Глава двадцать третья.

Андрей шел мимо заброшенной мельницы. И вдруг на мостках завидел большую белую свинью. Она перегородила парню дорогу, и, хотя он ее пихнул ногой, не посторонилась, не пропустила.
- Ах ты, зараза! – Андрей хорошенько приголубил деревяшкой, приговаривая, - Пошла, проклятая, прочь! Не мешай людям ходить! Свинья с противным визгом бросилась прочь, а парень пошел своим путем. Алая заря уже начина окрашивать небо, когда Андрей подошел к забору бабки Ани. В этот момент старуха выбирала огурцы в застиранный передник.
- Бог вам в помощь, соседушка! – Вежливо поприветствовал он её.
- Казали Боги, чтоб и вы помогли! – Деревенской шуткой ответила старушка, подходя к нему ближе. И, придерживая подол, в котором лежали только что сорванные с грядки, свежие огурцы, спросила, - а ты, парниша, откудова в такую рань? Гулял, или на работу?
- да так, не спалось, так решил прогуляться.
- Да, молодым девки спать не дают, а старому человеку, так его болячки. Угощайся! – Старуха протянула огурец.
- Спасибо! – Андрей с удовольствием откусил кусок, и смачно захрустел им.
- Бабуня, а вот гулял я, и платок нашёл. Чудный такой! - Он снял о шеи подарок русалки, и показал старушке. Лукавая улыбка чуть тронула старческие губы.
- Эх, сочинитель ты великий! Да только ещё не родился тот сочинитель, что меня обманет, обведет вокруг пальца. Стешка сама дала, или обманом взял?
- Сама дала. И еще просила за нее молится. Тяжело ей на речном дне, в глубоком омуте, под корягами маяться.
- Это хорошо, что сама дала. Так береги этот платочек пуще глаза своего. А Стеху я помню. И не плохо помню! Уж сколь годочков-то прошло! Да, жизнь, считай, прожита. Стеха знатная была портниха. Многие знатные барыни из самого Петербурга катили сюда за нарядами. А как вышивала чудно! Многие её работы до сих пор по всяким там музеям да галереям выставлены. А вот только где она делась, дак никто по сей день, по сию пору не знает, не ведает! Болтали потом людишки наши деревенские всяко разное. Как будто её утопленницей, знать, русалкой, видели. Однако я этим болтунам веры не имею. Да и сам ты знаешь, что я в то время была мала. И мне было неинтересно, скучно слушать всякие там бабские пересуды.
- Пойду-ка я, бабуня, домой. Скоро мамка встанет. Так не хочу ей пока что правду говорить. Все едино не поверит. А врать до смерти надоело! Уж тошнит каждый раз мне сочинять всякие небылицы.
- Иди с Богом, внучек! Да никому не сказывай, где был, да что видал. Люди всякие. И кто посмеётся, а кто за дурака посчитает! – С этими словами она поцеловала его в прохладный, высокий и чистый лоб. – Иди домой с Богом. Андрей заспешил по тропинке в сторону дома. В темноте сарая, в самом углу, завозилась, замычала корова. В нос пахнуло навозом и запахом перепрелой соломы. А со стороны реки несло ароматами камыша и разнотравья. Начинался новый день, с его трудами и заботами. Андрей принялся чистить в хлеву. И как только убрал навоз, да постелил свежей соломы, как в сарай вбежала чёрная собака. Он раньше не замечал такой псины ни у кого во дворе. «Наверное, какая-то бродячая?». – Только и успел подумать, как та со злобным рычанием бросилась на него. И это заставило прижаться спиной к шероховатой стене сарая. И Андрею вспомнились слова Стеши: «береги мой дар! Береги, его, как зеницу ока. И только используй его, в крайнем случае, когда не будет никакого выхода!». «Это еще нем конец! Я знаю, что сделаю!»- и он схватил, вила. И со всего размаху ударил ими собачью лапу, крикнув,
- Во имя Иисуса Христа, сгинь, нечисть проклятая! – Однако вместо воя парень явно услышал человеческий стон. Собака, закричав, бросилась стремглав из сарая. «Вот тебе и прикольчик! Вот и шуточки! То, что было до этого, можно сказать, посчитать за цветочки. А теперь и ягодки назрели! Сильно забоялся король за свою драгоценную шкуру!» - С удивлением смотрел он вслед. Отметив, что животина нырнула в соседнюю калитку, где проживала Танька. А потом, выбросив всю эту чертовщину из головы, накормил и напоил скот. Мать только что подоила корову. И уже на кухне цедила и разливала по банкам молоко. Андрей вышел к колодцу, и тут повстречал Танькину мать. Та лицо закутала почти что до бровей платком и стонет, вся, видать, в синяках. Он без задней мысли и спросил:
- Тетка, кто ж тебя, так охристовал? А она фыркнет так, что внутри похолодело, и прошипела, как змея подколодная:
- Поди, сам не знаешь, кто, коли у тебя совести еще хватает расспрашивать? Чего спрашиваешь? Берегись, не встречайся мне на узкой дорожке! Набрала она воды, и шасть к себе в огород. Андрей только пожал плечами, да набрал воды. А когда вернулся в дом, мать спросила?
- Ты слышал, что Танькина маманя руку вилами проколола?
- Да видал я эту тетку. Вся побитая, синяя! Видать, мужик за что-то приголубил. А душа еще больше похолодела. «Вот тебе и собачка! Вот тебе и свинка!». – Настороженно подумал он. Однако матери на стал ничего рассказывать. «Зачем маму волновать? У нее и так сердечко слабое, будет переживать да плакать!». Он вышел за околицу. Ему хотелось побыть немного одному, и подумать над всем, что произошло. «Вот тебе и на! Неужели Танькина мать, тётка Лида, ведьма?». Да как-то то не вяжется образ полненькой хохотушки, круглой и румяной, словно наливное яблоко, с ведьмой. В его представлении колдунья чем- то похожа на бабу – Ягу, костяную ногу. Она такая же злая, худая, как жердь, с двумя зубами и растрёпанными седыми патлами...
С этого момента прошло еще несколько дней. Все это малость забылось. Шел Андрей по делам поздно вечером мимо заброшенной мельницы. И тут увидел, как тетя Лида стоит на мостках. Хотел, было обойти ее, да нет! Схватила она его за шею. И откуда только у такой слабой бабенки сила взялась заломить молодого парня, и сесть ему на шею? Андрей и сам не понял, как это вышло. Однако стал он на карачки. И, словно рысак, помчался во весь опор. Испуг пронял, а ведьма хохочет-заливается! И кричит:
- Я тебя погоняю, паря, припомню все свои ушибы и синяки! Десятому закажешь обижать ведьму! И стал помаленьку читать «Господи, помилуй...». Вроде стало мало-помалу отпускать. А после смог он сотворить крестное знамение, так ведьма и скувырнулась с его шеи. А потом оседлал ее сам. Ох, и погонял, так погонял! Бил сапогом, да приговаривал:
- Не морочь простых христиан, ведьма проклятая! И так до тех пор, пока она не сама слезно не взмолилась:
- Отпусти душу на покаяние. Не могу больше, отпусти! Больше тебя не трону. Пожалел он ее, и отпустил. На свою голову. Стал после того находить у себя на крылечке земельку и какую-то водичку на манер болотной. И понял, что нет, не унялась ведьма. Ночь другую не поспал да поглядел за соседним двором. И много чего увидел. В полночь Тетка Лида простоволосая, босая, в одной сорочке выходила к овину. Там брала мялку, что лен трепали, вбивала гвоздок, снимала сорочку. А потом голая, в чем мать родила, кувыркалась через голову. Становилась белой свиньей и куда-то убегала. А побегает, побегает по своим черным делишкам, вернется, кувыркнется и бабенкой станет. Подкараулил Андрей этот денек, и вынул тот гвоздочек из мялки. Она вернулась в свиной шкуре, а человеком стать не может, как не визжала, не кувыркалась. Так он ее помытарил ее дня три. А потом забил гвоздь в мялку. Кувыркнулась она, и бабой стала. А он ее за косу и давай охаживать:
- Не морочь людям головы, не порть! Она в слезы:
- Не губи, не виновата я. По молодости, по глупости связалась в лукавым - вот он меня и заставляет на него работать. Не трону тебя больше! Бросил Андрей палку, плюнул, и ушел. Но когда он шёл в сторону реки, то заметил, что тетка Лида выбежала за ним на дорогу, и что- то поднимала с земли. «Нет, своим умишком я ничего не пойму. Так что придется идти на поклон к бабке Ане!». – И после недолгих раздумий решил Андрей. И, завернув в местную лавчонку, купил там шоколадку. «Порадую старушку!». Вот и знакомый домишко под красной черепицей. Он толкнул калитку. Навстречу ему выскочил Леськин пёс Трезорка, и залаял. Однако, узнав Андрея, виновато повилял хвостом и опустил морду. Словно говоря на своем немом собачьем языке: «мол, прости, дескать, что своего облаял! Это не от злости, а так, ради профилактики. Работа у меня такая!». Бабка копалась в огородике. Леся помогала убирать сухую ботву.
- А, это ты, внучок! Проходи, проходи! – Обрадовано затараторила старуха. Она обрадовалась гостю, но сейчас была занята. – Она заговорила, - Сейчас только снесём в кучу все это говно.
- Да я вам помогу! – И парень принялся стаскивать траву и ботву. В молодых руках дело спорилось быстро. И вскоре посреди огорода запылал костер.
- Бабуня, у меня к вам куча вопросов.
- Что, добрый молодец, не весел, буйную головушку да повесил? – Участливо справилась баба Аня. Андрей грустно поговорил:
- Да вот чую, что без вас мне не выпутаться!
- Пошли, чайку попьем, да что-то обмозгуем. Как говорится, одна голова хорошо, две лучше, а три вовсе отлично! – Они зашли на кухню. Леся принялась хлопотать, накрывать на стол. И бабка присела на лавку.
- Ну, выкладывай свои печали, добрый молодец.
- Да вот, я немного раньше пошел в сарай, и на меня бросилась чёрная собака. Хорошо, что вила, были под рукой, так еле отбился. Да лапу вилами ей наколол насквозь. А тут после этого у соседки, тетки Лиды, неприятности с рукой. Говорит, что вилами проколола. Да я сам видал, как она в свинью превращалась. Через мялку кидалась. И помучил ее дня три в образе свиньи. Как это понять? Я раньше все думал, что это простое совпадение. А вот когда сам, на свои глаза увидел, особенно когда она превращалась в кошку, в свинью и собаку! А потом из свиньи стала человеком! дел, как она из кошки стала человеком! Ъ
- Это точно Лидка, Танькина мать? – Сердито пожевав губами, переспросила баба Аня.
- Да она самая, Тетка Лида! Я никак не мог ошибиться!
- Бабушка, это тетя Лида. Я видела у короля в свите. – Немного смущенно пролепетала Леся.
- а ты, милок, ничего такого не замечал за нею еще чего чудного?
- Да вот сегодня, когда шел, то приметил, как она выбежала за мной на шлях, и что то с земли поднимала. А я ничего не терял.
- А это не что - то. Это твой след. И ежели его подвесить в печную трубу с нужными заклятиями сушить там, то будет большое горе, околдованному человеку.
- И что же с ним будет? – Побледнело лицо Андрея.
- А тот человек будет чахнуть, сохнуть и невесть отчего. Довольно Опасное дело она задумала, очень опасное. – Как-то сразу посуровело лицо старухи, а глаза приняли загадочное выражение. Это еще больше насторожило Андрея.
- И что эта ведьма задумала? – В глазах внучки вспыхнуло любопытство.
- Как что? Да она хочет сжить этого парня с бела света. Мешаешь ты ей, парниша, мешаешь делать черные дела.
- А что ж делать? - Встревожился не на шутку Андрей. Ему от этих слов стало как - то не по себе.
- что, что, нужно думать! И сразу проверить, не сушит ли она следок?
- А как я это сделаю? – Занервничал Андрей.
- А никак. Это уже моя забота. Бабка видела, что сосед изменился в лице, и поэтому не стала говорить ему всей правды. А она была, увы, неутешительна. Если не разыскать след, то он мог умереть в течение недели. Если не быстрее.
- Ну, пусть даже вы заберете следок. Так эта бабенка противная. И так она ещё что- нибудь чудит! – С долей сомнения проворчал Андрей.
- А в твоих словах есть правда! Но и это не проблема. Я отниму у нее колдовскую силу. Если ведьму напоить водкой, в которой растворен церковный ладан, то она теряет всю свою черную колдовскую силу.
- А как же вы её напоите? – Наступил черед удивляться Лесе. - Она ведь может что- то заподозрить. Тоже, как говорится, не лыком шита.
- А это уж меня Господь надоумит, как и что это сделать.
- Ой, да я вам тут гостинец принёс! Как раз к чаю. - Андрей положил шоколадку на стол. Бабка заметно оживилась!
- Это хороший гостинец! Я, хоть я и стара, однако, как то дитя, очень уважаю сладкое. – Она встала, и направилась к буфету. Оттуда вынув чашки, поставила перед Андреем самую красивую, расписанную крупными розами.
- А теперь будем пить чай. В комнате запахло свежей заваркой и калиной.
- Бабушка, откуда берутся ведьмы? - Леся накрыла заварной чайник причудливо расшитой салфеткой.
- Как откуда? Всяко бывает. Одни рождены, а вот другие учёны. Это еще полбеды. А вот беда в том, что если ведьма хоть раз кому сделала хоть одну гадость, даже мелкую, то чёрные силы привязываются к ней на всё жизнь. Берут над ней власть. И она им служит до самой смерти. А умирают такие черные ведьмы тяжко, ох как тяжко! Помню, одна ворожка мучилась страшно. Все земелька никак не принимала её за грехи. Пока ее родичи не пробили над ней потолка, чтоб она небо увидела, так не могла, сердечная, представится.
- А почему она так мучилась? – Удивилась Леся.
- А ведьма, если кому не кинет, спокойно не умрёт.
- А как это, кинет? - Леся удивленно открыла рот.
- А перед смертью она должна передать своему родичу или тому, кого она наметит. Бабка задумалась. – Ой, чует моё сердца, что тётка Лида сейчас сюда зайдет. Так нужно приготовить ей угощение. – И она скрылась в своей комнатушке. Через четверть часа вышла, и в её руке была чекушка водки.
- Все, готово! – Она спрятала в буфет. Как только она села за стол, так кто-то постучал в дверь. Бабка любезно откликнулась.
- Заходите, не заперто. В комнату вошла тетка Лида. Гневно зыркнув на Андрея, она слащаво прощебетала:
- Соседушка, займи немного соли. Вот своя кончилась. А в магазин нет сил бежать. И Танька, как назло, куда-то запропастилась. Выручи, соседка!
- Сейчас, сейчас... А ты пока с нами присядь, да чайком побалуйся! Сегодня годовщина моего мужика. Давай помянем по маленькой. Соседка как - то странно посмотрела на бабку, но от приглашения не отказалась.
- Спасибо, тетя Аня! - И села против Андрея. Он заприметил, что её рука была перевязана. Именно правая, как раз та, что он ударил вилами. А бабка в это время вынула чекушку, и разлила в три стопки, себе, ей и Андрею. Лесе не предлагала - мала для такого. Внучка поставила на стол тарелку с огурцами, помидорами, и хлебом.
- Ну, царство ему небесное и вечный покой! Все выпили водку. И тётка Лида вдруг поперхнулась. Её глаза стали круглыми, как у совы. И в то же время мутными, как у пьяницы. Она встала, и как потерянная, начала ходить по комнате, пытаясь найти дверь. Бабка быстро схватила приготовленную воду. Она специально сполоснула в ней несколько грязных тарелок.
- Выпей, соседушка, выпей! Тебе полегчает. Та послушно выпила все то, что подсунула баба Аня. И простонала с облегчением:
- Ох, соседушка, я как на свет, на свет народилась. А то голова моя стала как чугунная. Это, наверное, меня на солнце напекло! И давление поднялось! - Пожаловалась тетка Лида, присаживаясь обратно к столу.
- Ну, что? Давай уж выпьем до пары, чтоб всем в паре быть! – И бабка налила по новой. Соседка выпила до дна. И, крякнув, занюхала корочкой хлеба.
- Сама гонишь? Хороша, крепка! – Нанизала помидор на вилку.
- Да, гоню сама. Этой казёнки не накупишься, да и неизвестно, чего в неё наложили- намесили. Они хорошо подзакусили. Баба Аня выставила на стол еще резаного сала и ветчины. Выпили по третьей стопке. И тут только тётка Лида спохватилась.
- Ой, а зачем – то я к тебе приходила, скажи-ка на милость? Вот голова садовая моя, начисто забыла.
- Иди домой, вспомнишь, да придешь! Соседка ушла. А Леська с недоумением смотрела на бабку.
- И чего это вы с ней сделали? Чего тетку так крутило да мутило? Что аж память отшибло?
- Да ничего такого сложного. Это от ведьмовства навязанного я ее вылечила. И теперь, Андрюха, живи спокойно, и не переживай. Эта бабенка тебе ничего не сотворит поганого. А тётка Лида, когда пришла от старой соседки домой, полезла в печь. И увидела там мешочек с како-то землёй. И то, что там был след соседа, уж вовсе и забыла.
- Кто только эту гадость сюда засунул? – Сердито ворчала она, выбрасывая этот мешочек в мусор. А время черной луны все продолжалось.

продолжение завтра

© Copyright: #ЛюдмилаМороз, 2008
Свидетельство о публикации №208120400297