Устойчивость сельской общины, принципы ее организации, ори- ентация ее на определенный круг общеадыгских ценностей, создава- ли вплоть до середины ХIХ века благоприятные условия для живуче- 267 сти народных традиций в общественном быту адыгов. Между тем, имен- но в течение XVIII — первой половины XIX вв. началась трансформация института почитания или иначе принципа «биологического старшин- ства», одного из характерных принципов средневекового адыгского мен- талитета, а именно: изменение соотношения «биологического» и «соци- ального» возрастов при установлении традиционного лидерства в обще- ственном быту. В группу «старших» начинают входить люди, обладавшие разным биологическим возрастом, а социальная зрелость индивида стала оп- ределяться другими факторами. Традиция почитания старших по воз- расту (мужчин) ослабла и продолжала сохраняться в этикете, лишь ча- стично затрагивая общественное управление. Этот процесс значительно активизировался во второй половине XIX в. в связи с активной политикой царской России на Северном Кав- казе, благодаря которой существенно ослабли традиционные устои адыгского общества и во многом социальные функции народных тра- диций сузились и были созданы условия для зарождения и дальнейшего развития новых норм поведения людей в общественном быту. В предлагаемой работе автор попытался поставить и разрешить про- блему специфики отражения в фольклоре общественной жизни адыгов в целом, и описанного выше процесса перехода от возрастного к соци- альному старшинству, в частности. Этому аспекту исследования взаи- мосвязи адыгского фольклора и адыгской действительности до сих пор не было уделено должного внимания, в силу чего и представляется целесообразным остановиться на нем подробнее. В прежние годы изу- чение фольклора велось почти исключительно в русле филологических штудий, а в статьях этнографического характера фольклорный матери- ал использовался в качестве иллюстрации традиционной жизни про- шлых времен. Едва ли стоит доказывать, что такой подход упрощает про- блему. Исходя из поставленных автором целей, соответствующим образом строится и структура статьи: вначале будет дана характеристика обще- ственного быта адыгов в целом и принципа «старшинства», в частно- сти, а затем обратимся к способам отражения его в фольклоре. Иссле- дование проблемы в данном ракурсе позволит по-новому проанализиро- вать взаимосвязь фольклорного материала и живой адыгской действи- тельности. Это чрезвычайно важно знать любому этносу, особенно на- родам, утрачивающим традиционный образ жизни и стремящимся к его возрождению, апеллируя при этом, в первую очередь, к фольклорным материалам как достоверным источникам. В основе статьи положен как фольклор адыгов, так и этнографический полевой материал автора. Традиция почитания старших у адыгов до сих пор ни разу не явля- лась предметом специального изучения. Обычно дальше констатации наличия этой традиции или в лучшем случае — описания ее в са- мых общих чертах, дело не продвигалось. «Вообще в среде кабар- динцев было очень развито почитание старших по возрасту» или у адыгов «обязательной нормой поведения являлась традиция уважения к старшим» — читаем мы в работах, посвященных вопросам семейного и общественного быта адыгов (1). Б. Х. Бгажноков выделял среди адыг- ских нравственных норм «принцип почитания старших», который силь- 268 но сказывался как в семье, так и за ее пределами «на коммуникативном поведении младших» (2). И хотя автор пишет, что «вообще люди по- жилые, независимо от статуса и пола, находятся здесь на особом по- ложении, благодаря чему старость находит себе защиту от одиночества, насмешек», но все же он затрагивает распространение «принципа по- читания старших» только на этикетные нормы поведения младших по отношению к старшим. Так, Б. Х. Бгажноков справедливо отмечает, что «принцип уважения к старшим определяет порядок рассаживания за столом» (3). Между тем роль данного принципа при установлении обще- ственных статусов автором не рассматривалась. То же самое писали ученые, касаясь более широких региональных рамок. Так, К. И. Чомаев указывал, что «почитание и уважение роди- телей, старших по возрасту отмечалось как одно из важных и ярко выраженных этнических чувств горских народов Северного Кавказа» (4). Ю. А. Анчабадзе писал, что в традиционных кавказских обществах XIX в. наблюдалось «высокое положение старших возрастных групп». Причем, наибольшую роль они играли именно в общественном быту, на сельских сходах и в народном судопроизводстве (5). Отметим, что при исследовании подобных вопросов по зарубеж- ным народам в научной литературе используются понятия «биологичес- кого» и «социального» возраста (К. П. Калиновская), которые позволя- ют определить соотношение биологического и социального уровней в иерархии общественных статусов и эволюцию данного соотношения. Под «биологическим» возрастом исследователь понимает «признак, на основе которого индивидов по их физическому состоянию объединя- ют в группы, не являющиеся корпоративными и не имеющие соци- альных функций». Под «социальным» возрастом — «признак, на осно- ве которого индивидов в соответствии с их физической готовностью к социальной деятельности организуют в социально значимые корпора- тивные группы, функционирующие в пределах социальной организа- ции» (6). Для первобытного общества «биологический признак категории» «возраст» в системе мировоззрения имел наибольшее значение, од- нако впоследствии он перестает быть главным фактором социальной организации (7). Наступает «раздвижение возрастных границ поколе- ний» (8). «Социальную зрелость индивида начинают определять другие факторы и прежде всего зависимость индивида от его социального по- ложения, экономического состояния его семьи. В эпоху перехода тра- диционных обществ к классовой стадии эти факторы стали ведущи- ми в жизни индивида», при этом «биологический» возраст продол- жал сохраняться как традиция, основной сферой которой становится преимущественно ритуальная деятельность (9). Применим подобный подход и при исследовании адыгских традиций. В адыгском обществе XVIII—XIX в. слово «старший» относилось уже не только и не столько к биологическому возрасту, сколько к опреде- ленному социальному статусу. В группу «старших» могли входить люди разного биологического возраста, поскольку социальная зрелость ады- гов в этот период стала определяться другими факторами. Рассмотрим эти факторы. 269 ЛИЧНОСТНЫЙ ФАКТОР. В адыгском обществе большим уважени- ем пользовались люди, выделяющиеся особой смелостью: их называли «удалыми храбрецами». Целью многих адыгов было «желание приобре- сти известность, сделаться храбрым джигитом, прославиться своей уда- лью» (10). Причем слава «удалого храбреца» влияла не только на статус в обществе при жизни человека, но и на отношение к нему после его смерти. К. Кох отмечал, что наибольшие почести при похоронах воз- давались воину, погибшему на поле брани» (11). Наряду с храбростью и мужеством адыги ценили ум, опытность, красноречие, а также нравственные качества. Дж. Белл, описывая быт причерноморских адыгов, указывал на то, что в этом обществе властью пользовались те, кто заслуживал «своей опытностью, мудростью, энер- гией и честностью характера» (12). К. Ф. Сталь дополнял: «Человек, от- личающийся храбростью, знанием обычаев и красноречием, называет- ся у черкесов «язык народа» — «тле-губыз» (13). Хан-Гиреем описыва- лись переговоры между адыгскими племенами, на которые съезжались старшины. Для переговоров назначались по одному красноречивому че- ловеку и по одному толкователю обычаев (14). Наряду с названными личными качествами в адыгском обществе ценилось мастерство, способность к чему-либо, будь то умение лечить, ковать, писать, успешно вести и организовывать хозяйственные дела, а также умение петь и сочинять песни. Имелось у адыгов и особое «сак- ральное уважение», которое оказывалось различного рода «обрядовым тхамада», знахарям и т. д. СОСЛОВНЫЙ ФАКТОР. Для «аристократических обществ», таких как кабардинское, значим был и сословный фактор. «Записка о приви- легированных сословиях Кабардинского округа», составленная в 1862 г. (15), свидетельствует о наличии четырех привилегированных сословий: пши, т. е. князей, тлекотлешей и деженуко, т. е. первостепенных узде- ней, беслан-уорки и уорки-пшахаутлухус, т. е. узденей второй и третьей степени. По данным П. А. Гаврилова на 1869 г. в Большой и Малой Ка- барде было всего 160 семейств князей и первостепенных узденей, а так- же 1300 семейств узденей второй и третьей степени (16). В рамках как княжеского, так и узденьских сословий все фамилии делились на более и менее знатные. Представители привилегированных, главным образом княжеского, сословий имели право в силу исключительно своего проис- хождения на определенные знаки почитания, которые проявлялись пре- имущественно в этикетных нормах поведения. Высокий общественный статус князья и уздени могли приобретать только в том случае, когда наряду с сословной принадлежностью обла- дали еще и особыми личными качествами. Старик-князь приобретал большой авторитет, если было доподлинно известно, что в молодости он проявил себя рыцарем. А.-Д. Кешев в своих черкесских очерках рас- сказал о князе Теперуке. Род этого князя пользовался в течение ряда ве- ков большим почетом, так как много известных рыцарей вышло из него (17). Еще большим авторитетом обладал князь, отличавшийся даром сло- ва и слывший справедливым человеком (18). В силу этого лишь некото- рые князья имели действительно сильное влияние на дела своих сопле- менников (19). 270 По мере утверждения русской администрации на Северном Кавка- зе царское правительство обратило свое внимание на знатные кабардин- ские фамилии и «некоторыми преимуществами отличило их от высших сословий других туземных племен». На Северном Кавказе был создан Анапский горный полуэскадрон. Военная служба в кабардинском обще- стве XIX в. считалась чрезвычайно престижной. Российские чины, ме- дали очень ценились у привилегированных сословий. Подчеркнем, что могло быть и так, что уздени второй или третьей степени при наличии особых личных качеств завоевывали больший авторитет, чем представители высших привилегированных сословий. К. Ф. Сталь описал такую ситуацию. Так, один темиргоевский князь, несмотря на свое происхождение, был все-таки менее уважаем, чем известный воин из абадзехов, находящийся на более низкой ступени сословной иерархии. Этот воин «был глубоко уважаем черкесами за не- обыкновенную храбрость и рыцарские чувства» (20). Дж. Лонгворт со- общает о шапсугском князе Шимафе из известного на Северном Кавка- зе рода. В силу отсутствия особых личных качеств Шимаф совершенно не пользовался каким-либо влиянием в своем обществе, тогда как в свое время его отец был очень уважаем односельчанами (21). БОГАТСТВО. К концу XIX в. — началу XX в. начинает приобретать большое значение при установлении общественных статусов адыгов ма- териальный достаток. В «аристократических» обществах адыгов меня- ется соотношение знатности и богатства, поскольку в этот период происходит процесс постепенного обнищания лиц привилегирован- ных сословий и параллельно с ним появляются богатые люди из кресть- ян. Вышеописанный процесс связан с результатами проведения кре- стьянской реформы на Северном Кавказе, которая значительно измени- ла характер землевладения. РОДСТВЕННЫЙ ФАКТОР. Характер родственных связей, безус- ловно, играл главную роль при определении статусов в различных род- ственных объединениях, например, в семье, патронимии или фамилии, но в ряде случаев не был лишен значения и в обществе в целом. Во-первых, близость к знатным или богатым фамилиям повыша- ла положение человека в обществе. Она могла быть кровной или ус- танавливаться через свойство, различные виды искусственного родства, например, аталычество, усыновление или побратимство. Довольно ча- сто кабардинцы из непривилегированных сословий или второстепенных узденьских фамилий, благодаря аталычеству или традиции усыновления, повышали свой общественный статус. Дюбуа де Монпере писал, что у причерноморских адыгов еще в дореформенный период аталыка, яв- ляющегося крепостным, возводили в дворянский ранг (22). Во-вторых, при установлении общественного статуса принималось во внимание позиционное старшинство. Так, лица из знатных фамилий, даже если по возрасту они были младше, все равно в определенных ситуациях считались «старшими». Или другой пример: близкие род- ственники всегда являлись «старшими» по отношению к дальним род- ственникам (23). Кроме того, в обществе почитались люди, которые были ближе к семье, из которой происходил предок всей фамилии (прин- цип так называемого конического клана). Они независимо от своего воз- раста считались «старшими». 271 ДОЛЖНОСТНОЙ ФАКТОР. Когда сельская община выбирала кан- дидата на какую-либо административную должность, введенную цар- ской Россией, то он независимо от наличия или отсутствия соответству- ющих должности других важных качеств автоматически приобретал оп- ределенный статус «старшего». Рассмотрев факторы, влияющие на «социальный» возраст, остано- вимся теперь собственно на «биологическом» возрасте. Понятия «стари- ка» и «старшего по возрасту» чрезвычайно относительны в историче- ской действительности. По сути дела, применительно к адыгскому об- ществу XVII—XIX вв. у нас есть основания говорить о двух формах возрастного старшинства: абсолютном, распространявшемся на стари- ков, и относительном, распространявшимся на тех, кого считали «стар- шими». Вторая форма старшинства, хотя и опиралась на возрастное де- ление общества, но все же не была жестко и однозначно связана с био- логическим возрастом. Отношение к старикам и «старшим» несколько различалось, скорее не по форме, поскольку этикетное поведение по отношению к ним было почти одинаковым, а по степени обязательно- сти соблюдения этих норм. Старики и «старшие» имели право на опре- деленное к себе отношение окружающих, выражающееся преимуще- ственно в этикетной стороне их поведения. Высокий общественный статус могли иметь лишь те старики и «стар- шие», которые отличались особыми личными качествами. В литератур- ных источниках описываются старики, обладавшие даром слова, кото- рый имел «сильное влияние на весьма воспламенительный народ» (24). У причерноморских адыгов, по сообщению Дж. Белла, выделялись ста- рики, слывшие честными, мудрыми и опытными (25). Полевой этно- графический материал автора дает основание писать о большой ценно- сти знания «старшими» или стариками «адыгэ хабзэ», т. е. традицион- ных норм поведения в обществе. Обращалось внимание и на нравст- венные качества (26). Односельчане не оставляли без внимания и про- шлое как стариков, так и «старших». Если было известно, что в мо- лодости кто-либо не слыл храбрецом, то такого человека ожидало в ста- рости «положение без веса и уважения». Над ним могли и посмеиваться (27). По всей видимости, не все старики или «старшие» обладали этими и другими значимыми в кабардинском обществе социальными характе- ристиками. Не обладавшие ими, естественно, занимали низкие ступе- ни в иерархии общественных статусов и в конечном счете на их воз- раст особого внимания не обращали. В этом случае «биологическое» и «социальное» старшинство различалось. Полученные в ходе этно- графических экспедиций результаты позволяют считать, что при на- личии особых личных качеств биологический возраст мог не иметь важ- ного значения. Не вызывает сомнений, что 40—60-летний кабардинец мог иметь высокий «социальный» статус, а злой, неумный старик — нет (28). Применительно к нашей проблеме представляет несомненный интерес сообщение Дж. Лонгворта о взаимосвязи возрастного и лич- ностного критериев при установлении общественных статусов у шап- сугов и натухайцев. Самым уважаемым в их среде считался Хауд Оглы Мансур Бей. Своим возвышением он был обязан «не случайным обсто- ятельствам или благосклонности правителя, а единственно свободному, 272 хотя и молчаливому, выбору его соотечественников». Мансура почи- тали за храбрость и прозорливость, природное красноречие и превос- ходный ум. «Вторым по степени уважения» считался Кери Огла Шамиз Бей. Его советы окружающие очень хвалили. Шамиз был стар, имел длинную бороду, всю свою молодость провел в войнах, участвовал даже в осаде Измаила. Обратим внимание, что Шамиз был старше Мансура. В силу этого последний «с готовностью оказывал внешние знаки уваже- ния старику, чего требовал его возраст». Но, в свою очередь, Шамиз бла- горазумно признавал, что в реальной жизни Мансур оказывал большее влияние на общественную жизнь (29). В Кабарде второй половины XIX— начале ХХ вв. бытовала иерар- хия общественных статусов, которая отражала социальную дифферен- циацию людей в общине и была строго закреплена в терминологии. В статье предпринята первая, насколько нам известно, попытка описа- ния данной иерархии. Она выявлена нами в ходе полевых этнографичес- ких экспедиций в Кабардино-Балкарии (30). Кабардинцы, в том числе и все общественные лидеры, как традици- онные, так и выбранные на административно-судебные должности, за- нимали определенное место в иерархии общественных статусов. Иерархия степеней уважения и неуважения опиралась на два критерия: а) каждая степень отражала меру признания советов, данных человеком, и меру следования этим советам окружающими людьми, б) каждой сте- пени соответствовали определенные нормы этикетного и нравственно- го поведения. СТЕПЕНИ УВАЖЕНИЯ ПРИБЛИЗИТЕЛЬНОЕ ЗНАЧЕНИЕ 4. Бегъымбарым пащIащ приравнивать к пророку 3. ГъэлъэпIэн почитать 2. ФIэлIыкI иIэн признавать авторитет 1. ПщIэ хуэщIын, улыдж хуэщын, оказывать уважение щIыхь хуэщIын 1. ЦIыхуу мылъытэн, цIыхуум не считать человеком хамыбжIи 2. Хьэм пэщIын приравнивать к собаке 3. КъызыхэкI аризымыщIэж, зинэкI къильхуа, хьэм къильхуа СТЕПЕНИ НЕУВАЖЕНИЯ 1. «Оказывать уважение». C «уважением» относились к тем кабардинцам, которые никаки- ми особенными личными качествами не выделялись, но вместе с тем ни- чем в моральном отношении себя не запятнали. Так же могли относить- ся к пожилым или старым людям, которые себя чем-то в прошлом за- пятнали. Отношение к ним проявлялось в соблюдении таких элемен- тарных норм уважения, как обязанность поздороваться при встрече, задать вопрос о жизни и здоровье, оказать в случае необходимости по- мощь. Независимо от биологического возраста таких людей при них не запрещалось курить, пить, рассказывать анекдоты. Окружающие могли не следовать советам этих людей.2. «Признавать авторитет». «Авторитетом» пользовались кабардинцы, выделяющиеся нрав- ственными и интеллектуальными качествами. Наряду с этим «автори- тетным» становился человек, обладавший некоторыми способностями, будь то сельский писарь, кузнец, мулла. Кабардинцы признавали «ав- торитет» пожилых и старых людей, которые никакими особенными личными качествами не выделялись: ценили их возраст. Помимо этого, «авторитетом» могли пользоваться лица, обладавшие только властными полномочиями, ничем другим не блистая. Все главы семей и других род- ственных объединений, все князья и первостепенные уздени независи- мо от наличия или отсутствия особых личных качеств считались «ав- торитетными» людьми. При «авторитетных» людях кабардинцам не раз- решалось курить, пить, перебивать их во время беседы. Их места были всегда самыми почетными в доме. При появлении «авторитетных» лю- дей надо было встать. Окружающие обязаны были прислушиваться к со- ветам, данными «авторитетными» людьми. Во время застолья следовало вспомнить о них, произнести похвальное слово. 3. «Почитать». С «почитанием» в Кабарде относились к немногим людям. Обыч- но в селении имелось 3—4 таких человека. «Почитаемые» люди вы- делялись умом, мудростью и особыми моральными качествами. С «по- читанием» могли относиться к некоторым наиболее талантливым дже- гуако, к немногим военным, имеющим высокие чины, медали и личные известные окружающим заслуги. Такое же отношение могло распрост- раняться и на некоторых глав родственных объединений, должностных лиц, князей и узденей первой степени, но для этого необходимы были особые личные качества. По мнению З. М. Налоева, в отношении к та- ким людям присутствовал элемент «возвеличивания». «Почитание» про- являлось, в первую очередь, в соблюдении ряда этикетных норм пове- дения. Так, если во время застолья случайно произносилось имя «почи- таемого» человека, то присутствующие обязаны были произнести тост в его честь. «Почитаемые» кабардинцы могли примирять людей во время ссор, драк, кровной мести, кражи невест. Их обязательно пригла- шали для бесед с гостем, на свадьбы и похороны. 4. «Приравнивать к пророку». В кабардинском обществе «приравнивать к пророку» могли только очень умных и добрых людей, не запятнавших себя ни сплетнями, ни черствым отношением к окружающим. Обычно в селении было 2—3 таких человека. При наличии особых заслуг таким человеком мог быть религиозный лидер. Однако военные, независимо от своих достоинств, не могли быть «приравнены к пророку». Такими людьми иногда бывали судьи. Уважение к людям, которых «приравнивали к пророку», прояв- лялось прежде всего в незамедлительном следовании их советам. Во-вто- рых, обязанностью таких было примирять врагов, вмешиваться в различ- ные дела, касающиеся всего селения. Приступая к рассмотрению степеней неуважения людей, отметим, что четкой разницы между ними нам проследить не удалось. Из раз- говоров с информаторами старшего поколения мы заключили, что вне- шние различия между степенями неуважения не выражались ясно и 18 Заказ 041 274 отчетливо, как это имело место со степенями уважения людей. Связа- но это явление с тем, что кабардинцы предпочитали не акцентировать внимание на отрицательных сторонах жизни. Поэтому характеристики степеней неуважения людей представлены нами с известной услов- ностью. 1. «Не считать человеком». Такого отрицательного отношения за- служивали люди, чье поведение с точки зрения адыгской морали счи- талось безнравственным. К таким людям могли быть отнесены и стари- ки, если того заслуживали. Отношение к ним проявлялось, в первую очередь, в этикетной стороне поведения, а именно: с такими людьми не хотели здороваться, тем более — общаться. Их не приглашали на свадьбы и похороны. Разумеется, к ним не ходили за советами, не по- веряли своих тайн, не приглашали в суд свидетелями и т. д. 2. «Приравнивать к собаке». Так могли думать о людях, которые про- явили себя чрезвычайно плохо: слыли ворами, доносчиками, пьяница- ми, драчунами, сквернословами. Среди них могли быть и старики. Та- ких людей не приглашали на свадьбу, похороны. Имени таких людей ок- ружающие старались не произносить. 3. «Рассматривать как непомнящего родства, незаконнорожден8 ного, собакой рожденного». Так в кабардинском обществе относились к людям, которые полностью потеряли человеческий облик и, по пред- ставлениям, утратили свою связь с предками. В адыгском обществе XVIII—XIX вв. понятие «старший» относилось не только к биологически старшим людям, но, в первую очередь, к со- циально старшим, т. е. к тем адыгам, которые в силу ряда факторов при- обретали статус «старшего», свидетельствующий о подготовленности личности к общественной деятельности. Рассмотрение этих факто- ров показало, что социальная зрелость адыга определялась необхо- димыми личными качествами, принадлежностью к высшим привиле- гированным сословиям, должностным положением человека, богат- ством, родственными связями. Для того, чтобы определить, какие из факторов были ведущими в обществе, мы привлекли материалы по вы- борам как на введенные царской Россией различные административные и судебные органы, так и «традиционных» лидеров (религиозных, род- ственных и др.). Сопоставили эти данные, обращая особое внимание на биологический возраст. «Биологический» возраст перестает быть главным фактором соци- альной организации адыгского общества. Вступление адыга в стар- шую возрастную группу не давало ему право автоматически на высо- кий общественный статус. «Биологический» возраст как один из вари- антов предписанного статуса давал право на «формальное» почитание, проявляющееся главным образом в этикете. Причем, даже в рамках эти- кета почитание старших возрастных групп испытало на себе влияние со- циального фактора. Так, мы показали, что далеко не всякий действитель- но биологически старший рассматривался в качестве «старшего», на ко- торого распространялись определенные «почитаемые» этикетные нормы поведения, соблюдаемые окружающими. В силу этого мы различаем аб- солютное старшинство, т. е. старшинство стариков и относительное, т. е. 275 старшинство «старших», которое не имело жесткой связи с возрастом, как при абсолютном. Представители старшей возрастной группы могли иметь высо- кий общественный статус, если такой человек обладал необходимы- ми для «старшего» качествами, свидетельствующими о его подготов- ленности к общественной деятельности. Чаще всего взаимосвязь «био- логического» и «социального» возрастов проявлялась при выборе «традиционных» лидеров. Однако в целом, на административно-судеб- ные должности, введенные царской Россией, выбирались не стари- ки, а люди среднего возраста — 30—50-летние, причем в начале ХХ в. начинают активно действовать и 25—30-летние адыги. В их выдвижении были значимы личные качества, богатство, отчасти сословный статус и биологический возраст, хотя именно в это время два последних факто- ра получили тенденцию к ослаблению. Рассмотрим, как вышеописанная ситуация отражена в адыгском фольклоре. Обратимся к серии фольклорных легенд о Жабаги Казано- ко. Жабаги Казаноко (1685—1750), кабардинский уздень, являлся круп- ным общественно-политическим деятелем Кабарды XVIII в. Вокруг его имени образовался целый цикл сказов, новелл, нравственных юмо- ресок, дидактических наставлений, а также пословиц и поговорок. А. Мортанов отмечал, что этот цикл «занимает одно из важнейших мест и по общему объему и по значению» (31). Применительно к нашим сю- жетам чрезвычайно интересны суждения Жабаги Казаноко нравствен- но-философского направления. А. Мортанов подчеркивал, что «рефор- мы Жабаги Казаноко не затрагивали классовых основ феодального об- щества, они были направлены на усовершенствование семейно-бытового уклада жизни, гражданских норм поведения, улучшения судебно-право- вой практики» (32). Вышеописанное развитие соотношения возрастного и социального старшинства в общественном быту нашло полное и яркое отражение в адыгском фольклоре, в первую очередь, в серии легенд о Жабаги Ка- заноко. Существует целый ряд вариантов одного и того же сюжета, главная нить которого состоит в том, что молодой и умный адыг Жаба- ги, «тума» по происхождению (т. е. незаконнорожденный), сумел при- нять более мудрое решение, чем столетний судья, ведавший судебными делами всей Кабарды (33). Этот судья Варий «почитался пророком в сво- ем отечестве» (4-я, т. е. высшая степень уважения по приведенной выше шкале иерархии общественных статусов), что свидетельствует о том, что в свое время он пользовался большим уважением за мудрый ум и спра- ведливость. Жабаги же сравнивает его с тухлым яйцом: «Тухлое яйцо не быть судьей. Раз ты стал немощным, оправдать людских надежд уже не мо- жешь. Ты неплохо послужил нам, но теперь, когда ослаб и не в силах на- ставлять нас, самое мудрое — оставить судейство». На смену старому судье пришел «молодой, с умом и энергией». Слава молодого и умного Жабаги была огромна, со временем его выбрали мировым судьей всей Кабарды. Причем, время выборов на общем собрании, когда была пред- ложена кандидатура Жабаги, князья отказались его выбирать в силу того, что он — незаконнорожденный, «тума»На это старый судья от- 18* 276 ветил: «Не стоит... примешивать звания и чины, нужен ум» для этой должности (34). В некоторых вариантах старый судья добровольно ус- тупает место Жабаги («я уже стар и немощен, ты займешь мое место», судья говорит: «Пусть придет молодой, расторопный, с умом и энерги- ей»), в других нет (35). Отметим, что именно Жабаги Казаноко приводит следующие возра- стные характеристики, бытовавшие у адыгов в прошлом: в 5 лет — «он прыгал, скакал, резвился как козленок»; в 20 лет — «с жадностью волка хватал все, что попало»; в 40 лет — «полон сил, здоров как лев»; в 60 лет — «старая львица, спокойная, мудрая»; в 80 лет — «не осталось ни ума, ни сил»; в 100 лет — «все в нем помутилось, как в тухлом яйце». Мы видим, что в фольклорной памяти закрепились представления о 40-летних, как об активных людях, а о 80-летних, как о дряхлых стариках. В итоге можно сказать, что у нас есть основания считать, что фольк- лорный материал XVIII—XIX вв. точно отразил суть происходящих в адыгском обществе процессов. Но всегда ли и все ли процессы отража- ются в фольклоре? В силу того, что фольклорные легенды XVIII—XIX вв. основаны на реальном персонаже, Жабаги Казаноко, данный материал, что являет- ся его безусловным достоинством, отражает действительность яснее и четче, в нем меньше вымысла и фантазий. Наибольшее внимание в фольклорных материалах о Жабаги приковано к нравственно-философ- ским аспектам адыгской действительности, что позволило его авторам особо выделить интересующий нас процесс перехода от возрастного к социальному старшинству. В данном случае мы сталкиваемся с явлени- ем, когда реальный персонаж фольклорного материала более или менее точно отразил происходящие в реальной жизни процессы. Но надо учитывать, что в одних случаях фольклорный материал опирается на реальность, а в других — нет и содержит в себе больше фантазии. В фольклорных материалах отражаются далеко не все собы- тия, которые имели место в реальной действительности, а при описа- нии других может наблюдаться некоторое разногласие, поскольку фоль- клорные материалы — это народная память, а память, как известно, из- бирательна. Круг вопросов, затрагиваемых в фольклорных материалах можно лишь с известной условностью соотнести с реальной жизнью. Описывать этнографическую действительность, опираясь исключитель- но на фольклорный материал, вряд ли возможно. Такой подход неиз- бежно породит ряд искажений и толкований. Отсюда не следует вывод, что фольклор не может быть исполь- зован как достоверный источник, безусловно, может, но всегда ис- следователь должен, в первую очередь, отчетливо представлять себе реальную действительность, используя для этого несколько групп источ- ников.