Владимир Пастухов: История делается очень маленькими активными меньшинствами

- К этому моменту (выборам 2024 г.) со значительной долей вероятности можно прогнозировать серьезные экономические проблемы в России. Мы уже наблюдаем эту тенденцию и с ломкой налоговой парадигмы, и с повышением пенсионного возраста. То есть, то состояние войны.., а Россия находится сегодня (не надо убаюкивать себя какими-то красивыми фразами) в состоянии войны, которую она сама же объявила. И отнюдь не Украине, а практически всей западной цивилизации в 2014-м году. Идёт 5-й год войны. Хотя она, конечно, в условиях 21-го века ведется немного другими методами. Это огромная нагрузка на экономику, это огромная нагрузка на всю социальную систему.
И просто так это не пройдет. То есть к 24-му году это тоже обострится.
Я не стал бы обвинять власть в непрофессионализме. И я даже не думаю, что она чего бы то ни было боится, потому что люди, которые сегодня руководят Россией, в принципе, уверены, что им ничего не угрожает. Психологически – там нет страха. Нам кажется, что они чего-то боятся. Они ничего не боятся. Проблема состоит в том, что за все в жизни надо платить. 5 лет назад был сделан выбор, который всем казался крайне разумным и даже хорошим решением.
Крым – это частный вопрос. Это был выбор – обозначить последний Рубикон и объявить Западу, что это та красная черта, дальше которой мы начинаем войну. Частью этого стал Крым. Причем вынужденной частью, потому что нужно было каким-то образом обеспечить мобилизацию общественного мнения. И легче всего его было обеспечить, именно решив этот болезненный для русского самосознания вопрос. Выбор был сделан. Сейчас начинает проявляться цена вопроса.
#Власть допускает ошибки не потому, что она непрофессиональная или чего-то боится, а потому что у нее постоянный выбор между плохими решениями и очень плохими. Власть не может себе позволить в одном случае – одну девочку отпустить домой, а другую отправить в Лабытнанги к Сенцову. Она должна придерживаться какой-то системы, потому что, если не будет системы, то не будет поддержки. Мы с вами сконцентрированы сегодня на жертвах террора. Но мы должны понять, что у каждого террора есть свои бенефициары…и не только во власти, но и в обществе.
У меня есть замечательный врач, которому я обязан всем, что имею в жизни. Он говорит: «В России надо жить долго». Понимаете, чтобы увидеть справедливость, в России надо жить долго. Поэтому, к сожалению, есть такие вещи, когда ты не можешь ускорить исторический процесс. То есть то, что происходит сегодня в России, на самом деле, логично и, к сожалению, во многом неизбежно. Я скажу такую крамольную вещь, что платим мы даже не за свои собственные ошибки, а за ошибки наших дедушек и прадедушек. Вот все, что происходит сегодня в России – это плата за 1917-й год.
Тогда, 100 лет назад, эта страна и это общество сорвались в большевизм, не удержались от соблазна этого дувана… Дуван – это такой казацкий термин грабежа захваченного города и черного передела всей собственности, который используется историками и социологами для описания того, что происходило в России во второй четверти 20-го века. Так вот, когда это общество не удержалось от соблазна насилия и вот этого дувана, этого вселенского грабежа 100 лет назад, оно совершило историческую ошибку, за которую расплачиваться приходится ни одному, ни двум, ни трем, а уже четырем поколениям. И, к сожалению, мы не можем, даже если мы проявим какую-то сверхмудрость и сверхволю, выскочить из этого процесса. Он требует глубочайшего осмысления, требует выдержки, в том числе и какого-то спокойного раздумья.
И если сейчас действовать невозможно, то нужно хотя бы думать и понимать, в чем наши ошибки, и ждать того момента, пока подрастет то поколение, которое в отличие от моего поколения, а, может, и вашего, способны действовать. И вот власть в рамках совершенно нормальной исторической логики готовит себе такими действиями своего могильщика, само того не желая. Потому что из этого поколения вот этих девочек методом селекции вырастет алмазное ядро.
Рекомендация: заниматься внутренним самосовершенствованием, стараться придерживаться разумных, библейских принципов этических, не совершать большего зла, чем этого требует ситуация, стараться поступать честно там, где есть для этого возможность. И в этом, наверное, сейчас залог того, что рано или поздно ситуация начнет исправляться к лучшему.
Я не предлагаю отказываться от политической активности. Я пытаюсь найти ниши, в которых живущий сегодня в России человек может заниматься политической активностью. Понимаете, тот, кто имеет в себе силы, имеет возможность и тот, кто внутренне для себя решил, что он готов идти через лагеря и через ссылки, он, наверно, может и должен выходить на улицу. Но это такой выбор, который делает каждый сам по себе и тот выбор, который может советовать сделать человек, находящийся на безопасном расстоянии 3 тысяч миль в Лондоне.
Понимаете, есть некие моральные ограничения того, что ты можешь советовать человеку. Сегодня практически нет другого формата политической активности кроме лобового столкновения с властью, которое заканчивается провокациями и еще больше усугубляет ситуацию. Поэтому, наверно, совет состоял в том, чтобы создавать какие-то организационные формы, насколько это возможно, которые пригодились бы в будущем, когда откроется окно возможностей.
Понимаете, история делается очень маленькими активными меньшинствами. Вопрос пенсии серьезно затрагивает большинство, которое является пассивным и неспособным само себя защитить. Эти люди, они не будут протестовать – они съедят сейчас это. Но, как в одном старом еврейском анекдоте, осадочек у них останется. И не надо ожидать того, что такие действия, как увеличение пенсионного возраста, они приведут к какому-то немедленному эффекту. Эти действия никогда не приведут к этому немедленному эффекту, потому что люди, которых они затрагивают, неспособны на этот эффект. Для них страх сильнее смерти: они предпочтут молча умереть, чем выйти на улицу.
Я могу сказать, что наиболее логичный способ конвертации всего этого будет очень русский путь мгновенной делегитимизации власти. Понимаете, вот Россия – это страна, где по поговорке: от любви до ненависти – один шаг. И это самое страшное. Ну, и от ненависти до любви тоже бывает. Понимаете, у нас нет вот этих плавных переходов. Вот сегодня рейтинг президента 75, а потом – 62, а потом – поднялся на 70, потом он опустился на 49. И есть время подготовиться и сориентироваться. Понимаете, у нас будет этот запредельный рейтинг утром, вечером, днем следующего дня, а потом в одно прекрасное утро страна проснется – и его все ненавидят.
Страна вообще умеет делать такие плавные переходы. Вы посмотрите, пожалуйста, как она это прекрасно делала в 91-м, как она делала в 1917-м, как она великолепно делала при Пугачеве и при Разине. Люди-то одни и те же, понимаете. В том-то и дело, что эта страна очень долго запрягает, а потом разражается бунтом бессмысленным и беспощадным. И нет промежуточных стадий. И Истова не будет. То, что сейчас происходит – это накопление энергии в конденсаторе, который разрядится в 3 дня. И будет очередная самая бескровная русская революция. Во время штурма Зимнего погибло, по-моему, 5 или 6 человек.
«И вы, мундиры голубые, и ты, им преданный народ». Нет ничего удивительного. Понимаете, проблема в том, что мы должны вообще глобально понимать, что произошло в России за последние 15 лет. Если кто-то помнит детские игрушки электрические, там много было всяких транзисторов и проводков, но когда они у нас ломались, мы их тогда напрямую просто коротили: батарейку к двигателю и оно как бы работало, но, правда, плохо. Вот то, что сейчас произошло в России – это власть закоротили напрямую на народ и выключили все сколько-нибудь образованные и этически ответственные элиты. Я сейчас молчу о том, что эти элиты себя, конечно, в значительной степени дискредитировали и это произошло неслучайно, но это тема отдельного разговора.
Но самое главное это то, что мы должны понимать, что народные низы замкнулись на властные верхи, а в этическом отношении между ними, на самом деле, очень много общего, очень много понимания и эта власть по-настоящему народная. А то, что их разделяет, что одни сегодня – нищие, а другие – богатые… Вы знаете, тут дистанция не так велика, как кажется, и нужно ее преодолеть. Этическую дистанцию трудно преодолеть, материальную – вполне. Поэтому, да, здесь есть взаимопонимание, они находят друг друга. Главное – у них (у власти и у большинства) действительно есть общность. Здесь ничего удивительного нет. Потому что вся этика с самого низу и с самого верха строится на одном: я – вверху, все остальные – внизу. А тот, кто внизу, он не мечтает о лучшем мире этого Кампанеллы города Солнца, он мечтает о том, чтобы он стал вверху и то же самое делал с теми, кто внизу, что делали с ним. Вот это то, что их объединяет, потому что здесь – замкнутая система, здесь нет этического прироста. И по этому кругу можно ходить вечно, совершать десятки антикоррупционных революций. Выход тогда, когда мы из этой логики выпрыгнем.
Возможно это тогда, когда вот те, кого выключили…прослоечка тоненькая, которую тот же Эренбург называл тростником мыслящим, которого всего 10%, если не меньше, в любом обществе. Когда она консолидируется, осознает свою #ответственность и осознает, что она должна управлять обществом. Понимаете, мозг занимает очень малую часть среди клеток нашего организма, но тем не менее он доминирует и управляет. Если выключить мозг, то желудок, легкие… – все это будет в хаотическом движении находиться и это будет смерть.
#Элита должна в России, во-первых, осознать свою ответственность, признать новую этику, вернуться к политической деятельности консолидированно и, в общем, на самом деле держать и верхи, и низы одинаково в узде. И ничего другого нет. И это как раз называется демократией. Вот самое дичайшее заблуждение русского человека состоит в том, что для него демократия – это власть большинства. #Демократия – это организованная власть меньшинств при участии и под общим контролем большинства. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
И ещё. Если бы Россия действительно, как многим мечтается, по ленинскому завету могла улететь на Луну и там существовать абсолютно изолированно от всех остальных, то вообще никакой проблемы ни с кем бы у этой власти не было. Как сказал Ленин, нельзя быть свободным от общества, не улетая из этого общества на Луну. А я скажу так, нельзя быть свободным от мирового сообщества, не переселившись на Луну. И поэтому, в принципе, внутри России сегодняшней власти почти ничего пока не угрожает.
Так же, как мало что угрожает Ким Чен Ыну и Северной Корее. Если уже создан этот тоталитарный контур, то очень он самодостаточен. Но все эти режимы, они связаны с внешним миром. И они связаны с ним преимущественно через экономику, через кучу зависимостей, которых невозможно игнорировать.
Россия выживает пока за счет того, что она маневрирует между полезными дураками, застенчивыми воротилами, которым все равно, на чем делать деньги, вроде тех, которые иногда становятся президентами отдельных стран. Понимаете, все не так просто. Если будет создан консолидированный реально НРЗБ, которого сейчас нет… То есть реальность Запада состоит в том, что у Путина здесь все-таки достаточно большая поддержка. Но она имеет свои лимиты: здесь другая культура, другой порог боли. И заходить так далеко, как зашла, допустим, Германия, вполне органическая западная страна, в 30-е годы, когда это дало повод Черчиллю сказать, что вот эта страна перешла тот Рубикон, когда мы ничего общего с ней кроме войны иметь не можем…
Я не думаю, что это в интересах России. Я сейчас говорю не о России даже как об обществе, государстве и культуре. Я говорю о Кремле. Понимаете, я очень люблю мультфильмы. И я очень люблю рисованные ракеты и подводные лодки на ядерных двигателях на бумаге. Но, понимаете, я боюсь, что в Кремле лучше, чем на канале «Russia Today» понимают, какая у нас экономика оборонной промышленности.
И если мы этот несчастный танк «Армата», которым мы так гордились многие годы, не смогли пустить в серию, потому что это оказался очень дорогостоящий проект, если мы Су-57, который более-менее первый похожий истребитель 5-го поколения, приближающийся только пока по уровню к тем, которые уже стоят на вооружении в США – «Рапторам», не смогли запустить в серию, потому что это дорогой проект, то о каких подводных лодках на ядерной тяге мы можем говорить? Понимаете, самое страшное, что происходит с таким режимом, это то, что ты сначала развиваешь колоссальную пропаганду, чтобы убедить других, а потом других это не убеждает, но тебя-то самого это убеждает на 100%. Вот то, что с нами произошло".
Владимир Пастухов на «Эхо Москвы» в программе "Персонально ваш". 15 августа 2018 г.