Жизнь и мистика

ИГРЫ ХРОНОСА" Сабина ехала в метро по каким-то своим делам. На пересадочной станции села в поезд и, как только он въехал в тоннель, почувствовала, что что-то не так. Первым делом она заметила, что все пассажиры в вагоне смотрели на нее как-то хмуро и недобро; Сабина физически ощущала тяжесть их взгляда. Затем девушка обратила внимание, что они как-то странно одеты — в зимние пальто, ушанки и, главное, папахи по моде чуть ли не хрущевских времен, хотя на дворе стояло бабье лето. В вагоне было подозрительно тихо — пассажиры молчали, а поезд грохотал меньше обычного — и было холодно, из-за чего одежда пассажиров казалась чуть более логичной (если не учитывать того, что обычно в метро не продохнуть из-за жары). Сабина оторопела, ощутила какую-то странную вялость, будто попала в дурной сон. Она прижалась к поручню, закрыла глаза и так простояла — по ощущениям, не меньше получаса, поезд все шел не останавливаясь, пассажиры все глазели и молчали. Потом она почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо. Открыв глаза, Сабина увидела мужчину в белой милицейской форме (она этого не знала, но такую форму носили в 50-е годы); он был похож на кого-то из звезд сталинского кино — кажется, на Николая Черкасова. Милиционер стал что-то ей говорить; речь у него была вполне внятной, но Сабина была так напугана, что запомнила только: «Ты зря сюда пришла. Тебе здесь не место. Уходи». Тут поезд снова зашумел, показалась какая-то полупустая станция. Как только двери раскрылись, Сабина вылетела наружу; ей показалось, что милиционер ее вытолкнул, настолько стремительно она рванулась из вагона. : Где-то в подземном треугольнике «Театральная» — «Охотный ряд» — «Площадь революции» я постоянно плутаю, уезжаю не туда, возвращаюсь. Хотя, может быть, это начинается раньше — с «Курской», «Новокузнецкой» или «Кузнецкого моста». Бывало и в студенческие годы, когда «Театральная» еще была «Площадью Свердлова»;, а «Охотный ряд» — «Проспектом Маркса». Похоже, временные названия непринципиальны. Обычно путаю переход и, не замечая этого, еду не в нужном мне направлении. Замечаю уже после кольцевой станции. Если выбираюсь на нужный радиус по кольцу, блуждания кончаются. Если через центр — могу и еще раз ошибиться. В молодости легко списывал это на усталость, суету, задумчивость. Недавно в разговоре с коллегой выяснилось, что такое происходит не только со мной. Она объяснила свои блуждания тем, что заговорилась с подругой. Но была в ее рассказе одна важная для меня деталь: поехав в ненужном направлении, они с подругой встретили много «странных» людей. Я тоже всегда, когда ошибался, встречал много странных людей! Помню, например, гротескного седого гражданина с очень надменным и презрительным выражением лица. «Встретимся в Большом театре!» — выкрикнул он, выходя из вагона. Кому? Необыкновенно живой, как черная ртуть,; африканский студент. Он несколько раз естественно метнулся из конца в конец вагона и настолько подавил всех своей энергетикой, что люди почувствовали себя разбитыми и старыми. Всех, да не всех. Сидящий в центре вагона бородатый мужик, непроизвольно прокомментировал, легко перекрыв шум поезда, густым классическим басом: «В черном теле — здоровый дух». Есть такое выражение «гомерический хохот». Хохот пассажиров стоял в вагоне до станции, на которой африканец выскочил и исчез в толпе. Вот странная группа молодых людей. От них настолько веяло агрессией, что все почувствовали себя неуютно. И одеты они были вроде правильно, но очень необычно. При этом невозможно ничего сказать об этой необычности. Черные куртки, брюки, туфли... Вдруг все они уставились на меня и мою рыжую магаданскую знакомую. «Сейчас будет драка», — предупредила она шепотом. Но я этого не чувствовал. Наоборот, чувствовал, что ни им до нас, ни нам до них не может быть никакого дела. И действительно, через пару остановок, молодые люди вышли, оглядываясь на нас, и навсегда исчезли из нашего мира. Описаний странных встреч можно было бы здесь поместить довольно много. И все они происходили именно при ошибке направлением. В мае 2005 ошиблись вместе с сыном и вдруг оказались в совершенно старом вагоне, переполненном уставшими рабочими в кепках, спецовках, сапогах и простых ботинках, ехавших домой после тяжелой заводской смены. «Как в тридцатых годах оказались» —резюмировал впечатление сын, хотя ни он, ни я в тридцатых не жили. Мы вышли из вагона, пересекли зал станции и поехали назад в современном вагоне с современными людьми. Когда ошибки и странные встречи сложились, наконец, в целостную картину, вспомнились рассказы Шамана о туннелях и переходах между ними. — При блужданиях я попадал в чужие туннели? — Да. — Это подтверждается только встречами со «странными людьми». — Ты для них мог выглядеть не менее странно. Есть и другие подтверждения. — Какие? — Ты никогда не встретишь в чужом туннеле своих знакомых. Они передвигаются только по вашим туннелям. — Но я же там был с сыном, с знакомой. — Попали вместе. — Если бы поехали с сыном дальше в вагоне с рабочими, что бы было? — В чужие туннели обычный человек может попасть лишь неосознанно. — Почему? — Осознанно он совершает привычные для себя дела, шаги и двигается только по своему туннелю. — Но если я в следующий раз ошибусь, сяду в поезд, а потом осознаю и поеду дальше специально? — Ты можешь необратимо далеко заехать по чужому туннелю, лишь довольно долго двигаясь неосознанно. И там человек, скорее всего, быстро погибнет от неприспособленности. — Все же что будет, если я осознанно продолжу движение? — Если осознание вернется быстро, «тот же поезд» вывезет тебя в твой туннель на ближайшей станции.