ЛИТЕРАТУРА. XXI век. МИРОВАЯ ЛИТЕРАТУРА.

Возвращение "Моби Дика" 1 августа 1819 года — то есть ровно 200 лет назад — родился американский писатель Герман Мелвилл, ставший одной из важнейших фигур мировой литературы Мелвиллу двести лет. Что для писателя юбилей? Смотря что за писатель. И что за юбилей. Если писателя еще помнят, когда исполняется 200 лет, — писательская жизнь удалась. Если прочно забыли к столетию… А вот знаете — всякое может быть. «Всякое дело рук человеческих объявленное законченным — тем самым уже является делом гиблым». Океан огромен? Безусловно. Но кто мог предположить, насколько уменьшат его хронометр Гаррисона и паровая машина Уатта? И вот корабли и суда снуют по земному шару, как тараканы по кухне. Кит великолепен и загадочен? Кто бы спорил. Но настал XIX век! Повсюду горят фонари и требуют больше и больше ворвани. Красотки требуют корсетов и гребней — стало быть, китового уса. Механизмы требуют спермацетовой смазки (спермацет — это не семя. Это жидкость из вестибулярного аппарата и ультразвукового навигатора кита, хотя когда-то так думали). Парфюмеры требуют амбры. Кость тоже стоит денег. Каждого кита уже поделили между собой несколько промышленных отраслей. Американский городишко Нантакет вдруг раздулся на китовом бизнесе и уже готов поспорить с Большим Яблоком (ах, не он первый и не он последний моногород в истории). Производственный роман какой-то, где там взять величие? Но тут является герой, и он же рассказчик. И говорит нам: «Зовите меня Измаил». Мистико-биографаическая справка Герман Мелвилл прожил не одну, а приблизительно три жизни. Одна — до 26 лет — была наполнена риском, приключениями, борьбой. Вторая — с 26 по 33 — полностью отдана творчеству. Третья стала тихой и скучной безвзлетной карьерой таможенного чиновника. Если с этой должности биография начинается — можно стать Чичиковым. Если она ею завершается — можно перестать быть Мелвиллом. В октябре 1863 года он, разочарованный и усталый, переезжает в Нью-Йорк (дом 104 по Восточной 26-й улице). Дом сохранился. На нем мемориальная доска. Именно здесь известнейший писатель Мелвилл стал таможенным инспектором. Сюда доставляли ему скорбные вести о смерти друга и коллеги — Натаниэла Готорна, о смерти сына, близких родственников, друзей… Сюда пришли к нему годы, от которых ему не было радости. Сюда придет за ним смерть. Но в год столетия писателя придет именно сюда Рэймонд Уивер, профессор Колумбийского университета, для того, чтобы собрать материалы для биографии писателя к вековому юбилею. И в жестянке для хлеба обнаружит он… рукопись романа «Билли Бад, фор-марсовый матрос»! Нет, никогда не торопитесь хоронить гениев! Они и после смерти могут подшутить, и даже из небытия. Хотя какое небытие — вот книги, значит, вот и автор! Об этой истории, в частности, знал и Михаил Афанасьевич наш Булгаков, во многом вдохновленный Мелвиллом и большой его поклонник. Помните, что он сказал про рукописи? У Мелвилла они тоже не горят! Если прав Булгаков в своих взглядах на жизнь после смерти, то в дом с музыкой Шуберта и старым слугой уж точно нередко заходит к Мастеру китобой Измаил. Такая вот вышла справка. Не будем просить Бегемота о штампе «уплочено». Кстати, знаете, кто Бегемоту мифологическому первый приятель? Да-да. Левиафан. Пять лет Мелвилла Дом, где написан «Моби Дик» Герман Мелвилл вовсе не «автор одной книги». Это не Кен Кизи, которому критики азартно — но без особого успеха прокричали: «Еще, мистер Кизи, еще!» В 27 лет (в 1848 году) он уже публикует «Тайпи, или Беглый взгляд на полинезийскую жизнь», а годом позже «Ому: повесть о приключениях в Южных морях» — и читатель чуть не из рук у него выхватывает эти книги. У человека, побывавшего и в плену у туземного племени, в тюрьме для моряков (предварительно поучаствовав в судовом бунте), и на вельботе с гарпуном в руках, — молодость сама как приключенческий роман. Книга «Марди и путешествие туда» не становится бестселлером, но с интересом принята критикой как эксперимент. «Белый бушлат, или Мир военного корабля» становится карманной книгой каждого матроса Америки — и, во многом благодаря этой книге, Конгресс США законодательно запрещает на флоте телесные наказания (и в Конгрессе ее неоднократно цитировали). Уже этих достижений хватило бы, чтобы остаться в учебнике американской литературы. Но Герману Мелвиллу было что сказать не только Америке, но и всем миру. Сейчас в любой стране мира на пароль «Мелвилл» отзывом будет «Моби Дик». Отсрочка бессмертия С романом «Моби Дик» связано много суетного и обидного. И даже смешного. Начать с того, что над книгой «подшутил» английский язык — и самым коварным образом. Прямой потомок писателя музыкант Ричард Мелвилл Холл по той же причине взял псевдоним Моби. Без второго слова, которое… словом, в Америке это слово не из трех, а из четырех букв. Иллюстрация Рокуэлла Кента к «Моби Дику» Но это — курьез. И это случилось позже. Но и тогда, и сейчас трудно даже читателю искушенному ответить на самый простой вопрос: «О чем эта книга?» Без малейшего намерения как-то обидеть или высмеять приведу мнения нескольких российских видеоблогеров: «Повествование начинается от лица молодого человека, который, когда у него депрессия и ему хочется утопиться, отправляется в дальнее плавание». «Масса справочной информации, масса, как мне показалось, бесполезной информации». «Книжка мне не понравилась, и я безумно расстроилась, я считаю, что я не доросла до «Моби Дика»». «Герман Мелвилл умер в нищете, непонятым. Его произведение осуждали. Хотя бы за то, что там есть божественный спермацет. Оно очень сильно не соответствовало времени, в которое было написано. И многие ненавидели его. В принципе, его не принимали, так же, как и Фрейда в свое время». Иллюстрация Рокуэлла Кента к «Моби Дику» Иллюстрация Рокуэлла Кента к «Моби Дику» Я прошу не говорить ничего плохого об этих блогерах. Хотя это и безусловный приговор уровню преподавания литературы в российских школах. Эти цитаты нужны нам с другой целью. Важно, что даже по прошествии почти ста семидесяти лет (роман был впервые опубликован в 1851 году) — можно оказаться перед «Моби Диком», как матрос без гарпуна на вельботе. Так получилось и с американской публикой. Только американская аудитория привыкла голосовать своим долларом, а американская критика того времени… Вот у нее гарпун был, и не будучи в состоянии оценить роман, она его растерзала, вытащив на судно своих убогих суждений. К тому времени Америка уже дала миру По, Эмерсона, Торо, Готорна, Уитмена — но американская критика была не в состоянии понять их значение, ведущими фигурами критического цеха оставались негодяи вроде Руфуса Грисволда, осквернившего даже память об Эдгаре По. Таким пачкунам еще воздаст в «Мартине Идене» Джек Лондон. Но стараниями этих господ, провинциальных в худшем из смыслов этого слова, Америка забыла о Мелвилле почти на 70 лет. Как же нам это знакомо. В этом смысле мы тоже «американцы». Больше, чем одиссея Серьезный литературный критик, вероятно, мог бы определить «Моби Дик» как роман-одиссею. Но этого недостаточно. Для того чтобы расширить горизонт моря, которое слишком уж сузилось со времен Гомера, Мелвиллу пришлось написать и «Теогонию», и целый мифологический цикл, и даже морские «Труды и дни» вместо бутовых инструкций сухопутного Гесиода. Вот зачем в романе появляется столько материала, который неискушенный читатель считает «справочным». Вот зачем нужно столько раз пописывать линь, гарпуны и плетеные маты. В наше время экспериментатор мог бы спрятать все это в гипертекстной конструкции. Но Мелвилл подарил нам еще несколько часов чтения. Несколько часов работы. Возможности авторско-читательского сотворчества. Актуальный роман Скольких гениев вдохновил своим «Моби Диком» Мелвилл? Кто сосчитает? Начавшись от потрясающих иллюстраций Рокуэлла Кента, визуальные интерпретации этого романа дошли до, прости господи, одиннадцати экранизаций! И это не считая цитат и эпизодов в сериалах и мультиках, и фильма, который вроде бы хочет снять Тимур Бекмамбетов. В музыке — и рок-опера, и еще бог знает что… У всех любителей рока на памяти «Моби Дик» Джона Бонэма из Led Zeppelin. В театре «Моби Дика» ставил великий из великих — Орсон Уэллс. Поразительным образом роман цитируют для убеждения в своей правоте сторонники запрета китобойного промысла. Полтора столетия спустя — роман как нельзя актуален и в искусстве, и в жизни. Загадочный вывод: если столько людей пытаются интерпретировать книгу — значит, она… не закочена? И где теперь те критики, кто писал, что роман «неизвестно о чем»? Кто их вспомнит? А ведь если вдуматься — их стараниями Мелвилл был разочарован в литературе, надолго перестал писать. Гений, безусловно, переживет своих хулителей, и в искусстве, и в памяти, и в истории. Но сколько Мелвилл из-за них НЕ написал? И как помогает такому критику равнодушие публики к его интонациям, к его манере дискуссии… Впрочем, это совершенно другая тема. Андрей Цунский "ГЛ"