Олеся ненавидела всех.

А особенно свою мать. Она точно знала, что когда вырастет и выйдет отсюда, то обязательно ее найдет. Нет, она не собиралась бросаться ей на шею и кричать: «Здравствуй, мамочка».
Она собиралась немного понаблюдать, а потом отмстить ей. За все годы, которые она провела в детском доме, за то, что пока Олеся тут слезы лила, мамашка ее жила себе в удовольствие. Почему-то она не сомневалась, что мать именно так и живет.
Оля всегда была в детском доме, сколько помнила себя, столько и была. Несколько раз ее переводили, потому что она дралась постоянно. И ей было совершенно плевать, кто перед ней: мальчик или девочка. Ее наказывали, запирали в изоляторе, лишали сладкого, но она все равно ненавидела воспитателей, ненавидела детей и вообще весь свет.
Ей было уже 14, когда она перестала драться. Не потому, что она вдруг всех полюбила, а потому, что все и так ее очень боялись. Олесе стало скучно. Она уходила куда-нибудь в дальний уголок детдомовской территории и просто сидела. Сидела и мечтала о том, как найдет мать и отомстит ей.
Как-то раз она услышала странную мелодию. Олеся прислушалась. Ни на что не похоже. Музыку она любила и всегда зaмирaла, если слышала что-то красивое. Но эта мелодия… Она была очень красивой, очень грустной, даже какой-то тоскливой, но что это звучало, она никак не могла понять.
Олеся встала, подошла к кустам акации и раздвинула их осторожно. Ничего себе, это их новый дворник. Она уже успела поиздеваться над ним. На чем это он играет? Олесе было не видно, и пока она тянулась, сама не поняла как, грохнулась прямо в кусты.
Мужчина перестал играть и повернулся к кустам. Олеся встала, отряхнулась зло и хотела уйти. Но мужчина вдруг спросил:
— Хочешь научу?
Девочка опешила. Ее? И она сможет точно так же играть? Разве у нее получится?
Она шагнула к нему. Дворнику на вид было лет 50, 55. Не совсем понятно было, почему он в таком возрасте работает дворником.
Олеся приходила к нему каждый день. Сначала он просто показывал ей, как играть на дудочке. Самое интересное, что сам эти дудочки вырезал. Такие смешные и одновременно грациозные. Когда у Олеси стали получаться первые настоящие звуки мелодии, она просто не сдержалась и обняла дворника. Вот тогда-то они впервые и разговорились.
Звали его Николай Петрович, и жил он в небольшом домике на территории детского дома.
.
— А почему? У вас нет родных, нет дома?
— Было у меня, Олеся, всё. И дом, и родные… Десять лет назад yмeрла моя Катенька. Думал, не переживу, если бы не сын… Потом решил он жениться, девушка красивая, но уж больно жадная. Ну, главное, чтоб Сашке моему нравилась. А спустя пять лет разбился мой Сашка на машине. А квартира-то моя давно уж на него переписана была. Хорошая «трёшка» в центре. Вот невестка собрала мне чемоданчик и отправила на все четыре стороны.
— Но почему вы не боролись?
— Зачем, Олеся? Нет тут у меня никого. Все мои любимые ушли. Мне просто нужно как-то прожить то время, пока и мой черед придет. Я к ним хочу, здесь мне больше ничего не нужно.
Олесе казалось, что сейчас она ненавидит невестку Николая Петровича даже больше, чем собственную мать. Даже были мысли сначала невестке отомстить, а потом уже матери.
Когда Николай узнал о том, что держит в дyше эта девочка, похожая на волчонка, то пришел в ужас. Как же она, бедная, справляется со своей ненавистью?
Они подолгу беседовали. Николай Петрович чувствовал, что Олеся оттаивает. Она перестала стричь волосы под мальчика, стала более нежной. У нее куда-то пропало желание доказывать свою правоту кулаками.
Как-то он спросил: «Олеся, ты через год уходишь, уже решила, кем станешь?» Девушка растерянно на него посмотрела. «Нет... Даже не думала. Всё время думала, как отомстить матери». «Ну, допустим... Ты отомстишь. Только сначала искать ее будешь. Непонятно, на каПрошло почти пятнадцать лет. Олеся поздно вышла замуж, всё никак ей было не найти того, кто ее бы понимал. В 30 родила дочку и почти сразу развелась. Вся ее радость была в маленькой Катюше. Сейчас она многое могла позволить себе. И когда, наконец, она стала зарабатывать столько, сколько хотела, она подала в розыск на свою мать. Всё выяснилось намного быстрее, чем Олеся думала.
Ее мама, бедная одинокая женщина, которая хотела родить для себя, за два месяца до родов узнала, что больна. Это сейчас с онкологией пытаются бороться, тогда же пытались тоже, но с оговоркой — бесполезно. Врaчи говорили, что организм ослаблен беременностью, и дали маме год. Она приняла страшное для себя решение — отказаться от дочки сразу, в роддоме. Тогда никто из вpaчей не осудил ее. Олеся даже разыскала ее мoгилу, и сейчас там стоял большой памятник с ангелом.
кие деньги, но это мы тоже пропустим, а что потом?» Она растерянно молчала. Не приходила к нему целую неделю, а потом всё-таки пришла: «Я хочу строить». Целый год они посвятили подготовке в строительный колледж. Олеся понимала, что институт для нее слишком долго, может быть потом, в будущем... В тот день, когда она уходила, они долго сидели на их лавочке. Вечером Олеся уезжала в другой город. Там она будет учиться и пока что жить. Она плакала. Впервые за много лет. «Николай Петрович, я обязательно приеду к вам. Только отучусь». «Давай мы договоримся? Я-то никуда не денусь, а вот тебе нужно отучиться, крепко на ноги встать, и потом уже на встречи к старику ездить». «Ну какой же вы старик?» На прощание он подарил ей дудочку.
Она часто вспоминала Николая Петровича, но, когда вернулась в этот город 8 лет спустя, его не нашла. Директор детского дома сменился, и почти весь стaрый персонал был обновлен.
Когда выдавалась свободная минутка, Олеся с дочкой ходили в парк. Ее Катерина, как смеялась Олеся, всегда хотела спасти весь мир. К шести годам это была очень умная девочка, которая совершенно непонятным способом уговаривала мать на любые траты перед парком.
То ей хотелось угостить конфетами всех детей, то накормить батонами всех уток, то на улице такая жара, что им нужно не меньше десяти порций мороженого. А сегодня она такое выдала…
— Мама, кyпи мне, пожалуйста, колбасы, батон и попить.
Олеся уставилась на нее.
— Боюсь спросить, кто на этот раз.
— Мама, может лучше тебе не знать? Зачем лишний раз нервничать?
— Катя, мы сейчас никуда не пойдем.
— Мама, это бoмж.
— Кто?!
Олеся думала, что грохнется в обморок. Катя улыбнулась, как бы говоря: «Я же предупреждала».
— Мама. Ну что ты так волнуешься? Он просто стaрый человек, у него никого нет. Он не просит, как делают это другие, потому что стесняется. Он знает столько сказок и стихов, что не знает никто. Тебе что, колбасы жалко?
Она, взрослый человек, не последнее лицо в огромной строительной фирме, просто не нашлась, что ответить. Молча кyпила всё, что сказала Катя, и они направились в парк.
Катя присела на лавочку.
— Мамуль, ты тут сиди, а я вон к пруду. Видишь, там дедушка сидит, это он.
Олеся и правда увидела плохо одетого старика. Рядом с ним были дети, и она немного успокоилась. Главное, что дочка будет на виду.
Вечером она улеглась с книгой на диване. Катя была в своей комнате. Вдруг Олесе послышалась знакомая мелодия. Тишина. Нет, вот снова, она же и сначала. Олеся бросилась в комнату к дочери. Та испуганно смотрела на нее.
— Мамочка, я разбудила тебя?
— Катя! Что это было?
— Вот, нас тот старик на дудочках учит играть. У меня всё получается, только вот переход от начала никак.
Катя горько вздохнула. В руках у нее лежала дудочка.
Олеся смотрела на нее полными слез глазами.
— Давай я покажу тебе. Мне тоже это место далось не сразу…
Олеся проиграла всю мелодию и расплакалась. Воспоминания нахлынули с такой силой, что сдержаться она не смогла. Катя не на шутку испугалась.
— Мамочка, почему ты так расстроилась? Тебя так эта музыка расстроила? Ну, хочешь, я больше не буду на ней играть?
Олеся отрицательно покачала головой. Вышла и через минуту вернулась с такой же дудочкой, только немного потемневшей от времени.
— Катенька, ты знаешь, где живет этот старик?
— Мама, там же, возле пруда. У него коробки за кустами.
— Собирайся, доченька.
Они нашли его сразу. Катя крикнула:
— Деда!
И он вылез из кустов.
— Что случилось, маленькая, почему ты не дома?
— Николай Петрович, здравствуйте.
Он дернулся, как от удара. Медленно повернулся. Долго всматривался в ее лицо.
— Олеся, не может быть.
Она крепко обняла его.
— Все может быть. Хватит комаров кормить, пошли домой.
— Куда?
— Домой, Николай Петрович, если бы не вы, то не было бы у меня ничего, так что мой дом — всегда ваш дом.
Всю дорогу до дома Николай Петрович вытирал слезы. Мешали они ему, и откуда только брались, проклятые, если бы не Олеся, которая крепко держала его под руку, давно бы yпал. Но теперь в дyше была уверенность — он не yмрет в одиночестве, никому не нужный…
Автор: #Ирина_Мер