Надежда пошла бы за мужем куда угодно.
Она была уверена, что ее с восторгом примут везде, где говорят по-русски и любят ее песни.
Она мечтала увидеть родные места - курскую землю. Лубянки и лагерей Надежда не боялась:
— Я - артистка. Меня не расстреляют.
Однако главной причиной, по которой она согласилась сотрудничать с ОГПУ, была ее любовь и преданность Николаю.
Ковальский получил шифровку из Москвы:
"Вербовку генерала считаем ценным достижением в нашей работе.
В дальнейшем будем называть его "Фермер", жену - "Фермерша".
Однако прежде, чем мы свяжем "Фермера" с кем-либо из наших людей, нужно получить от него полный обзор его связей и возможностей в работе.
Пусть даст детальные указания о людях, коих он считает возможным вербовать, и составит о них подробную ориентировку.
Возьмите у него обзор о положении в РОВС в настоящее время и поставьте перед ним задачу проникновения в верхушку РОВС и принятия активного участия в его работе.
Теперь в отношении "Фермерши".
В докладе упоминается о том, что она также дала согласие.
Однако мы считаем, что она может дать нам гораздо больше, чем одно согласие.
Она может работать самостоятельно. Запросите, каковы ее связи и знакомства, где она вращается, кого и что может освещать.
Результаты сообщите. В зависимости от них будет решен вопрос о способах ее дальнейшего использования".
В Озуар-ла-Феррьер, в доме Надежды Васильевны и Николая Владимировича, часто бывал глава РОВС генерал Евгений Карлович Миллер.
В среде русской эмиграции он был значительной фигурой и осуществлял планы диверсий на территории СССР.
Им очень интересовалась советская разведка.
Иногда Миллер приезжал с супругой Натальей Николаевной, приходившейся внучкой Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской.
Чаще он бывал в гостях один. Поговаривали, что Миллер будто бы влюблен в Надежду Васильевну.
Открыто говорить об этом не смели: Евгения Карловича уважали, да и не соперник он был молодому и бравому Скоблину.
Плевицкая была образцовой и гостеприимной хозяйкой. По русской традиции угощала щедро и для каждого находила доброе слово.
Велись долгие разговоры за столом - вспоминали былое, обсуждали текущие дела.
Скоблину пообещали: если он сможет организовать похищение Миллера, то его и Плевицкую переправят в СССР.
Это был трудный шаг не столько технически, сколько морально: Миллер был близким знакомым Скоблина и Плевицкой.
Одно дело - вытягивать из Миллера информацию, и совсем другое - похитить и отправить на верную смерть.
Супруги сомневались и не могли решиться.
Но Миллер активно искал связей с немцами. Скоблин же не мог допустить, чтобы русские офицеры воевали на стороне немцев.
22 сентября 1937 года Скоблин и Плевицкая тщательно подготовили свое алиби: посетили большое количество магазинов, зашли в кафе, посидели со знакомыми.
Их должно было видеть большое количество людей.
Скоблин отлучился всего на полтора часа. У него была назначена встреча с Миллером.
Евгений Карлович считал, что его сведут с с германским офицером Шторманом, военным атташе в Балканских странах, и с Вернером, чиновником германского посольства.
Вместо немцев его встретили представители советской разведки.
Миллера одурманили хлороформом, затолкали в ящик, в котором якобы перевозилась дипломатическая почта, и на судне "Мария Ульянова" отправили в Ленинград.
Миллер проведет во внутренней тюрьме Лубянки почти два года, вплоть до расстрела, состоявшегося 11 мая 1939 года.
Что касается похищения - все было проделано безупречно.
Но у Миллера были основания не доверять Скоблину. Он оставил любопытную записку на случай провала.
К вечеру адъютант вскрыл пакет.
Комментарии 2
Какие замечательные наши старинные русские песни, только большей частью грустные...