Кадры из фильмов: "Аванпост", сериал 2019 года. "Брат-2", фильм 2000 года. "Enter the Matrix", видеоигра. Цитаты из романа Сергея Николаевича Сергеева-Ценского "Севастопольская страда", Том 1. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Глава седьмая. КАЗНОКРАДЫ. http://az.lib.ru/s/sergeewcenskij_s_n/text_sevastopolskaya_strada-tom_1.shtml "Дебу сидел в маленькой канцелярии батальона и писал между делом на своем родном французском языке в толстой тетради, "Осада Севастополя, -- писал Дебу, -- ведется союзниками при помощи больших сил и больших технических средств очень энергично, но следует признать, что и Севастополь обладает огромными средствами защиты и защищается умело. Особенно ревностно сражаются на бастионах, как артиллеристы, матросы; но ведь они -- родные братья тех матросов и рабочих из флотских экипажей, которые в мае-июне 1830 тысяча восемьсот тридцатого года подняли восстание. Но восстание это если и было кому известно в остальной России, то только под стереотипным названием "холерного бабьего бунта". Так именно слышал о нем и я и включил его в серию "холерных бунтов", прокатившихся по России в 1830 -- 1831 годах. Но только попав в Севастополь в рабочий батальон и я узнал от стариков, что это был за "бабий бунт". В Севастополе, творились тогда властями в целях личной наживы такие страшные безобразия, какие и полагались на далекой окраине, не весьма давно приобщенной к государству. Прежде всего возникает вопрос: была ли действительно чума в Севастополе в 1829 -- 1830 годах? Старики единогласно утверждают, что не было, и называют эту "эпидемию" довольно метко "карманной чумой", то есть просто способом для чиновников набивать себе карманы на предохранительных от заноса чумы каpантинных мерах. Казалось бы, как можно набить себе карман на чуме? Но для чиновника, заматерелого взяточника и казнокрада, всякий повод есть повод к наживе, и ни один не плох. Чума так чума, и при чуме, дескать, живы будем. При императоре Павле, рассказывают, был один чиновник, который всё добивался получить место во дворце: "Ах, хотя бы за канареечкой его величества присмотр мне предоставили! Потому что около птички этой жёлтенькой и я, и моя супруга, и детишки мои -- все мы преотлично прокормимся!" А чума -- это уж не птичка-канарейка; на борьбу с чумой, появившейся будто бы в войсках, воевавших с Турцией, а потом перекочевавшей в южные русские порты, ассигнованы были правительством порядочные суммы, и вот за тем именно, чтобы суммы эти уловить в свои карманы, чиновники готовы были любой прыщ на теле матроса или матроски, рабочего или поденщицы признать чумою, а население Севастополя засадить в каpантин на всю свою жизнь: так, чтоб и женам бы хватило на кринолины, и детишек бы вывести в люди, и на преклонные годы кое-какой капиталец бы скопить... Вот этот-то бесконечный каpантин, -- "канарейка" чиновников, -- и ожесточил беднейшее рабочее население слободок Севастополя". Дело было в том, что главное население этих слободок, -- семейства матросов действительной службы и отставных, -- жило летними работами в окружающих Севастополь хуторах, каpантин же отрезывал им доступ на эти работы, обрекая их тем самым на голод зимой. Кроме того, замечено было, что через линию каpантина отлично пробирались жители собственно Севастополя, главным образом офицерство: для них, значит, существовали особые правила; они, значит, передать чуму дальше, на север, никак не могли. Каpантинные же полицейские и чиновники получали по борьбе с чумой особые суточные деньги -- порядочную прибавку к их жалованью. Кроме того, на их обязанности лежало снабжать продовольствием жителей "зачумленных" районов, а чуть дело дошло до "снабжения", тут уж чиновники не давали маху. Они добывали где-то для этой цели такую прогорклую, залежалую муку, которую ее не ели и свиньи. Кроме каpантинных и полицейских чиновников, хорошо "питались чумою" и чиновники медицинского ведомства, которые, конечно, и должны были писать в бумагах к начальству, что чума не только не прекращается, но свирепствует все больше и больше, н...