Как мы выпустили саблезубого тигра

Автор: Игорь Лукьянов
В доме у колодца жили Чусы – семья дурной репутации. Говорили, бабка там особенно злая, а сын ее – вовсе зверь, на людей выбегает с палкой. И хотя я никогда их не видел, к колодцу было не подойти. Но мы подходили, конечно – в жаркие дни куда денешься? И потихоньку, не дай бог, цепью звякнуть, набирали воды. Осторожно открутив цепь, с трудом переживали этот момент – когда ведро плюхнется. Леха стоял на шухере и приговаривал: «Пока не идут, пока не идут». Потом уже я на шухере, а он в свою очередь пил. По одному же к колодцу мы не ходили. Нам было с Лехой тогда четырнадцать лет – конечно же на двоих.
Но как-то раз Чусы нас отловили. Это был конец августа. Само столкновение с ними было и не столкновением вовсе, а, напротив – обошлось по-дружески, ушли мы с подарком. Однако Чусы, конечно, сволочи – всучили. Не сразу я разобрался в этом подарке, не сразу понял его подлую суть.
- Ребят, - позвал нас почти что нежно мужской голос из зарослей Чусового двора.
- Шухер! - выкрикнул Леха, - сын идет!
- Постойте, ребят, постойте, хомяками не интересуетесь?
Нормальный был такой мужичок. Невысокий, даже улыбчивый. Он пригласил нас во двор, бабка не выходила, видимо, чтобы мы совсем сознание не потеряли.
- У нас хомяк есть, - объяснял мужик, - а куда он мне? Я с матерью, мы старые…, - как бы следовало из всего этого, что семья маломощная, просто не тянут.
– Сейчас, - говорил он, - только вот здесь подождите, я его принесу. – И он вынес аквариум. Там, действительно, был хомяк, юркий и непоседливый.
- Вот вы его возьмите, - сказал он, - и будет у вас жить.
- Аквариум дадите? - поинтересовался Леха.
- Нет, ну вы чего, ребят, ну какое… аквариум…
Он дал нам старую садовую рукавицу, и мы сунули туда хомяка, причем чуть было он не сбежал. В принципе хомяк сразу пришелся мне по душе, и как-то само собою разумелось, что возьму его именно я. Потому что у Лехи без вариантов: и сестра маленькая, и родители – как будто у меня ни того, ни другого (только вместо сестры – бабушка). Более того – у меня был кот. Но впопыхах, увлекшись приобретением, я как-то мысленно их примирил, а думал, разумеется, о другом: как московские друганы привалят смотреть хомяка, каким я стану королем дня на три – на четыре. Сколько живут хомяки, я тоже не знал, и Чус умолчал, сволочь, потому мне и мерещилось какое-то совместное наше существование.
Родители были не слишком довольны. Но птичья клетка имелась, и хомяк был туда помещен. Однако трудности начались сразу. Кот подбирался к клетке, пощелкивая зубами – пришлось выгнать его из комнаты. Бабушка была недовольна.
- Это что ж, говорила, - мышь завели? Ну куда его в Москву? Нет, нет, он не поедет… Да ты на кота посмотри! Не жалко? Извелся весь!
Затем выдалась тяжелая ночь. Вдруг оказалось, что хомяк свободолюбив – пытался перегрызть железные прутья. Довольно громкий был звук, мелкое, нервирующее постукивание, и бабушка, ночевавшая в одной комнате с хомяком, извелась не меньше кота. Говорила, что просто невозможно заснуть.
На следующий день родители уже всерьез за меня взялись, но видели – отступаться я не намерен, и в ход пошли ухищрения. Кивали по-прежнему на кота: «Ему каково?» Одновременно объяснили, что живут хомяки не больше двух лет – это все равно ненадолго. Тут я совсем разорался, устроил истерику, подозревая, что они хомяка хотят коту скормить. Мать требовала, чтобы я объяснил, где взял его – она пойдет и обратно всучит. Если он старый, то может в принципе кончиться со дня на день. Настроение совсем испортилось – я был, как в ловушке. Хомяк продолжал грызть прутья, кот, настойчивый и возбужденный, отирался у двери, мама с бабушкой со мною не разговаривали – кажется, тогда я впервые понял, что смерть есть и проявит себя в ближайшее время.
Однако вечером приехал отец. Он был удивлен и со своею привычкой переделывать слова на латинский манер произнес: «О! Хомичус!» – с ударением на О и без задней, видимо, мысли скрестить хомяка с фамилией Чус. И прикрикнул на женщин: «Чего разнылись?!»
- Хомичус и хомичус … Что? Никогда не видели? – И мне померещилось, что смерть отступила, налаживается потихоньку жизнь.
- Что значит, мало живут, - сказал отец. Не так уж и мало, лет по двадцать – по тридцать. Еще нас всех переживет, уж бабушку – точно. Только с ним правильно обойтись надо. Это ж хомяк. У них порода такая, что они крепнут от дикости. А в домашних условиях – да, не больше двух лет.
И он объяснил, как надо действовать с хомяком. Отпустить. На воле они увеличиваются в размерах, становятся примерно с кота. Шкура их приобретает необыкновенную толщину, с мизинец. Отрастают клыки, утолщается черепная кость, и никакая лиса уже через два дня к нему близко не сунется. Он сам выслеживает и преследует. Кого? Ну, может, не волка… может, медведя из берлоги не выкурит… но змею какую-нибудь – запросто. Может и птиц. Он описывал что-то вроде саблезубого тигра, охотящегося в траве. Так что опасение, по его словам, было только одно, что, если выпустить, хомичус доберется до леса и нарушит там природный баланс.
На предложение это я все равно ответил слезами. Кажется, впервые почувствовав беспощадную вилку: оставишь себе от большой любви – непременно умрет. А истинная любовь в том, чтобы расстаться. Не то что сложно, но кошмарно для детского восприятия.
- Нет, нет, - говорил отец, - так жизнь устроена. Если любишь, надо чем-то жертвовать и спасти.
Еще соседку подговорил.
- Нет, нет, - она объясняла через забор, - не беспокойся, конечно… сейчас у него время есть до зимы… берлогу построит… - это звучало убедительно, поскольку в общих чертах совпадало со словами отца. И к родителям Лехи, выяснять, как там на самом деле, уже, казалось, было бесполезно идти. Интернета тогда не было – тем взрослые пользовались. Из компьютеров только массивные калькуляторы, которые включались щелчком клавиши и еще им, кажется, время требовалось на разогрев. И я помню, как пошли мы в поле, я, отец, Леха, и отец советовал отпускать, наставив его в сторону леса. И он ушмыгнул, проворно, юрко, словно почувствовал свою стихию. Очень по-хозяйски в траву, и это косвенно подтверждало слова отца.
- Хрен знает, - говорил Леха, - если он так разрастется, может и не узнает… Может и в лес в дальнейшем лучше нам не ходить.
Горько было, всхлипывал… но уже ничего не оставалось, как верить взрослым беспрекословно. Вот он пробирался в траве, саблезубый и беспощадный. Вот в сторону сворачивал волк, почуяв недоброе. Вот медведь шевелился в берлоге, еще не побежденный, но порядком напуганный.… Из-за этого хомичуса, из-за фантазий своих я дрался во дворе и на самбо, на тренировке, потому что находились скептики и борзели, поднимая меня на смех. Дошел он до леса или же не дошел –мне пришлось повзрослеть, чтобы задать себе этот вопрос и с полной откровенностью на него ответить. Я признался в этом себе значительно позже. И как принято в Яндекс-дзене у роботов, которые пытаются спровоцировать полемику в комментариях своими наивными, придурочными вопросами, я тоже, подражая этим роботам, спрошу: «А вы как думаете?»