Мы приезжали к бабушке не часто, обычно в августе.

От Свердловска до Могилева далековато, но родители старались хоть немного продлить нам короткое уральское лето. Как славно забраться на высоченную бабушкину кровать под лоскутное одеяло, обнять подушку в белой, хрустящей от крахмала, наволочке с кружевной прошвой и слушать, слушать, слушать…
На столе бульба с маслом, которой мы уже наелись до отвала, яичница на сале, огурчики из потной банки и бабушкина вишневая наливка. Мама жарит на кухне драники. Только и успевает менять моментально пустеющую миску на полную, с горкой дымящихся ароматных картофельных лепешек. Белорусы и картоха неразделимы.
За столом повзрослевшие пацаны: мой папа Борис и друзья его детства - Алик Цымба и однорукий слепой Ваня, лихо играющий на гармошке правой рукой, растягивая мехи культей от левой. Хорошо, что после сноса улицы с частными домами бабушке дали квартиру в доме, построенном тут же. Из наших окон видна уцелевшая часть вишневого бабушкиного сада и оставшиеся нетронутыми домики на соседней улице, в которых по-прежнему живут друзья детства. Эти дети играли когда-то в войну, и не только играли.
- В и ш н я -
Вишня этой весной цвела, как оголтелая, а теперь тонкие ветви гнулись чуть ли не до земли под тяжестью сочных бордовых ягод. Мама обычно носила ее на рынок, и несколько раскидистых деревьев были хорошим подспорьем для семьи. Этим летом было не до вишни: город бомбили, все, кто мог и не мог, ушли на фронт, остальные пытались выехать к родственникам в тыл.
Борька натрескался вишен до боли в животе и валялся теперь на печке. Он завидовал младшему брату Мишке, который носился в это время с хлопцами на улице и бил воображаемых немцев.
Расстроенный, Борька не заметил, как задремал. Во сне у него совсем не болел живот, и он бежал по улице с деревянным автоматом и стрелял, стрелял... а немцы бежали, бежали…
- Бора! Бора! – звала его мама.
- Щас, мам! – отвечал он и гнал немца дальше. Небо гудело от тяжелых самолетов, раскаленный воздух дышал густым запахом вишни, она была повсюду. Вишневый сок кровавыми пятнами пропитал рубаху, пальцы слипались и было трудно стрелять.
- Бора! – настаивала мать.
- Ну, иду! – огрызнулся Борька и… проснулся.
В доме было тихо. Два ведра спелой вишни стояли на лавке у окна, на самом солнце, и источали сладкий терпкий аромат, от которого у Борьки подкатил к горлу ком. Шмель монотонно ревел и бился о стекло, иногда путаясь в кружевной занавеске.
Борька выскочил на крыльцо.
- Мам! – крикнул он, - мам, ты чего звала? - и побежал в сад.
Мама с папой рыли окопы в саду, подальше от дома, в разных углах. Так решил отец: прятаться в разные окопы - хоть кто-то, да уцелеет. Борька спрыгнул в еще неглубокую ямку к маме.
- Чего орешь, как оглашенный? Полегчало что ли? – проворчала мать, вытирая потный лоб. - Не звала я тебя. А раз живот прошел, бери лопату.
Полуденный зной наполнился ревом. Тяжелые бомбовозы, точно рой огромных шмелей, летели на город. Внезапный резкий нарастающий свист фугаса заставил задрать вверх башку, но мать рывком кинула Борьку на дно недокопанной ямки и упала на него сверху.
Когда Борька очухался, увидел мать. Она широко и странно открывала рот, трясла его за плечи и все открывала и открывала рот. В голове звенело и не сразу до Борьки дошло, что мама ему что-то говорит, а он просто не слышит. Лица у них обоих были перепачканы землей и чем-то красным, похожим на кровь. Он провел рукой по маминой щеке: сок, вишневый сок. Огромная ветка, полная сочных ягод, перебитая осколком, накрыла их в крохотном убежище, а сверху засыпало землей, вырванной на воздух взрывом.
Теперь они карабкались вверх по ягодно-земляному месиву, все грязные и липкие, утопая руками в рыхлой кровоточащей земле.
Шмели улетели. Они стояли втроем посреди сада. Вся вишня осыпалась и смешалась с землей.
Всего пять минут назад Борька еще спал на печке в доме, в стекло бился шмель и густо пахло вишней. У Борьки отложило уши, но тишина теперь звенела точно так же, как давеча в голове. Он попытался нарушить ее:
- Ты чего звала, мам? – спросил он и проследил за маминым взглядом.
- Да не звала я тебя, - как бы про себя ответила мать, глядя на воронку.
Дома не было.
Стелла Романова
#АвторскиеРассказы