме и спросила:

– Мама, а мы не можем купить такую же собачку, как Фери?

– Нет, моя хорошая. Такие траты нам не по карману. Тебя в школу надо собрать, мне сапоги новые нужны, старые совсем разваливаются, – горестно вздохнув, ответила мама, прижимая к себе дочку.

Хоть и была у Лены теперь хорошая зарплата, но работала она не так долго, а «дырок» накопилось много.

Прошла зима, наступила весна. Март шаловливо подмигивал людям грязной слякотью, глубокими лужами под тонким льдом.

«Через тернии к звёздам, – как бы говорил он, – хотите весну, промочите ноги в ледяной воде, и тогда апрельское тепло покажется настоящим счастьем».

Лена с Катей, взявшись за руки, шагали в детский сад, уже успев промокнуть около своего дома. Они свернули на уложенную плиткой дорожку, идущую вдоль подъездного пути к воротам. Стильные фонари освещали парковку, от которой отъезжала машина Виктории Плаховой.

«Что-то она так рано. Надюшка, видимо, приняла Снежану», – подумала Лена.

В детсаде между воспитателями были распределены дни дежурства, когда кто-то приходил и уходил на час-полтора раньше, чтобы не доставлять неудобств состоятельным родителям. Иногда они могли задержаться, или привезти ребёнка пораньше.

Уже подойдя к воротам, Катя дёрнула маму за руку:

– Мама, что это? – указала она пальчиком на сидевшую в снежной шуге собачку со свесившимся на бок розовым бантом.

Фери отчаянно дрожала, даже не пытаясь выбраться из мокрого плена.

– Фери? – удивлённо воскликнула Лена, – что ты тут делаешь? Из машины что ли выпрыгнула?

Они подобрали бедолагу и пошли в тёплое помещение. Весь день Лена держала Фери в подсобке, подстелив ей старенький халат, который жалко было выбросить (она надевала его на уборку территории).

Вечером, когда Виктория приехала за дочкой, Лена вынесла ей Фери.

Та, увидев собаку, фыркнула и сказала:

– Ой, милочка, я вас умоляю. Хотите, заберите себе. Мне Снежана говорила, что ваша девочка бредит Фери, ну, вот, пусть занимается, а мне надоело с ней возиться. Я планирую купить лабрадора, как у нашего президента.

– Так зачем вы оставили её у ворот, могли бы отдать Наде, она бы нам передала, – удивилась Лена, держа опять задрожавшую Фери на руках, и зажимая в кулаке постиранный розовый бант.

– Я не занимаюсь благотворительностью. А так, вроде нашли бесхозную собаку, радуйтесь, – скорчив презрительную мину, ответила Виктория.

Не обратила внимания на Фери и Снежана, подбежавшая к матери.

Лена так и стояла у ворот, пока машина Плаховых не скрылась за поворотом. Катя, когда мама рассказала ей о случившемся, прижала собаку к себе, а розовый бант, выдернув из кулака мамы, выкинула в мусорку.

Вот так и живут некоторые «королевы жизни» с большими «достоинствами» и розовыми бантами вместо сердца и души.

Автор
#ГАЛИНАВОЛКОВА