Марта

Эта Марта — ужасная болтушка. Каждое утро в мою рыбную лавку поступают свежие сардины: ровненькие, чешуйка к чешуйке, глаза блестящие. Залюбуешься! И в это же время мимо идёт Марта. Болтает и болтает, всё говорит что-то своей дочери, а что поделать, если удержать язык на привязи не может? Даже если она и попытается, он сорвётся с поводка, как вредная маленькая собачонка, и вырвется на волю в ту же минуту. Мне ещё бабушка, да будет земля ей пухом, говорила не судить других. Начнёшь искать в других недостатки, и свои посыпятся, как подарки из мешка на Рождество. Так что пусть Марта болтает. Всех бед-то — как почую запах сардинки, сразу в ушах её говорок стоит. Переживу как-нибудь.
Ох уж эта Марта! Нет, поймите меня правильно, я против неё лично ничего не имею, но как можно выносить такой шум каждое утро?! Я химик, человек почтенный, а не писака, у которого все пальцы в чернилах и дешёвом табаке. Серьёзная наука тишину любит, покой, а от голоса Марты пробирки в шкафах трясутся от страха и звенят. Не падают, и то хорошо! Только я войду в лабораторию, надену белый халат, сяду за свой стол — тяжёлый, дубовый, за таким работать одно удовольствие, - и тут эта женщина идёт мимо окна. Не беруши же брать, в самом деле? А ей всё равно. Говорит и говорит что-то своей дочери без конца, и каждый раз что-то новое. У путешественника, что вокруг света идёт, и то новостей меньше. Ох уж эта Марта, ох уж эти женщины!
Вот опять идёт Марта, та самая, у которой рот не закрывается ни на мгновение. К тому времени, как она идёт по улочке вдоль цветочного магазинчика, где мы с с Фатимой работаем, я уже успеваю сделать три-четыре букетика. И очередное шествие Марты — отличный повод расслабить затёкшую шею и вдоволь пообсуждать эту неугомонную особу. Счастье, что я не её дочка! Моя драгоценная матушка тоже бывает порядком надоедливой, но с Мартой не сравнить. Она и руками машет, и брови вскидывает так высоко, что вот-вот сорвутся с лица и улетят. Фатима смеётся, пальцем на неё показывает. Я одёргиваю её конечно, но и сама не могу удержаться. Пройди Марта так один раз, мы бы и внимания не обратили, но когда такое повторяется каждый день — как уж тут не хихикнуть?
Марта, Марта! Будь я помоложе, непременно попытался бы за ней поухлёстывать. Какой у неё голос, а? Уж на что я человек опытный, всякого в своём военном хоре наслушался, но такого не встречал ни разу. Кажется, если Марта рявкнет как следует, так на другом конце города услышат. Но Марта не такая, кричать попусту не будет. Не виновата же она, что голос у неё громкий, правда же? И такая доброта в нём, когда она с дочерью говорит, такая нежность. Слёзы на глаза наворачиваются. Может как-нибудь и наберусь храбрости, выскочу перед ней на дорогу, встану на одно колено... Чёрт, ревматизм проклятый! Ладно, Марта, в другой раз.
Я уже привык к Марте, да и посетители на неё почти не косятся. Первое время конечно пришлось её в самый угол сажать, а теперь уже попривыкли. Да и музыка по утрам всё равно не играет, никому её фанфароподобный голос не мешает. Я её за несколько кварталов слышу. «Доченька то, да доченька это». Идёт Марта по бульвару, шепотки её сопровождают со всех сторон. Колоритная женщина! Зато заходит в кафе, и оно сразу оживает. У Марты и у самой улыбка с лица не сходит, и посетители при виде неё как-то веселеют. И мне чаевых больше. А делать-то всего ничего: столик на одного ей дашь, чашечку кофе принесёшь. Меню ей давно не предлагаю — она всё дочку просит заказ сделать, а какой уж тут заказ, когда дочка два года, как на кладбище лежит? Вот и она кстати, наша говорливая Марта.
- Утро доброе, прошу к столу!
Кассия Айзетти
#рассказы