13 ноября 1941 года в Ленинграде произведено четвертое снижение продовольственных норм по карточкам: трудящиеся стали получать по рабочей карточке 300 г. хлеба в день, по карточкам остальных категорий – 150 г.
О. Ф. Берггольц

Нормы выдачи хлеба населению существовали еще до начала блокады. Согласно архивным документам, на 2 сентября 1941 года больше всего (800 г) получали военные и работающие в горячих цехах.
На 200 г меньше полагалось рабочим, трудившимся на заводах. Половину пайка рабочего горячего цеха получали служащие, паек которых составлял 400 г.
Детям и иждивенцам выдавали по 300 г хлеба.

11 сентября, на 4-й день блокады, все нормы выдачи пайка рабочим и служащим были сокращены на 100 г.

1 октября 1941 года нормы хлеба в блокадном Ленинграде опять были уменьшены: для рабочих на 100 г, детям и иждивенцам выдавали по 200 г.

13 ноября произошло очередное урезание нормы. А через 7 дней, 20 ноября, опять было принято решение о жесточайшей экономии хлебных запасов. Минимальная норма хлеба в блокадном Ленинграде была определена – 125 г.

Период с 20 ноября по 25 декабря 1941 года считается самым тяжелым в истории блокады, ведь это время, когда паек был снижен до минимума.
В этот период служащие, дети и иждивенцы получали всего по 125 г хлеба, рабочим полагалось 250 г, а тем, кто трудился в горячих цехах, – 375 г.

Сниженные нормы хлеба в блокадном Ленинграде послужили тому, что многие жители города не смогли пережить этот период. Не имея никаких продовольственных запасов, люди были обречены на смерть.
Ведь кроме заветных 125 г блокадного хлеба, у них ничего не было. Да и этот положенный паек из-за бомбежек выдавали не всегда.

Мы привыкли говорить о карточках, о нормах ВЫДАЧИ хлеба, и забываем, что все это стоило еще и денег.

В блокадном городе сохранялась система товарно-денежных отношений. То есть хлеб стоил денег. Проезд на трамвае стоил денег (проезд 15 коп.,как и до войны ). Даже кипяток стоил денег. Карточка всего лишь ДАВАЛА ПРАВО на покупку.

Да, цена была низкой. Но она была. Да, были "карточки дороже денег", но для того, чтобы получить эти самые "125 блокадных грамм", нужно было еще и заплатить.

За литр кипятка, например, - три копейки.
Работа в блокадном городе для блокадного человека была счастьем.
Но в городе во всю сокращали работников, обрекая сокращенных на голодную смерть.
Работа — это рабочая карточка, а не та, которую получали служащие, иждивенцы, дети. Во время последнего понижения, 20 ноября 1941 года, это 250 граммов в день для рабочих, а для остальных — 125 граммов. Это смерть.

За хлеб надо было платить, как в мирное время. Значит, нужны были деньги. А откуда могли быть деньги у неработающего подростка, лишившегося родителей?

Д.С.Лихачев. Воспоминания

Дневник шестнадцатилетней Лены Мухиной («Сохрани мою печальную историю. Блокадный дневник Лены Мухиной» СПб., 2011) рассказывает и об этом. Она считает оставшиеся деньги и ходит на «черный рынок» что-то продавать.
Более того, нужно было исправно платить квартплату. Если у тебя долги по квартплате, то тебя могут не выпустить в эвакуацию.

***
Изучая блокаду Ленинграда, люди часто упускают из вида ее экономический аспект.
Бытует мнение, что продовольственные карточки заменяли ленинградцам деньги, детей эвакуировали из города за счет государства, а о налогах в экстремальной ситуации даже не шло речи.

«Продается кипяток». Экономика блокады

О «блокадной экономике» я впервые задумался почти сорок лет назад, в 1984 году, еще школьником. А было так — тогда по ленинградскому телевидению к юбилею снятия блокады каждый день показывали военные «блокадные» фильмы — и среди них было «Зимнее утро», «Ленфильм», 1967 год.

Картина эта была снята по мотивам повести «Седьмая симфония» ленинградской писательницы Тамары Цинберг. Она прошла всю блокаду, ее муж умер в январе сорок второго, чудом в живых остался маленький сын.

А сюжет повести и фильма — мальчик и девочка в блокадном городе.
Нет, они не родственники, просто оказались вместе. Дом, где жила девочка, разрушен бомбой, отец убит на фронте, мать умерла от голода, а за мальчиком ее попросила присмотреть незнакомая женщина, которая через несколько минут погибнет во время артобстрела.

Девочка и мальчик остаются одни в умирающем от голода и холода городе.

Нет, детям не дали пропасть, добрые люди нашли им крышу над головой, а потом чудом отыскался и отец мальчика, фронтовой офицер. Все живы, там хеппи-энд.

Но вот какой эпизод в этом фильме меня буквально потряс.

Девочка стоит в очереди за хлебом, те самые 125 блокадных граммов, протягивает две детские карточки, ей отрезают эти кусочки и… называют цену. И она платит.

Сначала я не поверил своим глазам.
Но вокруг в то время жило еще много людей, которых я мог спросить: а что, в блокаду хлеб продавали?
И люди ответили: да.

До этого мне и в голову не приходило, что рабоче-крестьянская советская власть эти сто-двести граммов хлеба ленинградцам продавала.
Нет, по государственным ценам они стоили недорого.
Но сам факт. Да и сколько бы они ни стоили — эти деньги надо было заработать.

Впрочем, ленинградцам продавали не только хлеб.
19 июля 1941 года исполком Ленгорсовета депутатов трудящихся принял постановление — за содержание эвакуированных детей в дошкольных учреждениях и интернатах родители платили, причем в зависимости от своих заработков: при среднем доходе на одного члена семьи в месяц до 50 рублей ежемесячная плата составляла 25 рублей, а те, кто получал более 281 рубля, должны были платить за ребенка уже 210 рублей.

И за обед в рабочей столовой надо было заплатить.
В книге «Обуховский завод. Очерки истории. 1863–2008», изданной в Санкт-Петербурге в 2010-м году, опубликовано меню обеда в столовой завода «Большевик» от 1 июня 1942 года.
Тарелка супа (550 граммов), жареная печенка (вес не указан), стакан компота из сухофруктов и 200 граммов хлеба. Для служащих такой обед продавался за 1 рубль 45 копеек, рабочие платили 1 рубль 54 копейки.

Ничего «бесплатного» для ленинградцев в блокаду не было.

Горечь блокадных конфет

Один из самых болезненных для обсуждения сюжетов «блокадной экономики» — это производство и потребление деликатесных продуктов. Например, шоколада, пирожных и конфет.
Но всё, связанное с этим производством, хорошо документировано.
2 декабря 1941 г. был принят производственный план на декабрь 1941 г. по пищевым предприятиям, который предусматривал выпуск шоколада, конфет и кондитерских изделий в объеме 1400 т.

Что это были за конфеты?
Например, в декабре 1941 г. сорт конфет «Олень» содержал 15–20 % целлюлозы, 20 % жмыхов и 50 % начинки.
Конфеты «Чио-Чио-Сан» состояли из 20 % целлюлозы, 40 % начинки, 20 % жмыха, 0,15 % сахарина, 5 % маисовой муки, 7 % сахара.
Вместо сливочного масла в производстве использовался жир. Всё это «сдабривалось вином, эссенцией и цукатом».
В конце 1941 г. появился новый сорт конфет «Конфектная масса» с содержанием 40 % жмыха.

Сколько они стоили?
Например, с 17 декабря 1941 г. Исполком Ленгорсовета своим решением ввел розничные цены на новые сорта конфет для нормированного распределения, вырабатывавшиеся ленинградской артелью «Аврора» (мягкие конфеты «Кокосовая» глазированная в обертке — 9 руб. за килограмм, а «Подсолнечная» с обмазкой глазурью в обертке — 8 руб. за килограмм). Без обертки розничные конфеты продавались на 60 копеек дешевле.
Конечно же, по карточкам.

Разумеется, нельзя обойти вопрос, кто мог быть привилегированным потребителем «блокадных конфет».
Так, профессор СПбГУ М. В. Ходяков, автор статьи «Кондитерское производство в блокадном Ленинграде. 1941–1943 гг» пишет, что
Как сообщает М. В. Ходяков, «…документы свидетельствуют о том, что, несмотря на очевидные факты продовольственного неравенства военного времени (включавшие специальное снабжение партийно-советской номенклатуры), у нас нет оснований говорить о «сладкой жизни» руководителей блокадного Ленинграда как основе социальной политики Смольного…»

В любом случае, выпускавшаяся ленинградскими предприятиями в ограниченном количестве кондитерская продукция не могла удовлетворить спрос на нее всего населения города, поскольку значительная ее часть предназначалась для тех родов войск, которые вели военные действия в особо тяжелых условиях.

Дмитрий Прокофьев