Хирург каким-то супер-пупер электронным скальпелем делает надрез, тут же ассистенты супер-пупер отсосиком убирают кровь, клипсами зажимают края раны.

Постепенно обнажается череп. Завораживает. Смена состава.
Сверху подают агрегат, который оказывается супер-пупер дрелью на штативе:
огромная дура с маленьким сверлом на конце. Доктор направляет, дрель
тихо жужжит и, видать, сама все делает. Долго. Надоедает. Проматываю.
Так, все еще сверлит. Проматываю. Сверлит. Ладно, я не специалист,
проматываю все. В конце больной, как умирающий лебедь, вяло смотрит в
камеру. Спасли, ладушки.
Россия. Задристанный кафель. Ноги в бахилах. Таз с обрывками бинтов и
ваты (голоса: Сема, ****, ты куда камерой тычешь? Башку снимай! Маш, а ты тушенку купила? А Клавка уже уносит! Суки, почему нога дергается?
Иди на хер, щас уснет!) Бритая башка, на которой зеленкой лихо намалевана окружность (голоса: я, ****, говорю — нога дергается! Ой, eб твою, где нога и где ты? Режь давай, до ночи не разгребемся! А где Клавка-то? Я деньги принесла, а она где? Не бери: говно, а не тушенка!) Под кожу
надувают новокаин из шприца, бзыкают скальпелем и быстренько отслаивают скальп видна кость (голоса: а я, главное, — аккумулятор домой припер и забыл про него! Завожу-завожу... Нет, Люська замуж вышла только в марте!
Отвечаю, там пузо уже выше носа было! Дрель! ****, опять заело...
Михалыч, тут вот подкрути... Да... Ой!.. Ага!) Хирург берет дрель.
Э-э-э... коловоротик с винтом — таким в мезозое кокосы сверлили. Доктор
крутит ручку: дрррынь! дрррынь! дрррынь! Три дырки в черепе! (В этом
месте я начинаю ржать.) Доктор, посвистывая, орудует пилкой, и голоса,
голоса...
Короче, японцы делают первый надрез — наши уже вовсю копаются в мозгах.
В конце больной с замотанной башкой сидит в трениках на койке и со
здоровым гоготом показывает в камеру большой палец.
Доктор извиняющимся тоном грустно объясняет:
— Ну и как это людям показывать? Мало того, что черт-те чем, черт-те
где, в пять раз быстрее, так еще и выживаемость на шесть процентов
больше!
Из сети