#андома #гонева #вытегра

ЛЮБИМОЙ БАБУШКЕ ПАХОМКОВОЙ МАРИИ СТЕПАНОВНЕ ПОСВЯЩАЮ! Татьяна Карпина (отрывок из воспоминаний.)
Я уже не слушала бабушку. Быстро побежала по сырой земле вниз по косогору.
По пути увидела кустики гусиного лука. Жёлтенькие цветочки его были похожи на маленькие колокольчики. Я сорвала их и понеслась к бабушке.
Она так и стояла на горе, ожидая меня.
–Баа! Я тебе цветочки принесла! Ты чего опять на реку смотришь? – спросила я , протягивая ей жёлтенькие цветочки.
– А вот вспомнила, что отец- то мой перед тым, как ёго увезли на Север, в етом месте водяного выглядел, – промолвила она.
– Какого водяного? Расскажи, бабушка! – мне стало интересно послушать бабушкины воспоминания.
– А чёго россказывать! В кажной реке водяной живет, а в лесу лешой… Водяной-то к хорошому не покажетце, только к худому. Мы-то ёго не зрили, а старики не раз видывали и россказывали. Да и отец мой русалку водяную тогды выглядел,– тихим голосом начала рассказывать бабушка
–Ой, как страшно! А какой водяной на вид? Если я его потом увижу, так и узнаю сразу! – заинтересовалась я.
– Не мели, чёго не следоват! Лучше не видывать никогды! – махнула рукой бабуля.
– Баа! Расскажи, ну , пожалуйста! – начала просить я.
– Старики-то говаривали, что водяной такой низинькой, как собачонка, на ногах– лохматой, страсть Господня! Нас всё пугали:« Не ходите на реку! Водяной уволокет!». Мы шибко в тую пору боялисе. Учили нас, что, если воды напьессе, надоть водяному спасибо дать,– рассказывала бабуля.
– А как «спасибо» дать, это ведь слово, его говорить надо!– поправила я её.
– А я о чём! Безмалтовая! Поклонитце надоть и сказать « спасибо»! – уточнила бабушка.
Затем она замолчала, но меня разобрало такое любопытство, что глаза у меня загорелись, а сама я подпрыгивала от нетерпения.
– Баа! А как твой отец водяную-то увидел? Расскажи, пожалуйста!– стала просить я.
– А лучше бы и не видел! К худому объявиласе ёму русалка. Глыбко здеся у етого берега, да омута порато воду крутят. Дак и дом-то наш глазамы к реке выстроён был, – делилась бабуля.
Она с тоской посмотрела на реку. Прижала меня. Вытерла слезившиеся глаза. Вздохнула..
– Уж перед роскулачиванием дело было. Я уж с дедком своим волындаласе, горёвала, да троих робят ростила. В тую пору уж Исаковых, да Анишиных из своих домов увезли. Да и к Комиссарихиным приходили. Тяжёло время наступило. Не сна, не покою, – начала тихо говорить бабушка.
– А что он и спать не ложился? – встряла я.
– Да ты што мелешь-то! Спал ён! А под утрину показалось, что будто в окошко кто-то колкнул. Выстал ён. Пошёл по окнам, никого. Лёг, а сон не идет. Оделся и побрёл ён к реке с вёдрамы, думат ,водицы свежой в самовар принести. Спустилсе к реки,а у плотка на досточке баба гола сидит и волосья пальцамы чешет. А волосья долгие-то. Отец-то, бедна головушка, думат:« Ну, ёто ище не легче! Ошалела ёна что ли ? В тако время надумала в реке намываться, да нагишом!». Да бабица – не тутошняя, чужая! Тут батюшко голос-то и подал. А баба ента в момент в воду нырк,…. да и пропала! Вот… так-то внука!– закончила она свой рассказ.
– Баа! А кто это был? – вытарашила я глаза.
– Кто, кто? Русалка ето! Худа примета! Отца вскорости и роскулачили, да на Север бедного увезли! Вишь, как быват! – бабушка опять погладила меня по голове.
Потом встала, отряхнула с платья невидимые пылинки. Завязала потуже платок.
– Пойдём, девка, время долго топеря! Уж матерь с роботы скоро прибредет! Надоть ужину варить!– бабушка ещё раз с тоской посмотрела на реку.
Мы медленно пошли в сторону нашей деревни. Неожиданно бабушка остановилась и сказала с грустью:
– Что я заведу делать, как ножонькамы не замогу сюды бродить?
– Заможешь! Заможешь! Я с тобой буду ходить!– утешила я бабулю.
Так мы и продолжили свой путь: старый и малый…
На снимках: Ганькина горка.