В ДАГЕСТАНЕ И КАБАРДЕ (1954 г.

)
23 июня я прилетел в Махачкалу для участия в работе научной
сессии, посвященной истории Дагестана. 2 июля нас возили на
экскурсию в Гуниб. По дороге в даргинском сел. Куппа заметил
большое количество домов с каменными арками.
Гуниб — удивительная природная крепость на вершине высокой горы, имеющей почти отвесные склоны. Вершина представляет
собой обширное плоскогорье с рощей реликтовых берез, прекрасным пастбищем и великолепной родниковой водой. Не случайно,
что в 1859 г. Шамиль избрал Гуниб своим последним убежищем.
От старого селения остались только развалины. Каменная беседка,
возведенная на месте, где А. И. Барятинский принимал пленного
Шамиля, сложена из мусульманских надгробных памятников.
Возвращались из Гуниба через даргинское сел. Сергокала.
Это сравнительно небольшой поселок, состоящий из построек
русского типа, крытых черепицей. До революции здесь находилось
царское укрепление Дашлагар.
В Махачкале довелось общаться с некоторыми деятелями
гражданской войны в Дагестане. Одним из них был бывший командир партизанского отряда, а теперь председатель-общества охотников, Кара-Караев. Он небольшого роста, уже седой, с буденновскими усами. По-русски говорит с большими ошибками. Держится
скромно. Вспоминал о бое с Узун-хаджи под Цудахаром в 1920 г.
Много времени провел с приехавшим на сессию из Тбилиси
74-летним С. И. Габиевым. Этот человек соединил в себе историка,
н* 163
этнографа, поэта, публициста, политического деятеля, хорошего
организатора, пламенного оратора и подлинного гуманиста.
У него глубокий ум, железная врля и высокая порядочность.
В Кумухе рассказывали, как в гражданскую войну белые, захватив селение, вызвали Габиева для ответа на джамаат. Вооруженная толпа, готовая к самосуду, не испугала его. Пламенная и смелая речь Габиева парализовала джамаат, и он на глазах оцепеневших врагов смог спокойно удалиться.
Мне довелось быть свидетелем, как С. И. Габиев помогал нуждающимся людям. При мне, например, он дал 100 р. какому-то
человеку, просившему у него ходатайства об устройстве на работу.
За день до этого так же он поступил с девушкой, работавшей в типографии, узнав о ее материальных затруднениях. Она не хотела
брать и говорила, что не знает, когда сможет вернуть деньги.
На это он ответил: «Когда у Вас появится возможность, то отдайте
эти деньги тому, кто в них нуждается».
В связи с данным эпизодом С. И. Габиев рассказал, что, издавая в Петербурге газету, однажды остался без денег и, чтобы
спасти газету, обратился за займом к редактору «С.-Петербургских ведомостей», с которым не был знаком. Тот вручил ему
700 р. безвозвратно и при этом сказал те самые слова, которые
теперь были повторены девушке.
Хотя С. И. Габиев лакец по происхождению и долго жил в Кумухе, он не знает о существовании там кладбища шамхалов и
даже теперь не хочет этому верить.
17 июля вместе с историком Х.-М. Хашаевым и архитектором
Г. Я. Мовчаном выехали в Кумух, где я продолжил начатое ранее
изучение эпиграфических памятников.
Кумухец Гаджиев рассказал, что его отец знал по именам
15 поколений предков, причем все они были серебряных дел мастерами. До революции жители селений Табахлу и Хурукра занимались лудильным промыслом, а жители Хури были в основном медниками.
Вечером увидел, что на склоне соседней горы у Кумуха запылал
огонь. Оказалось, старики установили там котел с жиром и поджигали его под пятницу. Это старый обычай, который после коллективизации прекратился, а теперь снова возродился. Не является ли он следом маздеизма?
Около железного моста перед Кумухом прежде лежал большой
камень, и ехавшие с базара мазали его жиром. Потом камень был
разбит и следов его не осталось.
19 июля я вернулся в Махачкалу, а затем и в Ленинград.
С 20 по 27 августа был в Нальчике, где проходила научная
сессия по истории Кабарды. Удалось осмотреть и два средневековых городища.
Одно из них посетил вместе с археологом П. Г. Акритасом и
историками 3. В. Анчабадзе и В. К. Гардановым. Оно расположено
на холме недалеко от сел. Чегем I, на правом берегу одноименной
реки. Городище аланского времени и занимает обширную пло164
щадь, огражденную с одной стороны глубоким и широким рвом,
а с остальных — эскарпированными склонами холма. Цитадель
отделена от остальной части городища тоже глубоким рвом: Перед
ней есть следы небольших постов, также окруженных рвами. В целом план городища сложный и необычный. Противник ожидался
со стороны степей. Фрагменты керамики, найденной на городище,
серого и желтого цвета. Первые принадлежали лепной посуде,
а вторые — сделанной на гончарном круге.
Вместе с заведующей отделом истории Кабардинского музея,
О. П. Медведевой, побывал на городище Нижний Джулат у ст.
Котляревская. Оно находится на правом, обрывистом берегу Терека, достигающем в высоту 15—20 м. В пойме Терека, рядом
с городищем, на площади 2 км тянутся заплывшие рвы. Они образуют собой треугольники и четырехугольники разной величины.
Вероятна их связь с городищем. Там, где городище соприкасается
с соседней возвышенностью, их разделяет глубокий и широкий
ров. На территории городища возле обрыва сохранились остатки
цилиндрического минарета, сложенного из плоских кирпичей почти
квадратной формы. Всюду на городище встречаются тесаный булыжник, поливная серая и желтая керамика, сделанная вручную
и на гончарном круге. Среди костей есть конские. Городище изрыто
окопами и блиндажами периода Великой Отечественной войны.
Исследование ранней истории кабардинцев привело к пересмотру господствовавшего представления о времени заселения
ими нынешней Кабарды. Считалось, что это произошло в XIV—
XV вв., а теперь стало возможным отнести названное событие
к XIII в.1 Нашлись как сторонники, так и противники данной точки
зрения, но особенно приятно было узнать о согласии с моими доводами крупнейшего востоковеда В. Ф. Минорского.1