Старуха на крыше..

Я живу в старом
девятиэтажном доме на
последнем этаже. Живу один,
мать похоронил четыре года
назад, отца не было. Жениться
пока не собираюсь, делаю
карьеру. В планах — купить
квартиру пошикарнее, поэтому
работаю много, иногда
прихожу домой лишь к
полуночи и засиживаюсь с
ноутбуком ещё часа на два.
Однажды летом я очень сильно
задержался в офисе —
начальнику нужен был отчёт, и
этот отчёт мог вывести меня на
уровень выше по работе. На
такси приехал домой уже за час
ночи. Решил, что завтра, в
пятницу, высплюсь получше, а
сегодня, пока есть силы и
желание, доработаю детали.
Пока пил кофе, расположился
на кухне, открыл балкон. Было
душно. Вообще, у моего
балкона было одновременно
по одному плюсу и минусу. Над
ним не было никакой крыши,
то есть ни соседей сверху,
мусорящих бычками, ни
единой живой души, так как
крыша наша закрывалась
домоуправительницей на
замок, чтобы туда не совались
дети и местные выпивохи. А
минус был незначительным: в
дождь на балконе выйти
покурить было невозможно.
Допив кофе, я решил
освежиться, выйдя на балкон.
Прихватив сигареты и коробок
спичек, я переступил порог, и
передо мной открылся вид на
ночной город в огнях.
Устроившись на старенькой
табуретке, я затянулся. Было
уже полтретьего, и машин
практически не было, город
спал, стояла пронзительная
тишина. Докурив, я решил: ещё
часик поработаю и спать. Сел за
ноутбук и начал сверять,
высчитывать, записывать…
Вдруг отчётливо услышал
шарканье, раздающееся со
стороны балкона. Стало
любопытно, что это могло
быть. Выглянув на балкон,
ничего странного я не заметил.
Снова сел за ноутбук. И снова
раздалось шарканье, но теперь
уже отчётливее. Это были шаги.
В голове пронеслась мысль: а
ведь я не слышал, как кто-то
шёл к двери на крышу. Обычно,
если открывают ту дверь,
лязгает замок и сквозняком
ударяет в мои входные двери,
а когда на крышу заходят
ремонтники, мне слышен
каждый их шаг. Сейчас же я
шагов не слышал никаких, да и
сквозняков не было тоже. Тем
не менее, на крыше кто-то был.
Пока мои мысли крутились в
голове, я снова услышал
шарканье. Только теперь оно
сопровождалось каким-то
поскрёбыванием, словно
кошка съезжала по отделочной
плитке дома. Набравшись
мужества, я вышел на порог
балкона и посмотрел вверх. От
неожиданности и испуга ноги
сами внесли меня в квартиру.
С бортика крыши на меня
смотрело уродливое
старушечье лицо, обрамлённое
мятыми седыми волосами,
колыхающимися по ветру. Что
делает там эта бабка? Почему в
этот час она там, на крыше, и
кто её впустил? Бомжиха? Так
наша домоуправительница
тётя Люба их на дух не
переносит и всегда гоняет от
дома, позакрывала все
подвалы и входы на крышу (их
было всего два) на замки и
держала ключи только у себя. Я
выглянул снова и остолбенел:
бабка спустила корявые руки
вниз и со всей силы скребла
своими ногтями по плитке, от
которой отковыривались
мелкие кусочки бетона и самой
отделочной старой плитки
дома. Я быстро захлопнул
балконные двери и выбежал из
квартиры будить Любовь
Игоревну.
Тётя Люба, сонная и злая,
нехотя открыла мне двери,
вопросительно посмотрела на
такого идиота, который
осмелился в четвёртом часу
ночи разбудить соседку. Я
вкратце рассказал о
сумасшедшей старухе, Любовь
Игоревна быстро схватила все
свои драгоценные ключи, и мы
понеслись к дверям на крышу.
Моему удивлению не было
предела: двери и замки были в
полном порядке. Мы открыли
двери, поднялись. Крыша была
пустой. Я обежал все углы,
поглядел вниз, вдруг
сбросилась — все-таки
сумасшедшая. Но освещаемые
фонарями газоны и грядки под
окнами были обычными. Тётя
Люба проворчала под носом,
что спать ночами надо и
меньше работать, а то совсем
покой потеряю, закрыла все
замки и пошлёпала в свою
квартиру. Я уже действительно
начал думать, что всё мне
померещилось и я заработался.
Вернулся домой и вырубился
на диване прямо в брюках и
рубашке.
Утром я вышел на балкон
покурить. Под тапками что-то
захрустело. Посмотрев под
ноги, я увидел кусочки плитки и
бетона и вспомнил ночное
происшествие. Подняв голову
вверх, я, естественно, ничего не
обнаружил. Собрался на работу
и, выходя из квартиры,
встретил заплаканную соседку
с этажа, которая стояла с тётей
Любой. Оказывается, ночью
скончалась её мать.
Обнаружили это только утром,
теперь ждали скорую, чтобы
констатировать смерть.
Но самое ужасное ждало меня
в день похорон этой бабули. Я
давно её не видел. Когда-то это
была полная миловидная
женщина, но, когда выносили
гроб, ужасу моему не было
предела: в нём лежала та самая
старуха — сморщенная и
худая…