Поисково-спасательная служба.

В моём послужном списке много успешных дел по поиску пропавших людей. Чаще всего они просто сходят с тропы или скатываются с небольшого обрыва и не могут найти обратный путь. Большая часть из них слышала про совет «стоять на месте и ждать», так что они не забредают далеко. Но на моей памяти было два случая, когда это не срабатывало. И тот, и другой сильно меня беспокоят. Я вспоминаю их, когда чувствую, что вот-вот сдамся во время поиска.
Первым был маленький мальчик, который приехал вместе со своей семьёй за ягодами. Он шёл вместе со своей сестрой, и они пропали вместе. Родители буквально на секунду потеряли их из виду, и этого мгновения хватило, чтобы дети исчезли. Когда родители не смогли их отыскать, они позвали нас. Дочь мы нашли довольно быстро, но на наши расспросы о брате она отвечала, что его забрал «человек-медведь». По её словам, он дал ей ягоды и сказал не шуметь — «человек-медведь» хотел немножко поиграть с братиком. Последний раз, когда девочка видела своего брата, он спокойно сидел верхом на «человеке-медведе». Естественно, нашей первой догадкой было похищение, но мы не нашли никаких иных следов человека на том месте. Девочка настаивала, что это был необычный человек: он был высоким, покрыт шерстью, как медведь, и у него было «странное лицо». Мы неделю обыскивали тот район, но так ничего и не нашли.
В другом случае девушка отдыхала на природе вместе с матерью и бабушкой. Как рассказала мать, её дочь вскарабкалась на дерево, чтобы осмотреть окрестности, но так и не спустилась. Они прождали возле дерева несколько часов, зовя её по имени, пока не догадались позвать нас. И снова мы прочесали район, но так и не нашли следов девушки. Я без понятия, куда она могла подеваться, потому что ни её мать, ни бабушка не видели, как она спускалась.
Мы ходили вдвоём с другим офицером ПСС, потому что в той зоне леса видели медведей. Мы искали мужчину, который не вернулся после восхождения на гору, и нам пришлось тоже подняться, чтобы найти его. Альпинист оказался заперт в небольшой расселине со сломанной ногой. Он находился там почти два дня, и было видно, что его нога заражена инфекцией. Мы погрузили его в вертолёт, и позже я слышал от одного из медиков, что мужчина был безутешен. Он без умолку говорил о том, что всё было хорошо, но когда он поднялся на вершину, там был человек. У человека не было альпинистского снаряжения, но он был одет в парку и лыжные штаны. Он подошёл к человеку, но, когда тот обернулся, у него не оказалось лица. Лицо было пустым. Мужчина потерял самообладание и начал спускаться с горы так быстро, что упал. По его словам, он мог слышать человека всю ночь; он спускался с гор и издавал ужасные приглушённые крики. Эта история напугала меня до чертиков.
Еще одна история произошла во время поисков девушки, которая отбилась от своей группы на пешей прогулке. Мы работали допоздна, потому что собаки взяли след. Когда мы её нашли, она лежала клубочком под большим сгнившим бревном. У неё не было обуви и сумки. Она была в шоке. Ранений не было, так что мы могли своим ходом добраться пешком до базы. Пока мы шли, девушка постоянно оглядывалась и спрашивала нас, почему тот большой человек с чёрными глазами преследует нас. Мы никого не видели, так что списали это на жутковатый симптом шока. Но чем ближе мы подходили к базе, тем более беспокойной становилась девушка. Она просила нас сделать так, чтобы человек прекратил корчить рожи. В какой-то момент она остановилась, развернулась и начала кричать куда-то в лес, просить оставить её в покое. Она не хотела идти с человеком и не хотела отдавать ему нас. Потом нам удалось заставить её продолжить идти, но вокруг нас начали раздаваться странные звуки. Почти как кашель, но более ритмично и глубоко. Как будто это было насекомое… я не знаю, как правильно описать это. Когда мы были на границе базы, девушка повернулась ко мне: её глаза были такими большими, какими они могут быть у человека. Она тронула меня за плечо и сказала: «Он просит передать тебе, чтобы ты шёл быстрее. Ему не нравится вид царапины на твоей шее». У меня была очень маленькая царапина снизу шеи, но она не была видна под воротником, так что я без понятия, как девушка увидела её. Сразу после этого раздался странный кашель рядом со мной. У меня чуть душа не ушла в пятки. Я поторопил девушку, стараясь не показывать, как я напуган. Я был счастлив, когда мы ушли оттуда.
Честно говоря, я не понимаю, как я мог забыть рассказать эту историю, но она, безусловно, самая страшная из тех, что случались со мной. Видимо, я так долго пытался забыть о ней, что она мне сразу и не вспомнилась. Как человек, проводящий буквально все свое время в лесу, я стараюсь не допускать даже мысли о страхе, оказавшись в одиночестве или очутившись черт знает где. Вот почему, столкнувшись с чем-то подобным, вы просто захотите забыть все это и продолжать двигаться дальше. На данный момент это единственный случай, который заставил меня серьезно задуматься, стоит ли продолжать работать в парке. Мне не нравится говорить на эту тему, но я постараюсь вспомнить все подробности случившегося. Насколько я помню, это произошло в самом конце весны. Это был типичный случай пропажи ребенка: четырехлетняя девочка удрала из палаточного лагеря своих родителей и пропала около двух часов назад. Ее родители были ужасно подавлены и рассказали нам то, что говорит большинство родителей в таких ситуациях: наш ребенок никогда не удрал бы от нас, она прекрасно понимает, что нельзя уходить далеко, она никогда раньше ничего подобного не вытворяла. Мы заверили родителей, что сделаем все возможное, чтобы найти ее, и вышли на поиски в стандартной поисковой формации. Я шел вместе с одним своим хорошим приятелем, мы болтали друг с другом. Знаю, что это звучит черство, но ты становишься толстокожим, когда долго занимаешься поисками. Это становится нормой, и я думаю, что нужно научиться становиться невосприимчивым, чтобы продолжать работать в ПСС. Мы искали добрых два часа, выходили далеко за пределы предполагаемого района поисков. В какой-то момент мы прошли небольшую долину, и вдруг что-то заставило нас обоих синхронно остановиться. Мы замерли и посмотрели друг на друга, чувство было такое, будто произошла разгерметизация самолета. У меня в ушах начало трещать и появилось странное ощущение, что я упал с небольшой высоты. Я начал спрашивать моего приятеля, почувствовал ли он что-нибудь, но прежде чем, произнес это, мы услышали самый громкий звук из всех, что я слышал в своей жизни. Как будто товарный поезд проехал прямо рядом с нами, однако звук шел одновременно отовсюду, даже сверху и снизу. Приятель что-то прокричал мне, но я не смог ничего расслышать сквозь этот оглушающий рев. Логично, что мы испугались и начали оглядываться по сторонам в поисках источника звука, но так ничего и не обнаружили. Конечно, моей первой мыслью был оползень, но рядом не было никаких возвышенностей. Да даже если бы и были, оползень к тому моменту уже бы нас накрыл. Звук все не прекращался, и мы пытались докричаться друг до друга, но даже стоя рядом, мы не слышали ничего кроме этого рева. Затем так же неожиданно, как начался, это звук прекратился, как будто кто-то нажал на кнопку и просто выключил его. Мы стояли совершенно неподвижно, и через секунду медленно начали возвращаться обычные звуки леса. Приятель спросил у меня, что это вообще за херня только что случилась. В ответ я просто пожал плечами, и мы так и продолжили стоять, глядя друг на друга, еще минуту. По рации я спросил у остальных коллег, слышал ли еще хоть кто-то звуки этого апокалипсиса. Никто ничего не слышал, хотя мы находились на расстоянии крика друг от друга. Мы с товарищем просто пожали плечами и двинулись дальше. Примерно через час мы еще раз связались с остальными по рации, но никто так и не нашел следов девочки. Обычно мы заканчиваем поиски с наступлением сумерек, но так как в этот раз не было вообще никаких следов исчезнувшего ребенка, многие, включая и нас, решили продолжить. Мы держались рядом друг с другом и каждую пару минут выкрикивали ее имя. В тот момент я надеялся, что мы найдем ее. Хотя я и не особо лажу с детьми, сама мысль о том, что девочка одна где-то в темном лесу, ужасала меня. Леса и днем-то могут напугать ребенка, что уж говорить про ночь. Однако мы так и не нашли никаких ее следов, никто не ответил на наши выкрики, и около полуночи мы решили повернуть назад к точке сбора группы. Примерно на полпути назад мой приятель вдруг остановился и направил луч фонаря куда-то вправо в сторону то ли бурелома, то ли просто группы поваленных деревьев. Я спросил у него, услышал ли он ответ на наши крики, однако он просто попросил меня замолчать и прислушаться. Я начал вслушиваться и услышал на небольшом расстоянии от нас звук, похожий на детский плач. Мы начали звать девочку в надежде на ответ, но единственным ответом был всё тот же слабый плач. После этого мы пошли в сторону бурелома, начали обходить его, снова и снова выкрикивая ее имя. Когда мы подошли близко к источнику звука, у меня засосало под ложечкой, и я сказал товарищу, что здесь что-то не так. Он ответил, что испытывает похожее ощущение, но мы должны выяснить, что происходит. Остановившись, мы продолжили звать девочку. И тут мы одновременно поняли, что все это время было неправильным. Плач был зациклен. Тихий всхлип, затем плач, потом икота, затем все повторятся. Каждый раз одно и то же. Не говоря ни слова, мы повернулись и побежали. Это был единственный раз, когда я утратил самообладание, но что-то в этом всем было невероятно неправильным, никто не хотел оставаться в этом месте. Когда мы вернулись на точку сбора, то спросили, слышал кто-нибудь что-нибудь странное, но никто не понял, о чем именно мы говорим. Я знаю, что это не звучит, как нормальная концовка, но тот случай выбил меня из колеи на долгое время. Никаких следов девочки мы так и не нашли. Мы продолжаем надеяться получить какую-то информацию по ее исчезновению и пропажам других людей, которых мы не нашли, но я сомневаюсь, что мы когда-нибудь найдем хоть что-то.
Мой товарищ участвовал во многих делах о пропавших без вести, чьи тела никогда не были найдены. Он говорит, что если человек не найден сразу же после исчезновения, то его либо уже никогда не найдут, либо найдут спустя недели, месяцы или годы спустя в таком месте, куда он просто не имел возможности попасть. Одна история из рассказанных им выделялась на фоне остальных, потому что в ней фигурировал пятилетний мальчик с серьезной психической болезнью.
Маленький мальчик пропал с пикника в конце осени. В дополнение к психической инвалидности у него была еще физическая, и его родители снова и снова повторяли, что он просто не мог взять и исчезнуть, кто-то должен был похитить его. Мой приятель сказал, что они искали его несколько недель, выходили далеко за границы предполагаемой зоны поиска, но создавалось впечатления, что ребенок просто растворился. Собаки никак не могли взять след, даже на той поляне, где был пикник, и откуда мальчик, по-видимому, и исчез. Подозрение пало на родителей, но было ясно, что они совершенно опустошены, и ничего не делали со своим сыном. Поисковую операцию свернули примерно через месяц, и приятель почти забыл об этом случае. Он был на зимних учениях на одной из вершин, когда наткнулся на что-то в снегу. Он увидел это издалека, и, приблизившись, понял, что это рубашка, обледенелая и торчащая из снега. Вспомнив ориентировки, он опознал в ней рубашку того мальчика. Примерно в двадцати метрах от нее он нашел тело ребенка, частично запорошенное снегом. Приятель сказал, что визуально с момента смерти прошло всего несколько дней, при том, что мальчик пропал почти три месяца назад. Ребенок был словно бы обвит вокруг чего-то, и когда мой товарищ почистил снег, чтобы понять, что именно он держит, он не мог поверить своим глазам. Это был большой кусок льда, с грубыми краями, которому придали человеческую форму. Мальчик держал его так крепко, что он вмерз ему в руки и грудь. Друг по рации связался с остальными, и они сняли тело с горы. В общем, исходя из рассказа моего друга, не было ни единого шанса, чтобы ребенок смог один выживать почти три месяца, да еще и подняться на эту вершину. Не было ни одного нормального объяснения тому, что он смог пройти почти 80 километров и подняться на этот пик. Плюс, в желудке и толстой кишке при вскрытии ничего не обнаружили. Даже воды. Все выглядело так, словно ребенок просто исчез с лица Земли, был погружен в анабиоз, и оказался на этой вершине несколько месяцев спустя, чтобы умереть от холода.
И напоследок одна из самых таинственных историй, что у меня есть. Я не знаю, встречается ли это повсеместно на станциях ПСС, но в моём случае это то, что встречается постоянно. Сейчас мы к этому настолько привыкли, что не считаем это чем-нибудь необычным. Каждый раз, когда мы были очень глубоко в лесу, например, на расстоянии 50-60 километров от базы, в какой-то момент мы находим лестницу посреди леса. Как будто кто-то взял лестницу в обычном доме, вырезал её оттуда и вставил в лес. Когда я первый раз увидел её, у меня было много вопросов, но мне сказали, что это в порядке вещей. Теперь я просто игнорирую лестницы, когда встречаю их: это случается очень часто.
#мистическиеистории