📌ВИРТУОЗ ЗВЕНЯЩЕЙ ПОШЛОСТИ ЭЛЬДАР РЯЗАНОВ

Эльдар Александрович Рязанов (1927-2015), советский и российский кинорежиссёр, оставил после себя огромное творческое наследие. Среди шедевров советской киноклассики, созданных Эльдаром Рязановым, — комедии и мелодрамы «Служебный роман», «Карнавальная ночь», «Ирония судьбы, или С лёгким паром», «Вокзал для двоих», «Гараж», «Берегись автомобиля», «Жестокий романс», «Невероятные приключения итальянцев в России», «Старики-разбойники» и «О бедном гусаре замолвите слово». Все они хорошо знакомы всем, и любимы многими в нашей стране, да и далеко за её пределами.
Тем горше и обиднее стало падение этого великого, как полагали киноведы, мастера в пост-советскую эпоху, уничтожившее Рязанова и как человека с репутацией (прислуживание Ельцину достигало каких-то, поистине, водевильных, комедийных сценок), и, главным образом, как художника.
Именно тогда, в «лихие 90-е» родилась байка о «талантливом цензоре», который снимал за Рязанова все его шедевры, подобно соловью, поющему за безголосого павлина.
Мол, кончилась цензура – вместе с ней кончился и Рязанов! Произведения маэстро после 1991 года – откровенно бездарны, халтурны, любители мэтра стараются о них не вспоминать. Они, помимо всего прочего, совсем не смешные – даже улыбки не вызывают. Уровень шуток – из провинциального актёрского театрального капустника, юмор «ниже плинтуса», пошлость сюжета и психологии персонажей режет глаза острой луковой вонью… Что стало с Рязановым? – заламывали руки поклонники – Куда вы дели нашего Рязанова?! Кем и когда вы его подменили?!
Вот один из любителей творчества выносит приговор-эпитафию:
«Певец советского мещанства, разрушившего СССР изнутри. Яркий пример художника, снимавшего убойные картины при СССР, якобы в условиях цензуры и идеологического диктата, и ставшего снимать совершено беспомощные, бездарные картины после развала СССР в условиях якобы свободы».
А другой находит своё объяснение, на мой взгляд, не очень убедительное:
«Многие ругают Рязанова за дурость последних картин. Но ей Богу, эта дурость ему была ВСЕГДА присуща – посмотрите на «Как создавался Робинзон», «Человека ниоткуда». Та же базарная буффонада, тот же дешевый балаган, что и в «Старых клячах». Парадокс Рязанова в период рассвета объясняется просто – сценарии-то писал Эмиль Брагинский. Худшие фильмы Рязанова – это те, где сценаристом, как правило, был сам Рязанов. Брагинский написал сценарий и для «Тихих омутов», но я читал, что Рязанов безбожно его переделал».
Все эти рязановские «Дорогие Елена Сергеевны», «Предсказания», «Привет Дуралеи», «Старые Клячи» и «Небеса обетованные» – провалились уже на старте, и сегодня никому не интересны. Их нельзя сравнивать с пусть ядовитыми, но шедевральными «Иронией судьбы» (которую показали в совокупности по телевизору несколько сотен раз), «Берегись автомобиля», «Гаражом», «Стариками-Разбойниками», «Карнавальной Ночью» – потому что они совершенно несопоставимы.
В одном случае – нечто грандиозное, даже когда оно смешное, в другом – вовсе уже и не смешное, даже когда пыжится изобразить «грандиозность». Рязанов, как художник, умер гораздо раньше своей физической смерти, и в этом смысле В. Высоцкому, можно сказать, повезло больше.
Неужели, правда, не было никакого Рязанова, а были только «талантливый цензор, оставшийся неизвестным» или Эмиль Брагинский? Думаю, если копнуть глубже, разгадка в другом. Постараюсь объяснить свою мысль аналогией.
Если вы всё время кушаете блюда без соли, привыкнув к пресной безвкусице, и кто-нибудь чуть-чуть подсолит вам в тарелку, вы воскликнете: «божественный вкус!». Но если ваше блюдо состоит наполовину из соли, если вы устали от солонины, а кто-то сверху ещё досаливает – то вы скажете «пересолил».
Как человек и художник, Рязанов всегда был верен самому себе: он всегда изображал только пошлость, и восхищался только пошлостью. Подобно тому, как есть на свете художники, рисующие только пейзажи или только море (маринисты), или только насекомых – Рязанов с дебютных своих лент был пленён и одержим звенящей пустотелой пошлостью, которой откровенно наслаждается из кадра в кадр. А когда художник что-то страстно любит – это передаётся и читателю, зрителю. Страсть, истинная и неподдельная любовь (в данном случае, к пошлости) – подкупает и завораживает «потребителя культпродукции». Если изображать очень скучный и простой предмет с большой страстью, неподдельным личным восхищением – он способен заиграть новыми красками.
Так играла волшебными самоцветами скучнейшая и убийственная «производственная тягомотина» в руках талантливейшего Всеволода Кочетова в его «Журбиных». Казалось бы, темы скучнее не выдумаешь, а как затягивает! Рецепт прост (впервые я его прочитал у М.А. Булгакова) – «нужно любить своих героев»[1].
Кочетов любил Журбиных всем сердцем – и читатель это чувствует. Именно с такой же безграничной страстью любил Рязанов пошлость жизни. А.П. Чехов тоже достиг в описании житейской пошлости огромных высот, но Чехов разоблачал – а Рязанов… упивался.
+++
Казалось бы – пошлость и есть пошлость, может ли купание в ней сделать кого-то великим? Но тут нужно учесть, в каком обществе жил и творил Рязанов. Вряд ли найдём мы в истории другого «повара», который бы так «недосаливал» свой «комплексный обед», как это делала «Софья Власьевна» (Советская власть) 60-80-х годов!
Рязанов вышел на подмостки славы в 1956 году со своей знаменитой «Карнавальной ночью». Эта простенькая, пустенькая и пошленькая история принесла Рязанову поистине всесоюзную славу. Фильм в 1956-57 гг. посмотрело более 50 миллионов зрителей, и большинство были в восторге, длящемся доселе.
Сними сейчас молодой режиссёр что-нибудь подобное – не заметят. Я со всей ответственностью, со знанием дела говорю – не заметят, глазом не поведут! Почему? Да потому что сейчас такого «добра» – лютое перепроизводство. А в 1956 году «Карнавальная» была подобна щепотке соли для всю жизнь кушавших несолёное или ложечке сахара для тех, кто никогда не знал сладкого.
Рязанов жил в очень специфическом обществе, которое я бы назвал «монахами безбожного монастыря». В этом обществе, в плане культуры, было явное перепроизводство пафоса, символизма, романтизма, зашкаливающей всякое чувство такта «значимости», сводящей скулы в оскомину серьёзности и деловитости. А вот пошлости, банальной, жалкой, «человеческой, слишком человеческой» – обществу чугунных богов явно не хватало на экране. Она ведь часть жизни, как ни крути!
Советское искусство стремилось показать выдающегося человека: учёного или писателя, выдающегося рабочего или знатного колхозника, учителя, кого угодно – лишь бы был на голову выше обывателей. А Рязанов (отчасти параллельно с ним и знаменитый Гайдай) показал дурачка и алкаша, недотёпу и пустомелю, человека, который, вопреки завету Горького – не звучит гордо. Этот человек не слишком умён, не слишком щепетилен в нравственных вопросах, вороват и хитрозад[2], он ни в чём не выдающийся и никого никуда за собой не ведёт.
Рязанова считают одним из важных могильщиков советского строя, и, в общем-то, правильно делают, действительно, его вклад в незавидное грядущее страны оказался очень велик. Пресмыкаясь перед пьяным Ельциным, Рязанов лишь завершал то, что начал в 50-х годах. Он очень пламенно любил пошлость – и обречён был ненавидеть всё то, что возводит на пошлость гонения, всё то, что не оставляет пошлости тихого угла, мещанской самодостаточной слабоумной радости.
Читать далее: https://whatisgood.ru/raznoe/persons/eldar-ryazanov/