Две сосиски или по закону леса

С наступлением вечера жара переросла в духоту. Еле заметный ветер гонял сухой воздух и шумел в кронах деревьев. Максим упрямо застегнул выцветшую олимпийку до самого горла, нести её в руках он не хотел категорически. Желудок неприятно заурчал, последний раз парень ел накануне утром. Остановившись, он огляделся. Под ногами старая асфальтовая дорога, куда хватает глаз, виднеется лес. Максима высадили с пригородного автобуса между остановками.
«Я что ли за всех буду платить?!" – зло бросила напоследок тётка кондукторша, и автобус умчался, выпуская белёсые клубы дыма.С тех порминовало несколько часов. Дорога словно вымерла, мимо не проехало ни одного автомобиля.
«Пошла ты, сука! Я сам за себя заплачу! Всем вам заплачу!» - думал он, засунув кисти рук глубоко в карманы джинс и двигаясь дальше. Его шаги эхом отдавались среди деревьев, нарушая тишину леса.
Сколько себя помнил, Максим жил с пьющей тёткой и её сожителем. Неприятным худым мужиком, отсидевшим пару лет за хулиганку. Напиваясь,Слава, так звали сожителя, бил мальчишку, приговаривая: «Тебя, сученок, жизнь еще не учила, а я срок мотал!».
Такое воспитание вряд ли шло Максиму на пользу. Забившись в угол под грязным кухонным столом, он часто искренне желал дядя Славе смерти.
«Он же любя… - невнятно твердила тётка, видимо, считая это утешением. – А парню мужская рука нужна…»
А потом дядя Слава попал под поезд. В тот день их квартира стала какой-то пустой, и Максим невольно забился в тот самый угол, где всегда искал спасения. Его тело покрывалось мурашками от надрывного плача тётки, доносившегося из комнаты. Дядю Славу хоронили в закрытом гробу, и мальчик чувствовал, что это нехорошо.
«По кускам собирали…» - услышал он на похоронах обрывок фразы одного из соседей. Говоривший мужчина кивнул при этом на гроб, мальчик не очень понял о чем речь, но внутри как-то неприятно похолодело.
Тётка стала неразговорчивая и озлобленная. Не прошло и полугода, как Максим нашел её мёртвой в постели. Было раннее утро, должно быть часа три или четыре, рядом с кроватью стояла недопитая бутылка чего-то мутного. Максим ежился от холода, сидя на табурете и глядя на тело тётки. Часы тикали, белёсые, рассветные лучи солнца становились желтыми, а он всё не решался позвать кого-то из соседей. Словно оттягивая ту минуту, когда его жизнь изменится, не понимая, что она уже наступила.
В детском доме он так и не прижился. К шестнадцати годам парень успел сбежать четыре раза, этот был пятым.
Максим бежал в никуда. Никто его нигде не ждал, и цели никакой не было. Просто здание детского дома с педагогами, правилами и набившими оскомину товарищами давило грудь. А здесь, несмотря на положение и голод, была свобода.
«Хреновая, но свобода», – он где-то услышал это выражение и часто с чувством повторял его, словно смакуя.
Надежда наткнуться на садовое товарищество или деревню таяла на глазах. Лесной пейзаж упорно не желал меняться, а вокруг медленно опускались сумерки. Вот и духоты уже почти не стало. Ноги гудели, но останавливаться было нельзя. Максим хотел вымотаться. Вымотаться так, чтобы лечь и, закрыв глаза, провалиться в сон. Не дёргаться от каждого шороха, не чувствовать колющих ото всюду веток, снующих муравьёв и нервной земли. А жрать тем не менее хотелось очень.
«Парень! – голос из ниоткуда заставил беглеца вздрогнуть. – Парень!»
По склону на дорогу выбирался тучный мужик. Из-под расстегнутой военной куртки выступал шарообразный живот, обтянутый майкой с надписью «Sochi 2014». Сапоги по колено, на затылке кепка, за спиной рюкзак. Через плечо болталось охотничье ружьё.
«Типичный грибник – охотник», – брезгливо подумал Максим.
А мужчина, несмотря на свой вид и раскрасневшееся потное лицо, двигался довольно проворно. И, спустя пару минут, уже стоял в метре от беглеца, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.
- Автобус проходил?!– спросил он, жадно глотая воздух и утирая лицо рукавом.
- Несколько часов назад,–ответил Максим, чувствуя внутри искру злорадства.
- В жопе мы!
- Чего?!
- Говорю это последний автобус был, до утра ловить не хера! – мужик смачно плюнул на асфальт.
- А попутки? – парень озадаченно посмотрел в обе стороны дороги.
- Уфф, нет! Только по выходным и то редкость, – усмехнулся мужик и поправил рюкзак. – На много километров один лес, ни посёлков ни садов. А до города сутки пешком, не меньше. Так что,парень, мы с тобой друзья по несчастью! Дядя Серёжа. - Он протянул руку.
- Максим, – парень ответил на рукопожатие и едва не скривился - ладонь мужчины оказалась горячая и влажная.
- Ну вот и славно, Максимка! - мужик потянулся и снова одёрнул рюкзак. – Нам туда, в лес нужно идти.
- На хрена? – Максим незаметно отступил на пару шагов. Не нравились ему эти навязчивые «мы» да «нам». Вынырнул не ясно откуда и давай руководить! В детдоме таких руководителей хватало.
Несколько минут они смотрели друг на друга молча. Ветер по-прежнему шумел в кронах деревьев, но теперь чувствовалось, что он стал холоднее.
- Костёр разведём, поедим, отдохнём, – ответил Сергей. – Или ты до утра топать собрался? Тогда удачи.
Мужик направился к лесу, а Максим еще раз посмотрел в обе стороны дороги. Сумерки сгущались, скоро станет совсем темно.
- Погоди ты, дядя Серёжа, – примирительно крикнул он, догоняя мужчину. – Чего сразу удачи, я ведь так, поинтересовался просто!
Мужик добродушно улыбнулся и подмигнул.
- А че, пожрать есть че? – заискивающе спросил парень, когда они спускались по насыпи к лесу.
- Пара сосисок, картоха, яйца. Ну хлеб там, сало, –от каждого слова у беглеца всё сильнее урчало в животе. – И вот!
Мужик выудил из нагрудного кармана куртки приличных размеров фляжку.
- Будешь? – он отвинтил крышку и протянул флягу парню. Максима передёрнуло от резкого запаха алкоголя, ударившего в нос.
- Не, язва у меня, - быстро отказался он. Выпивку парень не переваривал, а про язву врал всегда, чтобы избежать уговоров.
- Ну как знаешь, – кивнул головой мужик и, сделав добрый глоток, довольно выдохнул.
Они спустились по насыпи и стали углубляться в лес. Несмотря на сумерки идти было довольно легко. Дядя Серёжа хорошо знал эти места, лес словно расступался перед ними. Максим всего пару раз споткнулся о корни деревьев, да нахватал на штаны репейников.
- Я здесь с самого детства охочусь! Вначале с батей, а как его не стало, один. Ну или с мужичками вместе браконьерем. - Дядя Серёжа расхохотался и снова выудил свою фляжку из нагрудного кармана. – А сегодня, представляешь, жара сморила, ну я под деревцем пристроился, подремать значит. И чего, автобус этот проспал!
Отхлебнув из флаги, он спрятал её назад.
- Хорошо хоть ты мне попался. А то одному совсем тоскливо в лесу! Другое дело на рыбалке у реки, там и одному гоже!
Максим кивал с понимающим видом, стараясь ограничиваться отдельными фразами. Изливать душу желания не было.
- А ты, паря, как тут, из дома убёг? – спросил дядя Серёжа приятельским тоном. Язык его уже начал заплетаться, то ли это была не первая фляжка, то ли сказалась жара и усталость.
- Из детского дома, -уточнил Максим с некоторым вызовом.
Мужчина остановился и через плечо окинул беглеца пристальным взглядом.
- Не люблю детдомовцев, – фраза звучала штампованно, но искренне. – Еще со школы,но ты, паря, вроде ничего, нормальный.
Не прошло и получаса, как они оказались на поляне. Не большой, но достаточной, чтобы устроить привал.
- Надо хворосту собрать для костра, – распорядился дядя Серёжа, скидывая рюкзак.
Максим кивнул в ответ и принялся прошаривать все ближайшие кусты. Спустя десять минут он приволок на поляну охапку валежника. Свалил свою добычу перед разгорающемся костром и отошел в сторону с чувством выполненного долга.
Дядя Серёжа, на четвереньках раздувающий жидкое пламя, посмотрел как-то неодобрительно.
- Это чего?
- Хворост.
- Дурень, надо было дров! А ты чего приволок?! – мужчина поднялся с колен, отряхивая штаны от сора.
- Так ты сказал хворост, да там и не видно ничего! – возмутился Максим и с досадой почувствовал, что начал оправдываться.
- Что вы за поколение такое? Ни черта нормально сделать не можете, вот и племянник у меня такой же, –продолжая бубнить, Сергей достал из раскрытого рюкзака металлический, туристический топорик. Ловким движением он воткнул его в землю перед Максимом. Так что последний подскочил от неожиданности. – Поруби помельче веточки эти да в костёр побросай, а я за дровами.
Мужчина исчез за кустами, а Максим, взяв топор, принялся за дело. На душе было погано. Он не понимал, как так вышло, что этот мужик стал командовать?! Ненавидел себя за оправдания и придумал тысячу реплик в ответ на грубые слова этого деревенщины, но было уже поздно. Топор с хрустом перерубал ветки, костёр с радостью их поглощал, разгораясь всё сильнее, а Максим всё больше себя накручивал. Постепенно лес растворился в темноте, а досада в душе юноши переросла в злость.
С шумом ломая кусты, появился дядя Серёжа. Кряхтя и отфыркиваясь, словно пёс, он волок за собой сухое дерево, крепко держа его за ствол.
- Вот как надо! – довольно бросил он, глядя на парня. – Учись, детдом, пока я жив!
Мужик расхохотался, а Максим заскрипел от обиды зубами.
- На рассвете уйду, – твёрдо решил он. –Всё барахло выгребу и уйду, еще вспомнишь детдомовца, толстыйгандон!
Дядя Серёжа тем временем откупорил фляжку и сделал три продолжительных глотка. Утёр раскрасневшуюся морду и подмигнул Максиму.
- Чего замер, как истукан? Руби давай дерево и есть садимся, – он присел на траву и прикурил от костра сигарету, – на природе только от костра прикуривать, запомни, паря!
Максим равнодушно кивнул головой и начал срубать со ствола ветки. Дело шло не очень ловко, топор то и дело соскакивал, норовя зацепить парня по ногам, а дядя Серёжа при этом довольно кряхтел. Снова на свет появилась фляжка, и Максим отметил про себя, что её обладатель уже изрядно задат.
- Коряга какая, на человека похожа, – дядька кивнул на бревно, затягиваясь сигаретой. – А слышал ты, паря, что случается с людьми, сгинувшими в лесу? Не слышал, ну так я тебе расскажу, – сказал он, устраиваясь поудобнее перед потрескивающим костром. – Вот, скажем, забрёл человек в болото, да и утоп. Или в лесу заблудился да с голоду сдох. Ну или животные там задрали, волки али медведь. Куда их душа бедолажная девается, таких-то людей? Вот ты скажешь на небо, а люди говаривают, что тут она и оседает! Среди лесов, болот и топей… обернётся пнём каким или корягой! Гниют в глуши и только одного хотят - загубить такую же душу! Человечиной полакомиться… от того ночами в лесах одному лучше не оставаться, – он огляделся по сторонам. – А к вопросу о пожрать, и нам пора перекусить!
Дядя Серёжа подтянул к себе рюкзак и принялся выкладывать на траву провизию.
Максимупоказалось,что дядя Серёжа испугался своих же слов, оттого и перешел на другую тему. Парень очень отчетливо почувствовал его страх, словно повисший в воздухе. И в этот момент история про затаившиеся в лесу души перестала походить на байку, а приобрела что-то по-настоящему зловещее.
- А где сосиски?!
Вопрос вырвал парня из размышлений.
- Какие сосиски? – переспросил он.
- Две сосиски было! Сало, картошка, хлеб - всё тут, а сосисок нет, – дядя Серёжа пристально посмотрел. На его мясистом лице играли блики костра, а глаза сузились до двух щелок. На спине у Максима выступил холодный пот, а в голове прозвучали почти забытые слова «тебя, сученок, жизнь еще не учила…».
- Я не брал, – промямлил парень, чувствуя, как бешено начинает колотиться сердце.
- Ты что, паря, за дурака меня держишь? – мужчина медленно поднимался с травы, теперь было очевидно, что он здорово пьян. – Все вы, крысы детдомовские, воруете и жрёте! Думал, сука, я не замечу?! Можно же было спросить, но нет, твари вроде тебя только тащить могут! Сейчас я тебя жизни научу…
Он бросился на парня, огромный, как медведь, выставив вперёд руки с растопыренными пальцами. В нём не было ничего человеческого, злоба перекосила лицо, алкоголь затуманил глаза.
Максим вспомнил про топор лишь когда нанёс первый удар, потом второй, третий. Он зажмурился, рука с топором повисла плетью. Всё произошло машинально, он даже не понимал, попал или нет. Всего несколько ударов, на большее не хватило сил. Повисла тишина, холодная, пустая. Как тогда в квартире, и на мгновение ему померещились рыдания тёти. Стало холодно до озноба, по телу расходилась нездоровая дрожь, парень с трудом приоткрыл глаза. У костра лежал дядя Серёжа, лицом вниз, в голове зияло две отвратительного вида дыры. Максим взглянул на топор, к измазанному в крови лезвию налип клок волос. Парень отшвырнул топор в сторону, словно тот был живой, упал на колени ипроблевался желчью.
Вот она поляна, костёр и труп… у его головы уже натекла приличная черная лужа.
«Бежать!» – мысль прозвучала где-то внутри чужим голосом, и Максим бросился прочь.
В темноту, не разбирая дороги. Ветки хлестали по лицу, мелькали деревья, но вот нога зацепилась обо что-то твёрдое, земля перевернулась, и он кубарем полетел на траву.
Максим лежал, не решаясь открыть глаза. Щиколотка отдавала пульсирующей болью.
«Что теперь?»
Прихрамывая,вернулся на поляну, оказалось, что убежал не так далеко. А вот ногу при падении подвернул здорово, ступать было больно.
Костёр мерно потрескивал, в кронах деревьев, как и раньше, шумел ветер. Где-то недалеко прокричала сова, а по его руке пробежал юркий муравей. В природе всё осталось как прежде,и лишь в нём самом произошли необратимые перемены.
«Я его убил», – тихо произнёс Максим, глядя на обездвиженное тело и подбрасывая хвороста в костёр.
«Убил, убил, убил, убил…» - отозвался эхом лес.
Максим неуверенно посмотрел по сторонам. Почудилось, будто это не просто эхо, а множество голосов. Или дело вшуме листвы на ветру?
«Убил, убил, убил, убил» – снова донеслось со всех сторон.
Парень поднялся с бревна, тщетно всматриваясь в темноту. Сердце забилось быстрее, от волнения перехватило дыхание.
«Кто здесь?!» – крикнул он, вздрогнув от звука собственного голоса.
«Убил, убил, убил, убил» – звучали голоса.
В темноте кто-то был, мелькали тени.
«Убил, убил, убил, убил…»
«Кто здесь?!» – страх начал растекаться по его жилам.
Словно сам лес затаился, глядя на незадачливого гостя.
Парень бросил взгляд на труп, тот по-прежнему был бездвижен, тольколужа крови у головы увеличилась.
«Убииил, убииил, убииил, убииил» – вторили голоса нараспев, словно насмехаясь.
Максим ощутил себя затравленным зверем, загнанным в угол. С подвернутой ногой далеко не убежишь, да и куда бежать? В темноту, где притаились какие-то люди, или не люди…
Раздалась трель соловья, мерно стрекотали сверчки, а ветер принёс сладковатый запах болота.
Затишье лишь усилило тревогу.
«Кто здесь?!» – в душе теплилась надежда. Вдруг всё это лишь страшный сон, галлюцинация, пусть даже нервный срыв.
«Убил, убил, убил, убил» – эхом разнёсся голос по лесу. Его собственный голос.
И вновь тишина. Шум леса, звуки насекомых, словно ничего и не происходило.
«Я рехнулся, убил и рехнулся…» – с ужасом подумал Максим, вытирая рукавом пот.
«Кто убил, тот виновен!» – слова раздались так близко, что он отшатнулся, едва не свалившись в костёр.
Мгновенно всё наполнилось звуками, темнота вокруг поляны точно ожила.
Максим отчетливо различал множество силуэтов, замерших и тут и там. Доносилось тяжелое дыхание, мерзкое хлюпанье, скрип. Запах болота и гнили стал просто невыносимым.
«Это не люди!» – подумал Максим, чувствуя приступ тошноты.
Парня начало трясти, озноб колотил так, что стучали зубы. Он впервые в жизни был близок к истерике.
«Время заплатить», – тени зашевелились, двигаясь к костру, двигаясь к Максиму.
На поляну вполз огромный черный пень . Он передвигался при помощи многочисленных корней, напоминавших щупальца осьминога. У него было какое-то подобие человеческого лица, словно пародия с резкими, отталкивающими чертами. Длинные ветки, как руки с черными когтями, потянулись к парню, который замер в оцепенении.
«Кара грядёт», – прошипел чудовищный пень, открывая огромную пасть, обнажая острые зубы. Было видно, как внутри его рта кишели насекомые. Жуки, личинки, двухвостки, желтоватые опарыши.
Максим ощутил лёгкий спазм желудка, рот обожгла желчь. Глядя на эту тварь, парень медленно опустился на землю, обхватив ноги руками. Он не мог поверить, что всё это правда.
«Остальные существа лишь ждут, когда это чудовище первым отведает меня, – думал он. - И тогда бросятся все. Бросятся и разорвут на части, упиваясь тёплой плотью. И тогда я умру! Меня не станет, совсем не станет!»
Максиму стало ужасно жалко себя, по лицу текли слёзы.
«Убил ради еды!» – донеслось из темноты.
Руки чудовищного пня замерли в нескольких сантиметрах от жертвы, оскаленная пасть перекосилась недовольной гримасой. В желтых, гнойных глазах читалось нетерпение.
Кровь стучала в висках словно молот, боковым зрением Максим заметил, как остальные существа, которых он даже не успел толком рассмотреть, отступают в лесную тьму.
«Ради еды, ради еды», – перешептывались они между собой, словно повторяя заклинание.
Из сумерек к костру выбиралось нечто смутно похожее на человека. Гнилая коряга с человекоподобной головой, покрытой слизью и мхом. Опираясь на две крупные ветки,напоминавшие руки, существо быстро ползло. Его тело завершалось отгнившим неровным обрубком, из которого сочилась вода и какая-то жижа. Точно солдат с оторванными ногами, что ползет по полю боя.
«Убил ради еды!» – еще раз повторила болотная тварь хриплым голосом. А в том, что оно выползло из болота, Максим не сомневался. - Всё по закону леса!»
Среди притаившихся в темноте существ прошел тихий гул, и парню вновь показалось, что это шум ветра в кронах деревьев.
Один из толстых корней щупалец, принадлежавших пню, словно слепой червь, пополз через травук луже крови рядом с трупом. Парень с отвращением наблюдал, как корень вернулся назад, покрытой кровью, точно смолой, а пень облизал его, прикрыв от удовольствия глаза. И Максим готов был поклясться, что чувствовал, как весь лес, каждое дерево, наблюдает эту картину, с жадностью затаив дыхание.
«Ради еды?» – еле слышно спросило чудовищное создание, всё еще облизывая щупальце.
Это был не просто вопрос, это был шанс, шанс остаться живым, шанс выбраться из этого ада. Даже не успев до конца всё осмыслить,Максим заговорил.
«Из-за еды, из-за еды! Этот чертов дядя Серёжа сосиски потерял! А я не брал, две сосиски не брал! А он кинулся! Из-за двух сосисок, из-за еды! – парень тараторил, не успевая набрать воздуха в лёгкие, сбиваясь. Главное, не молчать. – Бросился, хотел убить! Честное слово убил бы! Из-за двух сосисок!!! А у меня топор в руке, я и не помнил, а он тут! И я его ударил топором, тем, которым дерево рубил…»
Тут Максим осёкся. От отчаяния он чуть не взвыл, какой черт дернул говорить, что он рубил деревья!Он и не рубил, так, только сучки, но теперь…теперь всё.
Зашуршали в траве корни щупальца. Замолчало всё вокруг в ожидании. Внезапно один из корней возник прямо перед лицом парня, в плотном кольце был зажат топор. Тот самый, с запёкшейся кровью и прилипшими волосами.
«Ешь, – сказал пень, и топор упал к ногам парня. – Раз ради еды, то ешь, всё по закону»
Максим, не понимая, смотрел то на топор, то на ужасных существ.
«Ты убил, тебе первый кусок, – сказала болотная тварь, оскаливая зубы и указывая на труп. – А потом уж и мы…»
Страшная догадка перехватила Максиму дух, в голове всё поплыло, он едва стоял на ногах.
«Ешь, ешь, ешь,– доносились со всех сторон голодные голоса. – А мы следом, и мы тоже…»
Дрожащей рукой Максим поднял топор. Рукоять была влажной и неприятной.
Под одобрительный шепот он приблизился к трупу. Замахнулся и замер, замер не в силах сделать первый шаг. Он чувствовал, как прожигают его голодные взгляды, нетерпение дрожало в воздухе. Сумерки понемногу рассеивались, предвещая скорый рассвет, а костёр почти потух.
«Или ты ешь, или тебя, – подумал Максим. – По закону леса».
Топор с силой опустился на голову трупа. Нанося ударом за ударом, Максим уже не мог остановиться, разрубая тело на куски. А лес одобрительно клокотал, предвкушая скорою кормёжку.
Деревья шумели, белёсые рассветные лучи солнца становились желтыми, а Максим брёл по старой асфальтной дороге, засунув кисти рук глубоко в карманы джинс. Полицейский УАЗик, волею судьбы проезжавший мимо, со скрипом затормозил. Машина уже проехала было мимо, когда сонный сержант заметил в зеркало, что парень, идущий по обочине, весь в крови.
«На землю! – завопил он, выпрыгивая из автомобиля и вскидывая автомат. – На землю и руки так, что бы я видел!»
Максим усмехнулся. Вся сцена была довольно комичной, выпрыгивая, сержант оступился и чуть не упал, кепка съехала набок. А лицо полицейского было опухшим, словно со сна или похмелья. Парень не спеша лёг на землю.
«Главное - не уснуть», – думал он, пока полицейские опасливо приближались, позвякивая наручниками.
«После проведённых анализов в желудке обвиняемого обнаружены частицы, которые без сомнения являютсяостанками жертвы. Из чего следует вывод, что имел место случай каннибализма, – обвинитель выступал уверенно, четко. – При условии того, что на месте преступления был обнаружен следующий перечень продуктов: пять картошин, двести грамм сала, половинка ржаного хлеба и за подкладкой рюкзака жертвы две сосиски. Из чего следует, что о факте убийства из-за вероятности голодной смерти речи идти не может. - Подсудимый, как вы объясните причину убийства?»
Парень, сидевший за решеткой с задумчивым видом, встрепенулся.
«Ради еды», – ответил он уверенным тоном.
Судья, неоднозначно хмыкнув что-то, пометил в своих бумагах.
«Экспертиза признала подсудимого полностью вменяемым», – продолжил свой монолог обвинитель.
«Всё по закону леса!» – перебил подсудимый.
«Что?» – судья приподнял очки, глядя на парня, а губы обвинителя скривились.
«Всё по закону леса», – повторил подсудимый и опустился на скамейку.
Обвинитель, кажется, что-то говорил ему, но Максим уже не слышал, он поглаживал проступивший на запястье мох. Он чувствовал, как его зовёт болото. Откинувшись спиной на решетку, Максим прикрыл глаза и с улыбкой прислушался. Где-то далеко, словно перешептываясь, шумел лес, его лес.
#ВладимирГордеев