Все равно часть 4

Потом пришла тьма.
Не знаю, сколько прошло времени, пока боль не привела меня в чувство. Я лежал рядом с неподвижным телом ведьмы и стонал от ломающих меня судорог. Сводило мышцы бедер, спины, даже один из кубиков пресса скрутился в тугой узел и пульсировал болью. Наверное, мышцы были в шоке от небывалых нагрузок. Боль в переломанных кулаках, по сравнению с судорогами, была почти терпимой, а располосованная ее ногтями кожа и вовсе в счет не шла. Интересно, что у нее с лицом? Живая ли она? Если да, то придушу суку. Не знаю как, но придушу. Добью. Так и так посадят. Черт, как же больно, даже дышать трудно. Как выбираться-то теперь отсюда?
Сбоку раздался булькающий свистящий вздох, заставив на мгновение забыть о боли и в ужасе замереть.
- Погоди, Витюш, дай в себя прийти. Потом полечу, - от звуков ломающегося хриплого голоса Марины мороз пробрал меня до костей, - Оооохохо, грехи мои тяжкие. Давненько меня так не мотали. Оооооох. Пять минут, Витенька, и тобой займусь. Оооооох.
Марина тяжело заворочалась в луже крови, перевернулась на живот, кашлянула, и ее вырвало сгустками крови, спермой, зубами и, кажется, осколками костей. Сплюнула тягучую черную слюну, судорожно отерлась ладонью.
- Ой, лютый ты Витька, чистый демон. Даже Микитка так не трепал. Хотя он, конечно, теленок был, хоть и здоровый, - ведьма говорила немного невнятно, но уже вполне уверенно, хоть иногда и сбивалась на старушечий говор, - Так и не сообразил ничего, дурачок деревенский, думал его зазноба сама в речке утопла. И меня жалел, дубинушка. Ты не жалеешь. Виктор, как он есть. Хорошоооооо…
- Сука, - захрипел я, пытаясь подняться и взвыв от новых спазмов, - Убью, тварь!
- Убьешь, Витюш, обязательно убьешь, - Марина приподнялась, сладко выгнулась по-кошачьи, вызвав у меня новую горячую волну внизу живота.
- Не раз еще убьешь. И выебешь. Вот как сейчас. Ох, хорошо, - она с трудом встала, опираясь о стол, помотала головой, разбрасывая капли крови со слипшихся волос. Стояла она криво завалившись на бок, многие кости были сломаны и торчали под тошнотворными углами. Неужели это я с ней сделал? Конечности девушки неестественно подергивались, влажно похрустывали, на глазах принимая более ровные, здоровые очертания.
- Ты полежи пока, родной, я в порядок себя приведу, - ведьма, пошатываясь и хромая, пошла в заднюю. Мерзко хрустнуло, вправляясь, колено, Марина качнулась и зашагала ровнее.
- Ох… Нам, девочкам, после хорошего секса, нужно время, чтоб в себя прийти.
У порога она обернулась, держась за косяк. Спутанные, слипшиеся от крови и слизи волосы прятали лицо, но глаза в темных провалах глазниц мерцали зеленым огнем.
- Хорошо, что тебя встретила. Никуда теперь не отпущу. Мой ты, весь и навсегда.
Марина ушла в заднюю, и я услышал, как она жадно глотает мой остывший кофе, потом просто воду из-под крана, плещется, наверное, умывая лицо. Опять зашумел чайник на плите.
Крови много, потеря жидкости, почти равнодушно подумал я. Восполняет.
- Говорю же, умный, - весело крикнула Маринка из задней, - Тело-то хоть и меняется с веками, а все равно своего требует. Только, чур - сам бардак навел, сам и убирать будешь. Хотя нет, с обоев я помогу, тут обычной тряпки не хватит. Уууух, аж мурашки по коже. Ты просто огонь, Витька! Будто три сотни лет скинула, ух! - взвизгнула она, довольной кошкой впархивая в комнату с кружкой дымящегося кофе.
Обрывки окровавленной ночнушки девушка скинула в задней, и теперь упруго шагала обнаженной по брызгам крови на половицах. Ни синяков, ни ссадин, только потеки крови и слипшиеся волосы, отброшенные сейчас назад и сколотые заколкой-крабом, напоминали о кровавом безумии. Красивое точеное лицо нетронуто, хотя улыбка выходила жутковатой - многие белоснежные зубки не до конца вылезли из десен. Она заметила мой взгляд и подмигнула:
- Вырастут. За полчасика. Плоть быстро затягивается, с костями посложнее, но тоже не трудно, а зубы, почему-то, дольше всего.
Она поставила кружку на стол, грациозно присела на корточки и заскользила руками вдоль моего измученного тела. Волны тепла выгнали боль и спазмы. Последними ведьма размяла мои кисти, и я понял, что кости целы и невредимы. Расслабленно вытянулся на полу, с ужасом ощущая что-то вроде благодарности к ней. Марина хмыкнула и поставила на пол рядом со мной чашку кофе.
- На, пей, тебе тоже нужно. Сам-то почти выше головы прыгнул. Шутка ли, ты ж никогда никого так не трахал, - она уселась на пол, прямо на брызги крови, и привалилась спиной к шкафу, - Ничего, тут привычка просто нужна. Привыкнешь.
Я тоже сел, взял кружку, сделал пару жадных глотков. Ярость, боль, стыд, вожделение - все улетучилось, испарилось в мучительном финальном взрыве. В душе было пусто.
- Ты ведь специально провоцировала. Зачем?
- Люблю я так. Боль и наслаждение на контрасте ярче, а обычный секс приедается за столько лет. Тебе же тоже понравилось.
- Тебя вообще можно убить?
- Конечно, а как же. Всех можно. Хочешь знать как?
- Хочу, - не раздумывая ответил я.
- Нууу, добрый молодец, смерть моя в золотом ларце, в хрустальном яйце, на конце иглы серебряной. Ларец тот в утке, утка в зайце, заяц в щуке, щука в… ээээ, ну не знаю, в верблюде, что ли… А верблюд тогда в ком, он же здоровый… - Марина притворно задумалась, уперев палец в лоб.
- Издеваешься, - опустошенно вздохнул я и глотнул еще кофе.
- Конечно, а чего ты глупости спрашиваешь? Имя тебе истинное скажи, как убить скажи. Может, тебе еще ключ от квартиры, где деньги лежат? Пей давай, и убираться будем. Пахнет, - она сморщила тонкий носик, - В запале-то оно только раззадоривает, а сейчас, пока сытая - ни к чему. Да и беспорядок.
Я выплеснул почти полную кружку обжигающе горячего кофе ей в лицо и вцепился в волосы. Выволок визжащую и упирающуюся девушку в заднюю и принялся методично бить виском об угол подтопка. На третьем ударе услышал то, чего ждал - хруст височной кости. Руки и ноги Маринки хаотично задергались, она забилась сильнее прежнего, но я продолжал молотить ее головой об угол печи, сминая и кроя череп, пока кровь не брызнула мне в глаза, заставив зажмуриться и сморгнуть.
Марина все так же сидела возле шкафа и весело смотрела на меня, горячая кружка кофе жгла мне руки. Почти полная.
- Отвел душу? Хватит уже, Вить, я пока не хочу играть больше. Ты и правда хорош, сытая я сейчас. Завтра, может. Допивай давай, убирать надо, пока не засохло.
- Голову заморочила?
- Ну не череп же опять заново лепить после наших игр. Да и ты свалишься, даже породистого жеребца можно насмерть загнать, уж поверь моему опыту. Пойду, воды с тряпками принесу.
Мы прибрались в передней. Последние капли злости и воли выплеснулись на бесплодную попытку размозжить ведьмину голову о печь. Я апатично елозил тряпкой по полу и выносил тошнотворную багровую воду за ворота, в указанную Мариной канаву, а она водила ладонью над брызгами на стенах и что-то еле слышно шептала. Тихий шепот звучал оглушительно. От него болели уши, мерцали и тонко пощелкивали лампочки, в комнате становилось темнее. Тени наливались чернильной густотой, начинали жить своей жизнью и тоже что-то шептать. Но брызги исчезали, как не было. Когда я спросил, нельзя ли так же убрать и кровь с пола она посмотрела на меня, как на идиота.
- Тут не меньше литра, Вить. Литр ведьминой крови им скормить, ты хоть представляешь, что тут начнется? Хотя откуда. Не стоит, в общем. Воду смени.
Потом мы смыли с себя кровь и грязь в темной тесной и холодной бане. Воду в котле она подогрела еще одним оглушительным шепотком, от которого с тонким печальным звоном перегорела и треснула маленькая лампочка. Пришлось открыть дверь в предбанник и мыться в падающем оттуда тусклом свете. Я вдруг заметил, что почти не боюсь древнюю тварь в обличье прекрасной женщины. Привычно полил ей на волосы из ковша, когда она попросила. Бордовая мутная вода убегала во тьму между досками.
Спать я пошел к себе. Марина, к моему удивлению, не возражала, махнула ладошкой, пожелала спокойной ночи. Дорогу нашел без проблем, ни разу не наступив в невидимые в темноте лужи. На удивление сил тоже не оставалось, да и нужно ли было удивляться? Уснуть, конечно, не мог, сидел в темной передней, не включая свет, слушал скрипы и шорохи дедовского дома, вспоминал жену, набирался ярости и решимости. Набрал с трудом - после того, что творилось ночью в доме ведьмы, накатила апатия.
Утром пошел к участковому. Тут, в Речицах, несмотря на близость райцентра, еще остался такой анахронизм, то ли как дань традиции, то ли как косяк бюрократический системы. Сейчас на этом посту числился молодой и немного наивный паренек Коля, но я называл его Николаем Михалычем, чем расположил к себе. Вряд ли он что-то понял из моих сбивчивых, наполовину выдуманных на ходу объяснений. Но мое состояние, видимо, убедило его, что нужно, как минимум, меня сопровождать, от греха подальше. Несмотря на ранний час, одет он был по форме, и даже не забыл нацепить табельный Макаров, на что я, собственно, и рассчитывал. Значит, восемь патронов. Надеюсь, хватит.
Она встретила нас у крыльца и весело позвала в дом, подмигнув мне. Наверное, только тут я начал подозревать, что все пойдет не так, как я хочу, но останавливаться было поздно. Мы прошли в переднюю, Марина села за стол, пригласила нас с Колей, но я остался стоять.
- Я, если честно, не очень понял, - участковый аккуратно положил фуражку перед собой, - Вы, Виктор Олегович, в чем гражданку Воронину обвиняете?
Воронина. Я только сейчас услышал ее фамилию. Полгода спал с ней, убил даже, а фамилию узнал от участкового. Дурак.
- Она убила мою жену и дочь, - почти неважно было, что я сейчас скажу, нужен был просто удачный момент. Жаль, кобура застегнута.
- Если я не ошибаюсь, - осторожно начал Коля, - Там, вроде, медицинский случай… Как же…
- Он думает, я порчу навела, - весело вмешалась Марина, - Кофе хотите?
- Не откажусь, - охотно согласился парень, - Не успел с утра, Виктор Олегович, ни свет ни заря…
Маринка легко вскочила и пробежала мимо меня в заднюю, по пути опять хитро подмигнув. Зашумел кран и я понял, что ведьма наливает в стакан воду. Так же легко и невесомо она вернулась и поставила перед Колей кружку желтоватой от ржавчины воды. Никогда не замечал что вода в кране настолько ржавая. Коля отхлебнул мутной водицы и с удовольствием выдохнул.
- Ох, крепко, вот как я люблю совсем.
Я почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. Ее сила никак не была связана с тем, что мы повязаны кровью и плотью, постороннего человека она морочила с той же непринужденной легкостью. Наверное, для такого хватало просто имени, а его сейчас никто не скрывал.
- Так я не понял, - отдуваясь, повторил участковый, - Как так, порчу навели?
- Ой, мне баба Тоня рассказывала, - Марина поставила локти на стол, сплела пальцы и заговорила, лукаво посматривая на меня:
- Плод-то не сложно вытравить, тут главное знать, что делать, а делать надо так - сначала найти черную курицу-наседку, которая выводок высиживает. Надо чтоб в яйце цыпленок уже формироваться начал, сердечко забилось. Вот такое яичко надо у наседки отобрать и деревянную куколку засунуть. Ну, такая, как матрешка - из двух половинок, выдолбленная внутри, чтоб яйцо поместилось.
Участковый покивал, прихлебывая ржавую воду. Он, похоже, воспринимал происходящее, как розыгрыш или какой-то фольклорный анекдот. Да и мало ли, что он вообще сейчас слышал.
- Потом на этой кукле надо знаки особые выцарапать, но я их вам уж показывать не буду, злые они, глаза от них щиплет. Вот. И в безлунную ночь закопать под порог дома, где беременная живет. Слова еще особые надо сказать над закопанной куклой, но их я тоже говорить не буду, а то мясо в морозилке стухнуть может и молоко все скиснет. Ну как сердечко-то у цыпленка остановится - а оно не так быстро случиться, как кажется - тут плоду и конец.
- Обязательно в безлунную ночь? - заинтересованно уточнил Коля.
- Конечно, в лунную светло же, вдруг увидит кто, - пояснила Марина.
- А, в этом смысле, - хмыкнул парень, - Ну да, логично, в общем-то.
- Да, но это только плод, а если надо и мать спортить, тут посложнее. Прежде чем яичко в матрешку закрывать, надо нить взять конопляную - из женских растений конопли обязательно! Есть такие. Вот, эту нить нужно вымочить в крови невинно убиенного. В старину считали, что непременно младенец нужен, но это дикость дремучая, любая животина сойдет, та же курица, в чем виновата-то? Вот такую нить надо вокруг яичка обвязать на тройной узелок, а длинный конец снаружи куколки оставить и обмотать ее крепко противосолонь. Закапывать, как кровь свернется, и нить к куколке присохнет. Ну и слова немного другие, но от них мясо точно стухнет, не скажу. Тогда цыпленок по этой нити мать с собой в могилу и утянет. Курица, кстати, в этом случае, тоже околеет.
- Мда, - крякнул участковый и допил воду, - Фантазия у Антонины Петровны… Занятно, конечно, но это, вы уж простите, не моя юрисдикция.
Он встал и одернул форму. Исключительно удобно встал.
- Спасибо за кофе, очень вкусно у вас, Марина Сергевна, получилось. Виктор Олегович, соболезную вашему горю, но советую в мистику не ударяться. Помочь ничем не могу, уж простите.
- Да ничего, - улыбнулся я, и врезал ему в челюсть.
Вышло, должен сказать, очень хорошо, классический хук справа с хорошим таким посылом корпуса. Маринка задорно взвизгнула и захлопала в ладоши. Я вспомнил, как она ночью выдержала два удара подряд, похлеще этого, и не упала. Коля же рухнул назад, на стул, и обязательно завалился бы на пол, не ухвати я его за грудки. Поплыл, парень, хорошо, не хочется еще больше мордовать, и так проблем не оберется теперь. Придерживая квелого, слабо сопротивляющегося представителя закона, я нащупал и расстегнул кобуру, вытащил Макаров, проверил обойму, дослал патрон и снял с предохранителя. Навел на Марину.
- Дырки пулевые залечивать умеешь? - спросил.
- Не знаю, Вить, - с сомнением сказала она, утратив задор, - В живот мне комиссар палил с нагана - зарастила, а вот в голову не пробовала.
- Вот и проверим, - для начала я прицелился в левый мерцающий зеленью глаз, но тут оклемался участковый.
- А ну стъять! - невнятно замычал он, силясь встать, - Это нападение на струдника пии исплнении! Это угловное дело!
- Угадал, - я перевел ствол на него, - Иди отсюда, Николай Михалыч, потом меня вязать придешь, когда я с этой сукой закончу.
Заглянув в дуло собственного табельного пистолета, Коля сообразил, что нападением при исполнении дело не ограничилось, и побледнел. Вскочил, заслоняясь руками. Ну мальчишка же, господи.
- Иди, иди, - мотнул я стволом. Коля начал осторожно, вдоль стеночки, бочком двигаться к выходу, Маринка вскочила и заслонила его собой.
- Вить, ну ты чего, пошалили и хватит. Отдай ему пистолет, Вить, я заморочу он даже не вспомнит ничего.
- Заткнись, сука, - напряженно выдохнул я, - Страшно стало? В голову не пробовала? Сейчас попробуешь. Семь пуль в голову - хватит тебе для пробы?
Холодный пот заливал глаза, я сморгнул, торопливо утерся ладонью, не опуская ствол. Участковый осторожно пятился в сторону задней, Маринка вжалась в стену и испуганно смотрела на пистолет.
- Витя, пожалуйста, не…
Я потянул спусковой крючок. Грохнуло в небольшой комнате оглушительно, участковый выскочил в дверной проем, затопал, убегая, в сенях. Хороший выстрел, хотя тут трудно промахнуться. Левый зеленый глаз-фонарик потух, плеснув густым и алым. На обоях расцвел и потек кровавый цветок. Маринка мотнула головой, зашаталась, начала сползать по стене.
- Витя… Витенька… Больно…
- Значит, все идет по плану, тварь, - прошипел я и начал всаживать в голову ведьме пулю за пулей, второй раз, за несколько часов, превращая ее прекрасное лицо в кровавое месиво. Только теперь - вместе с мозгом.
Две. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь.
Хватит. О себе тоже забывать нельзя. Не давая себе времени задуматься, я приставил дуло к подбородку и выпустил последнюю пулю.
#авторскиерассказы