Рядом с нами, казалось, чуть ли не в шалаше, раздавалось «курлыканье» тетёрки. Она серенькая и её не видно, но косачи хорошо её слышали. Началась битва. Бились два петуха, крыльями, клювами, налетая друг на друга грудью. Мне захотелось громко закричать: «Не надо стрелять, не трогайте!». Как потом мне сказали, если бы я крикнула, неизвестно в какую сторону бы выстрелили ружья.
Битва в разгаре. Слегка подтолкнув меня, мне дали знать, что надо стрелять. Я нажала на курок немецкого тяжёлого ружья. Ружьё дало отдачу в плечо. Боль дикая, ружьё я бросила, хотела встать, но по знаку коллеги «двигаться нельзя», я осталась лежать, сжав от боли зубы. Почти одновременно со мной стреляли из второго шалаша. Оставшиеся в живых, оглушённые несчастные птицы улетели. На току остались убитые косачи. Ветер шевелил красивые перья, белели «мёртвые подхвостья».
Спустя десять минут опять послышалось хлопанье крыльев. Природа заставила их вернуться на ток. Вначале они клевали и трепали убитых птиц, а затем снова начался бой. Раздались выстрелы, к лежащим на земле птицам добавились ещё, а оставшиеся в живых, два косача улетели. Мы выползли из шалашей с затекшими ногами и спинами, собрали трофеи и поехали на «точку». «Точка» - это пункт сбора живицы, смолы хвойных деревьев. На соснах делают насечки ёлочкой, а внизу крепят конусообразные коробки, куда стекает смола. Сбор живицы здесь проводил, закреплённый за этим участком сборщик, Григорий Григорьевич.
Оставив машину в лесу, мы метров двести добирались до дома. Дом
был на двух хозяев. В одной половине проживал Григорий Григорьевич, дошедший в войну до Праги. Раненый в голень, он ловко ходил на протезе, без костыля. С ним была его жена. Старшие дети уехали, в доме оставался младший сын, восемнадцати лет без левой руки, удалённой на уровне плечевого сустава год назад.
Во второй половине дома раньше проживала молодая вдова лет 30, с мальчиком четырех лет. Юноша влюбился в соседку, а было ему в ту пору чуть больше шестнадцати лет. Как-то родители застали их в «любовных играх». Что говорил отец тогда, мы не знаем, но сын был доведён до отчаяния и решил покончить жизнь выстрелом в сердце. На выстрел прибежали родители и увидели лежащего на полу и залитого кровью сына. Ружьё при выстреле ушло в сторону от грудной клетки и разворотило плечевой сустав.
Когда мы были у них, отец его говорил, что никогда не надо мешать детям, пусть сами учатся на своих ошибках. Вот что он наделал, сам прошёл всю войну, воевал за свою семью, а по его вине сын стал инвалидом. Кстати сказать, сын и с одной рукой стрелял отлично и рыбачил так же, и даже привозил в участковую больницу подстреленных им самим уток. «Дама сердца» уехала из этих мест.
С хозяйкой дома мы ощипали и обварили несколько косачей и поставили варить на печи в молоке, поскольку мясо у этой птицы жёсткое и отдаёт хвоей. Не дожидаясь, когда птица будет готова, мужики и хозяйка к двенадцати дня выпили весь запас спиртного. Недолго думая, мои охотники-хирурги сели в «Москвич», сняли пиджаки, т. к. было тепло, и поехали за двадцать километров в сельпо за водкой. Почему поехали трое, оставив только Григория Григорьевича? Кто жил в той местности знают, что такое лесная просека, вся в пеньках и с лужами, через которые проехать можно только подваживая машину брёвнами. Машину надо толкать, одному ехать никак нельзя, все знают. Часа через три-четыре мужчины должны обязательно вернуться. Я поспала, поела невкусного петуха. Было уже пять вечера, а их всё не было, и я начала беспокоиться. Хозяин решил ждать до восьми и прилёг. В мае светлый день длинный. Нам с хозяйкой удалось разбудить Григория Григорьевича часам к девяти и, взяв для оказания медпомощи пакет, ружьё, собаку-лайку, мы с ним пошли по просеке. Меня всю дорогу пугала собака, которая, то убегала в лес, то возвращаясь, бросалась в ноги. Я боялась волков. Вдруг раздался душераздирающий рёв, эхо разнесло его по всему лесу. Хозяин успокоил, это трубит лось, у них начинается гон. Сюда он не придёт. Пройдя час по просеке, неоднократно падая на пеньки, мы вдруг на горизонте увидели огромный, метров в пять в диаметре, огненный круг. Он стоял на земле и слегка дрожал. От него исходило тепло даже на большое расстояние. Лайка тяжело задышала, мы сняли фуфайки. Не знаю, сколько мы простояли. Я произнесла: «Какая здесь в бору луна большая!». «А на небе что? - спросил Григорий Григорьевич, - И с чего это луна греет?» На небе, к моему удивлению, действительно виднелась неполная луна. Мы пошли дальше. Лайка противно скулила и путалась в ногах. Вдруг круг поднялся и поплыл вверх, в небо, и, уменьшаясь, исчез. Стало холодно. Мы снова надели фуфайки и вскоре подошли к тому месту, где был огненный шар. Там стоял наш красный «Москвич», все четыре дверки были открыты. Собака громко лаяла. Водитель и хирург на переднем сидении почти сползли вниз. Руки были разбросаны в стороны и свисали из дверей. На заднем сидении по диагонали лежал самый рослый хирург. Ноги торчали из машины, руки разбросаны. У всех были расстёгнуты пуговицы на рубашках, все до последней. Они были похожи на убитых без сопротивления. Я осмотрела их, нашла у всех пульс, не было ни ссадин, ни синяков, все они были живы. Потом их начал трясти озноб, говорить они не могли и не понимали, что с ними случилось. В багажнике был полный ящик водки. Мы с хозяином усадили их в машину и повезли домой. Говорить с ними было бесполезно. Я всё это отнесла к третьей степени опьянения, они могли напиться, уснуть в машине и остановиться. Высадили мы наших охотников, не доезжая до дома. Дальше нужно было пройти пешком. Шли молча, толкая их в спину. Они плохо ориентировались в пространстве, озноб не проходил. В доме мужиков согрели, дали выпить. Потом накормили петухами и уложили спать, а мы с Григорием Григорьевичем долго сидели в темноте, молча, лишь изредка обменивались короткими фразами. С нами, не отходя ни на шаг, сидела лайка. Она что-то поняла, но не могла рассказать. Тогда уже ходили слухи об НЛО.
Наутро наши герои вспоминали, как доехали до сельпо, купили ящик водки и тут же выехали назад. Это было около трех часов дня. Дальше никто ничего не помнит. Да, я должна отметить, что у них у всех стояли часы, потом они пошли, но разница во времени была в четыре часа. Значит, на той полянке их часы остановились.
Вечером второго мая мы уехали. Об НЛО старались не говорить, боялись насмешек от коллег. Будут думать, что мы врём, прикрывая пьянку. Позже в районной больнице я встретила продавца сельпо. С её слов нашими мужиками действительно был куплен ящик водки. В тот день в их селе впервые после зимы выгнали стадо на луга. В пять вечера стадо само без пастуха пришло в село. Пастух исчез, его сельчане бесполезно искали, но лишь к девяти вечера он пришёл домой. Он был весь мокрый, говорил о жаркой погоде, что ему было очень плохо, ничего внятного больше сказать не мог. Люди его рассказы свели к галлюцинациям на фоне алкоголя.
Вот так я отметила праздник Первомай…с НЛО!
Александр Ермошин:
На празднично украшенной ЦЭСовской площади, где проходили митинги, стояли бортовые машины, с которых шла продажа наборов сладостей. Машины окружали покупатели, большинство – детвора, и продавщицы в белых халатах едва справлялись. Мы тоже с пацанами ходили на площадь и тоже покупали в бумажных пакетах наборы лакомств. А по дороге домой показывали друг другу – кому, какие конфеты достались. В наборах было печенье, разного вкуса пряники, помню – мятные (на Заводской пряники называли «коврижками»). Конфеты были простыми: фруктовые карамельки, подушечки с начинкой из повидла, батончики, «Коровка» и немного шоколадных, под названием - «Кавказские». Других шоколадных мы не видели, а эти, без обёртки, потёртые друг о друга, соответственно крошились, поэтому всегда были как вываленные в муке или чем-то присыпанные, волнистые, неровные, абсолютно непривлекательного вида. Но с приятным необычным вкусом и дешёвые.
Комментарии 6