Он жил, не жалея себя. И уже будучи тяжело больным, как-то написал:
«Увы, но свою жизнь я живу быстро. Для меня самое большее мучение, когда вижу, как впустую тратятся минуты. Сейчас, например, понимаю, что после «Сукиных детей» мне кровь из носу надо было отдохнуть и подлечиться, а не сразу браться за «Любовные похождения Толика Парамонова».
Следовало бы хоть чуть-чуть отлежаться. Однако я полетел в Париж, где уже находилась съемочная группа. Меня покачивало, как на штормовой палубе. Чувствовал: координация движений нарушена.
Французы за моей спиной спрашивали у актеров: «Этот ваш режиссер? Он что, пьет?» Друзья мне говорили: «Леня, остановись, так работать нельзя».
Но я, такая дурная, брат, натура, пропускал всё это мимо ушей. Чепуха, полагал. Сейчас понимаю, что судьба меня предупреждала: мужик, сделай паузу, переведи дух. Тем более, что и на самой картине как будто лежала печать проклятия.
Из рук все валилось, финансирования не хватало.
Во время съемок на русском кладбище ограбили съемочную группу, разбив стекло в машине.
А директор в парижском аэропорту забыл негативы с отснятым материалом.
Но и это предупреждение судьбы я проигнорировал.
В результате фильм остался незавершенным. Сегодня завершить его уже невозможно.
А ещё я совершил огромную глупость, взяв себе главную роль.
Играл бы другой актер, фильм ещё можно было доснять.
Умирать буду – не прощу себе этой ошибки – собственной жадности».
Комментарии 4
Наверное, нет в отечественной литературе ничего, более разобранного на цитаты, чем его "Стрелец".