НЕВИДИМАЯ РАДУГА

Серое небо. Все в мутных облаках разного оттенка, нависших низко над землёй, словно готовящихся рухнуть, окутать, поглотить все живое. Воздух пропитан влагой. Постоянное ожидание дождя. Трудно дышать, грудь как будто сдавлена. Под ногами зелёная трава – не яркая, словно вымоченная, гнется к земле. Дальше – серый асфальт, с постоянно несущимися по нему машинами и идущими людьми.
Улыбок мало. Лица в раздумьях и заботах. Никто ни на кого не смотрит. Пустые взгляды, пустые глаза.
Вторая бутылка пива наполовину выпита. Он по инерции прикладывает горлышко к губам и пьёт. Длинными глотками. Не торопясь. Некуда спешить. Да и, в целом, некуда идти. И нет желания где-то быть.
Серое небо. Серые мысли. Серая душа.
Нет цвета. Нет света.
На прошлой неделе ему исполнился 41 год. Жена приготовила на стол оливье, курицу, ещё чего-то. Крепкие напитки, соки.
Сама купила, сама принесла, сама все приготовила и накрыла. Помнит.
Он, скорее, не хотел помнить, чем забыл. Этот день не приносил радости уже пару лет.
Посидели. Она сказала что-то приятное и поцеловала. В губы. Так, скорее, по-дружески. Больше утешая, нежели с чувством.
Шестнадцатилетний сын практически молча поел, выпил немного вина. Сказал, что поздравляет, и ушел. Останавливать его никто не стал. Его недовольство, злость и зачатки ненависти перерастали в открытое отторжение отца. И «Пьяный урод!» из его уст, наверное, звучало вполне подобно настроению.
Только маленькая шестилетняя дочка весело разливала газировку и просила зажечь свечи на импровизированном домашнем торте, чтобы в очередной раз их задуть. Она посадила рядом с собой несколько кукол и зверюшек. Рассказывала им, что сегодня у папы день рождения, и надо себя хорошо вести.
В тот вечер он напился. Что уже ни для кого не было редкостью. Родные давно переставали обращать на это внимание. Он не веселился, как прежде, но и не злился, не проявлял агрессии. Он просто уходил в себя. Потом уходил из дома или закрывался в комнате. И засыпал.
И так уже два года…
Терпение жены кончилось давно, она просто привыкла и старалась не обращать внимания и не трогать его. Вначале были уговоры, поддержка. Теперь – пустота.
Она нашла мужчину, с которым можно было говорить, спать, который иногда помогал.
Она не говорила об этом открыто, но и не скрывала особо. Но вот зачем по-прежнему оставалась с ним, он не понимал. Да и не думал об этом.
Они привыкли быть так. Так существовать.
После следующего глотка пива в голову полезли воспоминания.
Сорвавшись со студенческой парты, он тут же бросился в бизнес. Руки были на месте, голова на месте. Правда, в ней было много ветра, но и среди него мечте о богатой и счастливой жизни получалось жить.
И, вроде, после первого года стало даже получаться. Продавали, оказывали услуги, что-то ремонтировали и устанавливали. В общем, «гребли бабло». Смешно. Для кого-то это чаевые.
Но хватило, чтобы снять квартиру и купить почти новую «десяточку».
А там любовь, свадьба и сын.
Много радости. Он все так же занимался делами. Но ничего конкретного. Где можно было схватить, там и хватал. Да и жена вышла на работу. Он был против, вроде, как готов обеспечивать. Но она пошла.
«Нахватал» на квартиру. С ипотекой, правда. Но и её гасил, как мог.
Время шло. Говорили, что надо как-то направление для бизнеса выбрать, притормозить с «хватанием», сделать анализ. Но ветер в голове и мечты о богатстве разве давали остановиться?
Есть спрос - давай быстрее предложение.
Но время шло, и стало обрубать. То там больше услуги не нужны, то тут давайте поменьше и подешевле. А то, что держалось, начали выжимать: то конкуренты, то государство.
Сын рос, ему уже 10, а они ждут дочь.
Трудно, но они ещё улыбаются и смеются. Все наладится. Все будет хорошо.
Стал таксовать и возить грузы: хорошо, был маленький грузовичок. Но так как срывался на разные халтуры, грузовичок перестали заказывать. А такси просто начало выбешивать: то тариф снизят, то клиент пожалуется.
Теперь брался даже за разгрузки. Лишь бы деньги платили.
Но их становилось меньше. А расслабляться грузчики и таксисты умеют, в основном, выпивая.
И, вроде, не пил, но – то тут, то там. Глядишь – и так каждый день, да через день.
Машины пришлось продать, чтобы сократить ипотеку. Хоть это получилось.
И всё. Его не стало. Накрыло почти сразу. Два-три месяца. Сначала клял государство, потом судьбу, а потом просто пил.
Пиво заканчивалось. Он пошарил в кармане и достал смятую сотку. Наверное, жена положила. У него бы она со вчерашнего дня не улежала. Но он даже не подумал об этом. Посмотрел на смятую в ладони бумажку, скомкал, убрал в карман и снова уставился вдаль.
Зашуршала трава. Он обернулся. Его дочурка шла прямиком к нему, везя перед собой коляску с игрушками, что-то рассказывая своим куклам или наказывая их за что-то.
Подойдя к скамейке, она остановилась и деловито стала доставать кукол и зверят, рассаживая их около него. Он даже подвинулся на край, чтобы хватило места.
Она посадила всех, достала игрушечные кружечки и чайник. Сделала вид, что всем налила чаю, а потом взяла свободную кружку и поднесла её отцу.
- Ты с нами чаю попьешь? Думаю, тебе очень пить хочется, а куклы не против!
Он улыбнулся. Криво, жалко, но улыбнулся. Взял кружечку, поблагодарил дочурку.
Подвинув кукол, она забралась на скамейку и села рядом с ним.
Начала что-то рассказывать. Что-то про жизнь кукол: кто – кого полюбил, кто – кого обидел, кто – на ком женится. Периодически она поднимала глаза в серое небо, радовалась, улыбалась и смеялась.
Он не очень внимательно слушал её рассказ. Мысли путались. Но взглядом ловил каждое движение дочери, её лица, рук, губ, глаз.
И когда она в очередной раз, глядя на небо, рассмеялась, указывая куда-то высоко в облака пальцем, он спросил.
- Дочь, что там? Чему ты так радуешься?
- Папа! Ну, папа! Там же Радуга! Волшебная Невидимая Радуга! Она така-а-я кра-а-сивая!
Смотри, смотри! Снова цвета все поменяла! А ещё и звёздочки вокруг рассыпала! - и она опять рассмеялась.
Он посмотрел в небо, прищурился, напряг зрение. Ничего. Серо и хмуро.
А потом посмотрел на дочь. И вдруг, глядя на нее и слушая её смех, он улыбнулся.
Не тем жалким подобием улыбки, что была на его лице ещё минуту назад, а широкой, доброй, настоящей.
Что-то взломалось внутри его души, сильно кольнуло сердце, и из глаз полились слезы. Сначала – по капле, потом – сильнее, и он уже не мог их остановить. Он рыдал. Что-то серое и чёрное вытекало вместе с солёными ручьями. И каждый вздох становился глубже.
Дочь испугалась, прижалась к отцу и начала его гладить.
- Папулечка, ну, не плачь! Ну, пожалуйста, ну, не плачь. Я знаю, что ты не можешь видеть эту Невидимую Радугу, и тебе жалко. Но никто не может. Только дети, куклы и ещё очень маленькие дети. Я-то уже побольше, в старшей группе. А есть ещё маленькие, и они тоже видят ее, только не говорят. Это наш секрет, чтобы бабушки, дедушки, мамы и папы не переживали, что они её не видят. Но я обязательно тебе её нарисую. Честно-честно. Вот прямо такую красивую-красивую.
На этих словах его слезы, его душа, его сердце стали пульсировать ещё сильнее. Продолжая плакать, он обнял дочку.
Но вся серость, вся чернота, весь груз уже ушел. Теперь это были слезы любви. Теперь это была любовь.
В тот вечер он больше не сделал ни глотка спиртного и заснул на диване крепким сном, прижав подушку обеими руками. Жена, как обычно, укрыла его пледом, а дочка нарисовала рисунок и положила около дивана, чтобы он его обязательно заметил.
Проснулся рано, дома была тишина. Поднял с пола рисунок. На нём под разноцветной радугой была нарисована их семья и домик. Накатилась слеза, но в этот раз он сдержался. Аккуратно положил рисунок на книжную полку.
Проходя в ванную комнату, остановился перед зеркалом и увидел усталое лицо старого человека, но с ожидающим серьезным взглядом. «Ты сможешь! Ради Радуги!», - подумал он.
Вымылся, побрился, уложил подобие прически и надел свежую одежду. Вскипятил чайник, сделал бутерброды для всех.
Быстро поел и ушел – до того, как все встали.
В тот же день позвонил старым приятелям и партнёрам, сказал, что готов на любое испытание: ему нужна нормальная работа.
Как ни странно, двое согласились с ним встретиться. Значит, не так сильно накосячил.
К вечеру он был принят на испытательный срок механиком в гараж небольшой компании, занимавшейся перевозками.
С этого дня и началось его сражение. Бой. За счастье, за семью, за Невидимую Радугу в глазах дочери.
Каждое утро подъем раньше всех и – вперёд! В мастерскую!
Через полгода его назначили старшим на небольшой участок, в котором, кроме него, работали ещё три человека.
Внутренняя борьба с желанием выпить и уйти шла каждую секунду. Даже во сне ему снился стакан и чувство пьяной свободы. Но свет Радуги в глазах дочери заставлял его идти вперёд. Как бык на красную тряпку, как таран, пробивающий стену, как человек в воде подо льдом - изо всех сил он сражался внутри. И вся энергия выходила наружу и сказывалась на его работе.
Мужики в гараже сторонились такого не пьющего, но уже через год его уважал каждый рабочий и водитель.
Слава Богу, он не разучился видеть и думать. И начал предлагать приятелям, взявшим его к себе, соображения о том, как изменить работу, чтобы сэкономить средства и устранить узкие места в логистике.
Вначале в ответ на это хмыкали и небрежно качали головой. Но все люди неглупые….
Кое-что начали пробовать. И получалось!
Он же и сам на своем участке вводил новшества. А когда о них заговорил весь гараж, то и другие стали перенимать их и приходить к нему за советом.
Через пару лет он стал замом, а потом – и начальником гаража.
Руководители относились к нему, как к своему, а за то, что не выпивал, скорее, даже уважали, чем подсмеивались.
Компания выросла, и мало, кто сомневался, что его вклад был достаточным, чтобы его высоко ценили.
Когда освободилось место начальника транспортного отдела и логистики, ему предложили занять его.
В этот момент он взял паузу. Он думал. Он анализировал.
Через пару недель попросился на прием к генеральному.
- Ты знаешь меня со студенческой поры, уже лет тридцать, наверное. Знаешь, как начинал, с какой энергией. Видел, как скатился и упал на дно. Мерзкое и отвратительное, липучее дно. И я пришел к вам, и вы приняли меня. Ты даже не представляешь, как я за это благодарен. Я сделал все, чтобы отблагодарить и доказать вам с партнёрами и себе, что я ещё тот мужик, который может. Думаю, никто не будет спорить, что я это доказал. Я не хочу останавливаться и опускать руки, ходить индюком с медалями. Но мне нужен новый рывок.
Поэтому огромное спасибо вам за предложенную должность, и я готов ее принять, но с одним условием… Я хочу стать Партнёром. Пусть доля не будет велика, и, если нужно, я готов работать в ползарплаты пару лет, но я хочу быть Партнёром. Вы видите, что мои мысли полезны, а опыт в текущих делах достаточный, поэтому и принимать решения, я думаю, имею право. Не скрою, были предложения от конкурентов, но вы для меня, как вторая альма-матер, поэтому они даже не обсуждались. Но сейчас нужен новый рывок.
Генеральный долго и внимательно смотрел на него, сверлил и просвечивал взглядом. А потом сказал:
- Один вопрос. Что заставило подняться? Мы же списали тебя уже...
- Радуга! Невидимая Радуга в глазах дочери!
Смешливая улыбка, начинающая расползаться по лицу генерального при слове «Радуга», тут же сменилась на улыбку уважения и добра, когда он услышал и понял слова друга.
- Хорошо, Партнёр.
Когда жена вышла на кухню и увидела бутерброды и пар из чайника, она не поняла, что произошло. Выпила чай, пожевала хлеб с маслом. Нарезала колбасу и сыр, разбудила детей.
За столом дочка спросила, почему батон такими толстыми кусками нарезан. Сказала: «Отец делал». Дочь рассмеялась.
- Значит, ему очень понравился мой рисунок. Моя красивая Невидимая Радуга! - и начала есть бутерброды ещё усерднее.
Сын косо взглянул на мать, потом – на сестру. Доел бутерброд и молча ушел.
В течение дня в голову жены лезли всякие мысли: то ли уйти собрался, то ли уже ушел? А, может, на наркотики сел?
Почему-то хороших мыслей не было. Все было какое-то неприятное. Но вечером он вернулся – выбритый, хорошо одетый, чистый. Поужинал, поблагодарил. Даже вымыл за собой посуду.
Что же происходит?
- Я нашел работу. Я всё исправлю, - с этими словами он приобнял ее, поцеловал в щеку и пошел спать.
Она не видела его по утрам. Он быстро уходил и поздно возвращался. Но при этом их всегда ждал завтрак.
Лучик надежды забрезжил в ее сердце, но темные мысли были сильнее: куда же он влез-то? Что случилось? После такого продолжительного пребывания им на дне вдруг так все поменялось.
Однажды вечером, недели через две, он пришел и положил на стол деньги. И она решила с ним поговорить.
Когда он ужинал, села напротив него, долго смотрела, потом спросила:
- Откуда деньги? Что с тобой происходит?
Он рассказал ей о новой работе и о том, что сожалеет за пустоту последних лет, в которой жил. Пообещал, что все исправит.
Она промолчала. Вроде, хорошо все, но разве так может быть?
В эту ночь она спала плохо. Непонятные мысли… Какие-то обрывки снов с нехорошим финалом…
Но день шел за днем, и плохого не было. Муж приносил деньги. Их количество увеличивалось. Скоро семья начала забывать о «жизни в долг». Висела ипотека, но и та быстро сокращалась.
Настроение начинало улучшаться. Она чаще улыбалась и теперь в магазине покупала не только колбасу, на которую раньше смотрела с завистью, но и что-то в дом: скатерти, новые шторы, сервиз, телевизор.
В доме становилось светлее и радостнее. Дочка росла, и её смех не отражался больше от пустых стен, а наполнял радостью каждый счастливый сантиметр квартиры.
Только сын оставался мрачным. Правда, и от него уже реже были слышны плохие слова, и как будто черная туча, окружавшая его, стала прозрачней, а, со временем, совсем рассеялась.
Однажды, в субботу утром, после завтрака, отец залез чинить канализационный слив и подвод воды под раковину. Что-то не пошло. Он злился. Но тихо. Все про себя.
В очередной попытке залез к трубам и вдруг ощутил, что кто-то положил руку на плечо. Он дернулся, ударился головой, сморщился, вылез и обернулся. Рядом стоял сын.
- Бать, давай помогу…
Отец улыбнулся. Встал, потирая ушибленный затылок.
- Да вон, посмотри! Не идёт – и все тут! - и он уступил место сыну. Вдвоем не развернуться, да и, по большому счету, делать там нечего было вдвоём.
С тех пор и общались они лучше и чаще, и в семье совсем стало светло.
Жена после всех перемен ещё какое-то время встречалась со своим «другом». Но все реже и реже. А потом противно стало. Чувство, что теперь она на дне, в грязи, что она предает. И не только мужа, но и семью. Тот свет, который из уголька превратился в сияние. Сияние Невидимой Радуги.
Время шло. Дети росли. Дочка уже ждала первенца.
Они с женой купили небольшой частный домик у черты города и переехали туда.
На работе все было хорошо. Он стал равноправным партнёром после нескольких лет испытания в роли младшего. И теперь чаще был на собраниях, чем в кабинете директора. Но уже подумывал совсем отказаться от места директора, чтобы чаще быть с любимой.
Она занялась дизайном сада и иногда – детской одежды. В основном, для себя, семьи и близких знакомых. Это было ее любимое увлечение.
Он сделал себе небольшую мастерскую и что-то мастерил: то из дерева, то из железа. В доме появились красивые стульчики, табуретки, деревянные игрушки, во дворе – несколько гнутых металлических оградок (как он смеялся, «в стиле барокко – Марокко») и лавочек.
Счастье освещало дом, а их жизнь была наполнена поездками и радостью.
Семьдесят первый день рождения. Прохладно, но солнце очень ярко, и по небу плывут белые облака.
Вся большая семья собралась во дворе. Беседка для застолья, сад до игры малышей. Сын сказал очень добрый тост, наполненный любовью и уважением. Жена подарила поцелуй, полный любви. Дочка, хоть и ждала второго, усаживала всех детей и пыталась быть строгой воспитательницей, но все смеялись, прятались и убегали от нее.
Было хорошо. Душевно. Спокойно.
После трапезы он встал и пошел к детям, внукам, которых уже носилось трое. Начал играть с ними: вначале – в догонялки, потом – в жмурки. После этого собрал всех, усадил на скамейке рядом с детской песочницей.
- А теперь к вам в гости пришел Волшебник-Сказочник! - с этими словами он достал большую шляпу с маленькими потайными кармашками, которую они мастерили с женой. Засунул в нее руку и достал каждому по сахарному леденцу: девчонкам – в форме бантиков, а мальчугану – в форме ракеты. Ребятня обрадовалась и завизжала, протягивая руки и выхватывая угощения.
- А теперь время настоящей Волшебной Сказки! - с этими словами он надел шляпу пригладил небольшую седую бороду и начал свой рассказ.
Про юношу, который попал в страшную страну болот и старых деревьев, где местные жители не знали, что им делать с этой бедой. В ней они винили ведьму, укравшую Волшебную Радугу, которая освещала все вокруг и дарила счастье их земле. И юноша сражался со всеми чудовищами, шел в далёкие поля и леса, залезал на самую высокую черную гору, и на высоте, среди туч, нашел дом ведьмы! Хитростью и силой отнял у нее Волшебную Радугу и вернул жителям. Болото и деревья превратились в благоухающие поля и леса, дома стали красочными и светлыми, а жители – здоровыми и счастливыми.
- А юноша стал настоящим Принцем и счастливо зажил со своей Принцессой, - так закончил он свой рассказ.
Младшая внучка спросила:
- А как выглядит эта Волшебная Радуга? Где она живёт?
- Уууу, это очень хороший вопрос, - с этими словами он, смеясь, поймал легонько ее за носик. - Но ответ знаете только вы - маленькие и непослушные детки, а взрослые не могут видеть эту Радугу, это ваш большой секрет!
Он приложил палец к губам и подмигнул.
- Но я уверен, что она вон там, за облачком, - и он указал на дальнее маленькое облачко. - Видите?
Детки долго смотрели, а потом заулыбались, и сквозь смех, один за одним, стали кричать: «Да, да! Вон она, разноцветная! На ней звёздочки! Нет, машинки! Нет, зайчики!».
А, насмеявшись, спросили:
- А откуда ты о ней знаешь? Как видишь ее, если Невидимую Радугу видим только мы, дети?
- Ваша мама, моя дочка, показала мне её. И Невидимая Радуга стала мне светить каждый день, помогая стать Принцем, а потом Волшебником-Сказочником. Потому что я вижу Волшебную Радугу в Ваших Глазах!
Павел Хилько