Просили назвать 10 афоризмов из «Горе от ума». Можем и 20, и 30. Здесь каждая фраза –поговорка, афоризм, нигде еще разговорная наша речь не льется так свободно, не бьет так точно в цель. И «классистического минимализма», и «сатирического глума», и «лирико-романтического трепета», и «мощного водевильного начала» – всего здесь много, по словам доктора филологии, научного руководителя института филологии и журналистики СГУ Валерия Прозорова. Великому тексту стукнуло двести лет, и два известных театральных человека доцент ГИТИСа Екатерина Морозова и руководитель курса ГИТИСа Александр Вислов, решили отметить событие большим фестивалем. Строчка из бессмертной комедии, где Фамусов ссылал дочь «к тетке, в глушь, в Саратов», позволила определиться с местом. Именно в Саратове состоялся Всероссийский театральный фестиваль «Горе от ума» – 200», при поддержке министерства культуры РФ и Саратовского академического театра драмы им. И. А. Слонова, где и проходили фестивальные показы (директор Владимир Петренко). Организатор фестиваля – Саратовский центр сохранения культурного наследия.

Комедия Грибоедова об умном, образованном молодом человеке, столкнувшемся с обществом лицемерия и рутины, не страдала от недостатка постановок, начиная с первой, в мае 1825 года на сцене Петербургского театрального училища. В репетициях живейшее участие принимал сам драматург, однако спектакль не был допущен к исполнению. Тогда он звучал слишком остро. А теперь? Не устарели ли все эти поединки с Фамусовыми, с Хлестовыми, с их суждениями «времен Очакова и покоренья Крыма»? Как снять с пьесы двухсотлетний хрестоматийный глянец и почувствовать ее живую суть? Об этом думали организаторы фестиваля, когда собирали его афишу. Они выбрали пять наиболее ярких, интересных версий «Горе от ума» из Москвы, Екатеринбурга, Рыбинска, Самары, Саратова, инсценировку романа Тынянова о жизни и смерти Грибоедова и - «Обломова» Липецкого театра драмы им. Л.Н.Толстого. Как я поняла, он появился в афише благодаря личному отношению писателя к культовой пьесе. Написав блестящую статью «Мильон терзаний», Гончаров как бы вступил в спор с влиятельным критиком Белинским и сумел защитить ее. На фестивале показали еще несколько сиквелов комедии, написанных победителями конкурса.

Драматургический конкурс «Грибоедов. XXI век» отобрал пьесы для творческой лаборатории, посвященные биографии писателя, сюжету «Горя от ума» и авторским идеям, которые «могли бы найти себе отражения в дне сегодняшнем». На Всероссийском студенческом конкурсе чтецов «С чувством, с толком, с расстановкой» в онлайн-формате исполнялись фрагменты комедии.

Какие ж точки соприкосновения с «днем сегодняшним» нашли постановщики грибоедовского шедевра?

Горечь от ума

«Что бы вы сказали о человеке, который, войдя в кабак, стал бы с одушевлением и жаром доказывать пьяным мужикам, что есть наслаждение выше вина - есть слава, любовь, наука, поэзия, Шиллер и Жан-Поль Рихтер?.. Это новый Дон-Кихот, мальчик на палочке верхом, который воображает, что сидит на лошади... Глубоко верно оценил эту комедию кто-то, сказавший, что это горе, - только не от ума, а от умничанья», – так резко, во многом несправедливо отзывался о пьесе «неистовый Виссарион». Но монологи о крепостниках и придворных сановниках, затверженные с детства, и правда не очень работают в XXI веке. В Екатерининском ТЮЗе в «Горе от ума» нашли выход: здешний Чацкий – Павел Поздеев (не первой юности, с недоверчивым взглядом, в черной шапочке), не произносит громоздкие сентенции, как ни подсказывает ему вальяжный, из старой актерской гвардии Суфлер (Геннадий Хошабов). И приходится тому с выражением их читать. Это уже третья постановка комедии крупным российским режиссером Анатолием Праудиным. Самая первая случилась с ним и уральскими студентами 30 лет назад. Олег Гетце играл тогда Чацкого, теперь – Фамусова. Актер внес в образ личное обаяние: герой в уютном халате, он нежный отец, которого очень волнует будущее дочери, росшей без матери. Он и фомкой готов дверь к ней отворить, ежели что. И Лизу не тискает, лишь слегка приобнимет - а та, прыткая у Алеси Маас, уж и плечико на платье спустила. Этот Фамусов искренне не понимает, чем так недоволен бывший его воспитанник.

Чацкий здесь слишком серьезен, слишком разочарован, слишком «вещь в себе». Как заранее знал, «что найдет он, воротясь». До Фамусова белым снегом стер Чацкий грязь дальних дорог. Где провел он эти годы? Да, повстречал в пути (как Пушкин в «Путешествии в Азрум») «Грибоеда», чье истерзанное фанатиками тело везли в ящике в Тифлис. А это уже Кавказ и эхо недавних войн… Он только раз снимет шапочку и покажет свою рану. Кем ранен?.. Здесь нет искажения текста, его явного осовременивания, но растет ощущение, что это точно про нас и –про закат культуры. На стене зала с ложно-мраморными колоннами (да и стулья облезли – «неладно что-то в датском королевстве», художник Анатолий Шубин) часто загорается экран, его проекции – не иллюстрации действия, а художественно снятые эмоциональные его акценты. Гостьи на сцене в розовых платьях и черных кушаках с усиленным макияжем не так отвратительны, как на экране, где они много и смачно едят (обгладывает рыбину и изысканная Софья Екатерины Малых),еще больше пьют – несколько стопок кряду, отбирая их у покорных, постаревших мужей с антивирусными масками-намордниками, тянутся жирными губами к своим же арапам… Самые ничтожные из гостей материализуются из воздуха и исчезают таким же манером. Репетилов (Алексей Журавлев) в дурацком парике кажется особенно фальшивым, Загорецкий (Борис Зырянов) за ним записывает: сексот пишет за провокатором! Вот они, во всей своей застольной красе, «нескладные умники, лукавые простяки, старухи зловещие, старики». Общество всеобщего потребления и победившего бесстыдства.

Софья умна не меньше Чацкого, но ей с этими уродами жить. С растущей тоской смотрит вокруг Чацкий. Что ж ему метать бисер перед Репетиловыми, как замечал Пушкин? Мы видим первый вариант комедии, где Молчалин не разоблачен (со страху он «сросся» с колонной), Чацкий же незаметно уходит из чада и ада и оттирается чистым белым снегом. Тут как бы слышится голос Белинского: «Скажите, бога ради, какой бы порядочный, по крайней мере, не сумасшедший человек на месте Чацкого не удалился тихонько, узнав горькую истину?..» Версия Праудина современна и по-настоящему трагична, при всех ее комических пируэтах. Режиссёр как будто приблизил к нам гигантскую лупу – двести лет как не бывало.

Кому ума недоставало

Московский театр «Сфера» народного артиста России Александра Коршунова верен традициям психологического театра. Этот особенный театр живет без сцены, в сферическом пространстве небольшого зала, будто бы руша четвёртую стену, а на деле сохраняя ее - глубоким погружением в мир героев. Сыграть сентябрьскую премьеру спектакля «Горя от ума. Открытая репетиция» на Большой сцене Саратовской драмы было настоящим вызовом для коллектива. Пришлось собирать спектакль заново. Избранная постановщиком форма – репетиция, как бы игра в игре, где еще только разводят мизансцены и расставляют, развешивают реквизит (сатирические иллюстрации к тексту), помогла актерам почувствовать себя свободнее (сценография Ольги Коршуновой). Спектакль полнотекстовый, без праудинских «купюр», и поначалу шел туговато. Но чудесные актеры «Сферы» сумели создать объемные образы. Очень хорош Фамусов Дмитрия Ячевского: не по летам горяч, подвижен, скор на расправу. Обаятелен даже в гневе. Софья (Екатерина Богданова) горда, надменна в обращении: «А кем из них я дорожу?». Раскрывается только с Молчалиным. Молчалин Ильи Ковалёва тактичен и очень мил. Тем неприятней его вольности с Лизой. В дюжем красавце Скалозубе Александра Пацевича всего чересчур: росту, голосу, лихих усов. Актер сценически очень заразителен и кое-где перекрывает Чацкого. Он и Фамусов постоянно общались с залом: переглядывались, оставляли «на хранение» вещи.

Чацкий Никиты Спиридонова открытый, добродушный, с детской улыбкой. Таким он является из дальних странствий, «намечтав» за три года свою Софью. А она уже давно не его, вполне овладела наукой притворства, оставив детские влюбленности. Чацкий же, в черном свитерке русского Гамлета, такой настоящий, полный любви и жизни, врывается в этот старый, изовравшийся дом, как лучик света. И смотрит на все с изумлением. Его страстные монологи – лишь попытка вернуть расположение любимой девушки и отчаяние, что все напрасно. Музыка здесь живая, как всегда в «Сфере». Пианист играет красивые вальсы. В классическом варианте постановки театр нащупал свой нерв.

Горе уму (так называлась пьеса изначально)

Рыбинский драматический театр старейший на фестивале (старше только Саратовская драма). На его сцене играли все, вплоть до Стрепетовой. Свою версию «Горе от ума» предложил Петр Куртов (теперь главный режиссёр тюза Киселева), ученик замечательного Юрия Погребничко. Сценограф Андрей Тимошенко создает мирок из ростовых макетов зданий. В классицистском духе, с колоннами и портиками, они узнаваемы, уютны, похожи на елочные домики. «И, в сущности, какая должна быть около них красивая жизнь!» Хорошенькая Лиза (Эльвира Аширбакеева) спит, удобно облокотившись о крышу, в домике мирно пребывают Софья с Молчалиным. Везде над колоннами часы, они приятно звенят. С собой Софья (Ольга Балатова) носит домик поменьше, еще уютней. Пытается приучить к нему Молчалина (Сергей Батов). Но тот здесь как-то особенно подленек. Хозяйка гонит – он почти уже хамит. Вертится ужом, едва ловушка готова захлопнуться. И стелется у ног хозяина верным псом. В финале Софья одна, отвернулась к занавесу – Молчалин бегом к ней, чтобы стать рядом. Постепенно все обитатели фамусовского мирка выстраиваются по обе стороны. Заединщики! – один Чацкий не у дел.

Наш герой тут странен (а «не странен кто ж?»), бледен, отрешен, с подведенными, как у Пьеро, глазами и интеллигентской бородкой. Где-то он чересчур пафосный, где-то – плаксивый (как-то не идут ему разоблачительные монологи). Вспоминает былые дни вместе с Софьей – та ему вначале подыгрывает. Когда ее разоблачат в финале, именно у него ищет она защиты, тот раскрывает свои объятья. Только узнав, что вестью о сумасшествии он «ей еще обязан», сбегает от нее воспитанный Чацкий. Остальные герои, кроме, домовитого Фамусова и бравого Скалозуба, лишь фрики с нарисованными на лицах гримасами. Они подсвистывают птичками, носятся со стрелками-указателями, танцуют общий диковатый танец. Каждый новый гость все больше напоминает маску. Властная Хлестова (Наталья Левина) со зловещей усмешкой вползает, согнутая в бараний рог. Репетилов выскакивает из-под крыши домика, как черт из табакерки (Павел Иванов). И попугайно повторяет фразы из монологов про неправый суд, низкопоклонство и прочее. Вспомним, что плодами чужого ума обычно пользуются проходимцы. В своих уютных домиках герои спят, отсиживаются, прячутся. Но не укрыться им от пошлости и подлости. Молчалины блаженствуют на свете…

Без ума от горя

Так назвал свою сценическую версию в Саратовском тюзе Киселева Максим Меламедов, лауреат российских и международных премий. «Развитие театра я вижу — активное, дерзкое, амбициозное», – объявил режиссер, приуготовив нас к сценическим провокациям. Вот первая: обилие книг в доме Фамусова, стеллажи достают аж до колосников (художник Филипп Штейн). Книги читают Софья и гости: приносят, меняют. Французские романы, модные среди барышень? Но звучат Пушкин, Лермонтов…Достоевский.?. Лиза очень деятельная и тем опасная (Ирина Протасова). «Медиум» в девичьих гаданиях, она бегает ночью с топором, пужая своего кукарекающего Петрушку (Александр Степанов).

А отчего бы Софье и не знать русскую литературу? Чай, вместе с Чацким росла, тем еще умником. Огромная библиотека могла достаться Фамусову от деда, прийти из века Петра. Потом оказалось: есть более глубокий посыл. Все герои тут в библиотеке, где книги – их прошлое, истории своих жизней они прочитывают и сдают. Мысль, бесспорно, интересная, но неочевидная.

А вот законченный роман Софьи и Чацкого считывался хорошо. Они показаны и взрослыми (благородный, выдержанный Чацкий Артема Яксанова – кукольная красивая Софья Надежды Червонной). И живыми, шаловливыми детьми (Никита Есин - Ксения Гецевич). «Мы в темном уголке, и кажется, что в этом!» – в уголке они прячутся, кормят друг друга вареньем, целуются украдкой. Нет, Софья ничего не забыла, но злой ее ум не умеет прощать. Знай, примеряет веночки потенциальным женихам.

Второе действие сильно сокращено. Победное явление властной Хлестовой со шпицем (громкое у Татьяны Чупиковой), комичная тугоухость Графини Бабушки (Нина Пантелеева), отличный дуэт Горичей (Михаил Третьяков - Вера Яксанова) могли и подольше нас веселить. Забавно тщатся декламировать княжны-переростки. Фамусов (Антон Щедрин) – ленивый до чрезвычайности (всю работу за него делает онемевший от робости Молчалин Никиты Матризаева). Такой секретарь батюшку устраивает. Он даже жениховский венок ему примеряет. Неуступчивый Чацкий вступает с Молчалиным в поединки – на стульях и на столе. Но голос у секретаря прорежется лишь с проворной служанкой.

В финале спектакля – вспыхнувшая, было, надежда. Много раз герой повторит свое коронное: «Карету мне, карету!» Но не умеет вовремя уйти, так бывает. Взрослая Софья протянет ложку варенья взрослому Чацкому – в знак примирения. Он откинет ложку, испугается своего поступка и упадет, как подкошенный (сердце?). Тут и гордячка Софья – поскорее в обморок (спасительный тогда для девушки). «Медиум» Лиза всех поставит на ноги, выросшие Саша и Соня разбегутся, теперь уж навсегда. Несбывшейся мечтой осталось «воссоединение» в библиотеке, где из-за полок такой мягкий вечерний свет. Лирический финал смягчит жесткую режиссерскую конструкцию. Ясно, что «собрать все книги, да и сжечь» здесь не звучит. Не то нынче общество, не то время, хотя слуги, разбившись на пары, его по-прежнему «не наблюдают» под звон старинных, напольных часов.

Ирина Крайнова, театральный критик, член СТД России

Фото Ольги Бакаевой предоставлены Саратовским театром драмы
Возрастная категория 12+