Был я в гостях у одного своего приятеля.

Немножко выпивали, много говорили. А потом он стал угощать меня травяным чаем.
- Меня мама научила правильно сушить травы для чая. Нас в детстве всему учили наши мамы – у многих моих сверстников отцы не пришли с войны, а у кого пришли, им некогда было, всё работали в поле: пахали, сеяли, убирали. А мы, ребятня, с мамой и на ферму, и дома по хозяйству. Мама меня и читать научила, и корову доить. Послушай вот историю, которую мне мама рассказала. Мы тогда жили в Теремешках, на берегу озера. Пошла мама на озеро белье полоскать, выполоскала и идет обратно. Видит: в низине, на берегу, какой-то мужик траву косит. Вот те раз, до Петрова дня, ой, как далеко, рановато бы косить. Подошла поближе посмотреть – мужик незнакомый, в отбеленных льняных портах и рубахе, бородатый, лет 50. Поздоровалась – молчит, не ответил. Закончил прокос, остановился, вытер травой косу, достал из подсумка брусок, косу подправил и пошел в начало участка. Прошел рядом с мамой, едва не задев ее. Он ее будто не видел! Она следом за ним.
« Ты хоть чей будешь?»- спросила мама этого мужика, а он, опять же не взглянув на нее и ничего не сказав, начал новый прокос. На что мама внимание обратила – накошено уже изрядно, солнце высоко, жарко, а у мужика рубаха сухонькая, беленькая. Бывало, пройдешь только один прокос, а рубаха уже темная от пота, можно выжимать ее. Подобрала мама корзину с бельем и домой. Свекор был дома, рассказала все ему. Тот, конечно не поверил, но согласился сходить с ней к озеру – недалеко ведь. Пришли, а там никого нет! И больше того – нигде не кошено! Вот корзина ее стояла – трава примята, а скошенного нет. Посмеялся свекор над невесткой, либо, говорит, хватанула ты пару ковшиков медовухи. Моя мама никогда, даже по великим праздникам, крепче чая ничего не пивала. Рассказывая эту историю, даже перекрестилась на икону. Вот ты грамотный, скажи, что это было?
- Не знаю. Фантом? Призрак? Мираж?
- Это что. А ты сходи к моим соседкам, мать с дочерью живут, пусть они тебе свою историю расскажут. Вот где тихие ужасы!
К соседкам я пришел уже на следующий день. Постучался, открыл дверь и с порога сразу спросил: «Где тут рассказывают про тихие ужасы?»
За столом сидели две старушки, похожие друг на дружку, - я даже не сразу сообразил, которая из них мать, которая дочь. Поговорили о житейском, а потом перешли к главному. В основном рассказывала «младшая старушка», но и мать ее иногда что-то добавляла, уточняла. Вот их коллективный рассказ.
- Во время войны Настасья ( младшая сестра старушки – матери) получила извещение что ее муж Степан пропал без вести. Поревела баба вволю, а что делать – надо детей поднимать. Год прошел, другой, вот и война закончилась. И однажды ночью Настя услышала, как кто-то осторожно стучит в окно ее дома. Может, на ферме что случилось? Взяла она лампу, поднесла поближе к окну и видит: Степан! Боже мой! Побежала, распахнула скорее дверь и бросилась обнимать своего родного человека! А потом говорили и говорили, спать легли и опять все говорили. Где-то ближе к утру вдруг Степан сказал ей, что ему надо уходить и что он на следующую ночь опять к ней придет. И правда, быстро собрался и ушел.
Весь день Настя была сама не своя. Значит, дезертир, прячется. Как горько ей было это осознавать! Подожди, а почему он был в той одежде, в которой из дома тогда ушел? До фронта не доехал? Это ее-то Степан войны испугался? И еще что-то очень важное вертелось у нее в голове. Да! Он ни разу не спросил ее о детях! Бывало, придет с работы и давай обнимать всех ребятишек, а уж младшенькую Танюшку целует, целует и отпускать не хочет.
На следующую ночь все повторилось: постучал в окошко, обнимались и опять о чем-то долго шептались. Но на этот раз Настя совсем-то голову не теряла.
- А ты почему, Степан, о детях ничего не спросишь?
- А где они?
- Спят на полатях.
- Пусть спят. Не надо им пока видеть меня.
И все. Опять на утре собрался и ушел.
Поспав пару часиков, Настя сходила на ферму, потом детей кормила и все опять думала. Почему ребятишки ночью так крепко спят? Обычно то одному, то другому что-нибудь надо, просыпаются. И еще одна стыдливая мысль появилась у нее в голове – раньше Степан и приласкает ее, и словечко заветное шепнет, а сейчас у него только какая-то ненасытность. «Может, соскучился так за войну?»- сама же себе объясняла Настя, но в этот же день она пошла и рассказала все своей старшей сестре Дарье. Сначала обе вместе поревели, потом Дарья предложила, чтобы Настя узнала у Степана, где он прячется днем. «На сеновале у кума»,- не сразу, но ответил ночной гость. Одна Настя не решилась, а вместе с сестрой они осмотрели днем сеновал кума и не нашли никаких следов ночлега. И тогда Дарья объявила: «Это не Степан, не знаю кто, но он убьет тебя! И детей погубит!»
Пошли сестры к бабушке Аксинье попросить у нее икону, спасенную ею из храма, который еще до войны разрушили безбожники. Храм ломали, иконы жгли во дворе, а бабушка взяла эту икону Божией Матери « Утоли моя печали», прижала к себе и, как ни глумились над ней ироды, из рук ее не выпустила, а унесла к себе. Аксинья с двух слов все поняла, не стала никакие подробности выспрашивать, молча показала на бесценную святыню: « Потом вернете».
Уже вечером, когда дети забрались спать на полати, Настя перекрестила дверь, окна, детей, сама перекрестилась и поставила икону на видное место, свечку зажгла, а сама рядом села ждать. В дверь постучали ближе к полуночи:
- Открой дверь!
- А дверь не заперта, заходи.
- Не могу. Ты выйди, проводи меня в дом.
- Мой Степа сам в дом входил, ему провожатых не надо было.
Потом постучали в окно. Настя поставила лампу на подоконник, чтобы лучше все разглядеть, взяла икону в руки и перекрестила иконой того, кто смотрел в окно. Мелькнул страшный звериный оскал, огромные глазищи полыхнули зеленым огнем, и кто-то взвизгнул и взвыл со злобой и ненавистью. И тишина. Всё! Женщина поставила икону на стол, рядом с кроватью, разделась и легла, не гася лампу. Тут Танюшка подала голос:
- Мама, можно к тебе?
- Можно.
- А чего вы не спите?- старшие свесили головы с полатей.
- Спим. И вы спите, сыночки! Храни вас Бог!
Утром к Насте пришла Аксинья.
- Икону оставь у себя, храни ее. Будет у нас храм, туда передашь. А я уже стара, пора и на покой.
По ночам к Насте больше никто не приходил.
… Шел от бабушек, и слезы у меня закипали, и душа стонала. Вот историки всё спорят, сколько миллионов наших людей погибло в годы войны. Миллионов! А за каждым одним убитым или пропавшим без вести сколько еще раздавленных судеб их родственников! Если все это осознать, сердце разорвется от боли!
Потом я сходил в нашу новую церковь. Подвел меня батюшка к той иконе Божией Матери «Утоли моя печали». Небольшая, простенькая, без дорогого оклада. Богородица держит на коленях маленького Иисуса Христа. Правой рукой бережно поддерживает своего ребенка, а ладонь левой руки прижата к щеке. Уже знает Пресвятая Богородица, какая трагическая судьба уготована ее сыну. Печаль и неизбежность в ее глазах. Я стоял и смотрел, стоял и смотрел – и боль моя утихала.
Батюшка проводил меня до дверей.
- Ты, добрый человек, заходи в храм. Истинно говорю, вера, только вера спасет мир!
автор Владимир Щеглов
#вятскиебайки