Старший брат: первый среди равных?

Из общения с психологами я вынесла абсолютную истину. Рождение второго ребенка — ужасная драма для первого, утверждают они.
Ревность, страдания, разочарование, фрустрация и агрессия — далеко не полный спектр эмоций, переживаемых сиблингом в предложенных обстоятельствах. И даже если он сам по неосмотрительности хотел иметь единокровного родственника, все равно воплощенные в реальность мечты — большой стресс для любого организма. Тем более, молодого и неокрепшего индивида. Хотеть и иметь — разные вещи. Так ли это? Об этом и поговорим. С одной стороны, все понятно. Старшему вроде ни с того ни сего предложено стать на путь жертвенности и самоотречения. Последовательно избавляться от эгоцентризма, эгоизма и даже местами от антропоцентризма в пользу пока непонятно кого. От него ждут, что он тут же станет лучше, и даже не за «спасибо», а за просто так.
Между тем тот, второй, все это время почивает на лаврах: кушает, пьет, какает, писает, крушит, ломает все (в том числе и собственность сиблинга), разбрасывает и т. п. И все это вызывает только радостное умиление на лицах родственников. Есть от чего сойти с ума… старшему. Как раз в стремлении избежать возможных неприятностей мы сразу после рождения второго стали исподволь внушать первенцу, что он «наше все», «первый среди равных», просто гений и «гений чистой красоты» и т. п.
Сознательно он и раньше был уверен в таком положении вещей. Так что принципиально задача сводилась к закреплению в его бессознательном неизменности бытия, несмотря ни на какую объективную реальность, данную всем в ощущение. Поэтому теперь любая подобная фраза у нас звучит примерно так: «Саша! Какой ты умненький! После Макса! А какой ты красивенький! Второй! После Макса! И какой же ты хорошенький! После Макса!» Само собой, и сами мы свято верим во все это. А как иначе? В результате Макс у нас очень любит Сашу. Сознательно никогда и ни в чем ему не вредит. Постоянно сталкиваясь с результатами жизнедеятельности брата, он только орет благим матом: «И-и-н-на! Ну, сколько раз просил! Не давай ему мои вещи! Сломает же! Ну, Инна!» А сразу после раздается сокрушенный возглас удивления от очередной потери: «Такой мелкий, а сколько от него убытков!» Вообще Макс — сама доброта. Если Саша что-то настоятельно требует из его арсенала, Макс тут же безропотно находит ему альтернативу. Из обломков чего-нибудь уже не подлежащего восстановлению или вообще из отходов собственного производства (всякие там смятые бумажки, никчемные фантики и прочее). И, глядя на меня полувопросительно, спешит успокоить в ответ на спонтанно возникшую как бы из ниоткуда неразумную истерику брата: «Ему и это вполне сойдет!»
Макс тут же подхватывает: «Ага, Саша будет за льва, а я — укротителем!»