Песня Пабло Хаселя, которого в Испании приговорили к тюремному сроку за высказывание своих коммунистических взглядов, посвящённая Красной армии. НИ ШАГУ НАЗАД (ПОСВЯЩАЕТСЯ КРАСНОЙ АРМИИ) Я переживу этот ад, чтобы наши войска Увидели рай в виде родного дома, по которому я так истосковался. Я её [жену] не видел уже три месяца, а кажется, что прошли годы, А мои сыновья: сколько бы я отдал, чтобы их обнять? Сомнения терзают мое сознание, Но я уже простился со всеми на случай, если смерть придет за мной. Я должен быть сильным, даже если страх мне будет причинять боль, Подобную тому, что я почувствовал, когда убили мою подругу. Я вижу красное знамя — и мурашки пробегают по коже, Мне придает сил та идея, которую оно олицетворяет, и я расту как личность. Война разрывает меня на части, но не мы её развязали — Нам её объявили за то, что мы дали людям право на достойную жизнь. И если понадобится, я отдам свою жизнь За свободу своего класса от посягательств фашистских варваров, За своих товарищей, которые подают пример всему человечеству, Ведь поражение социализма гнетет меня больше, чем мысли о смерти. Дети будут мною гордиться, У них никогда не повернется язык сказать, что их отец был трусом, Я знаю, что наверняка останусь здесь навсегда, Но наша кровь прольется за правое дело. Если мне удастся уцелеть, я смогу гордиться собой За то, что отдал все свои силы, а не был просто треплом, как другие. Мы разобьем нацистов, когда они вновь вернутся, Воздадим должное тем, кто отдал свою жизнь за твою свободу. Неделю назад убили моего товарища Якова; Когда эта сволочь стреляла в него, я помню, как он произнес: «Чего бы нам это ни стоило, они не пройдут!» Эти слова стоили ему жизни, зато его семья будет жить, не зная войны. Думая о своей судьбе, я тихо проливаю скупую слезу, Но в то же время я счастлив оттого, что у меня есть товарищи на вес золота. И я ощущаю, что борюсь за идеи справедливости, Когда сосредоточиваюсь перед выстрелом; меня пугает лишь поражение. Завтра мы направимся в опасный район, Как же мне хочется побыстрее победить и забыть о преследующей нас смерти. Я лягу спать в объятиях фотографии моей семьи, Меня бросает в дрожь, но жар моего народа меня согревает. *** Серп и молот на моем мундире Дают мне мощный, огромный по силе прилив энергии. Как же я хочу, чтобы все это закончилось как можно раньше, Чтобы я смог в мирное время послужить на благо социализма. Обстановка не сахар: мы в окружении, Погибло столько наших товарищей, Мы одновременно стреляем во врага и оплакиваем друзей. Сегодня мне придется лежать на очень опасной позиции, От этого настоящего зависит будущее стольких людей. Сколько будет потеряно, если фашистские твари одержат верх? Падает снег, а я целую винтовку, выстрелы которой нарушают тишину. Я хороший снайпер, но с трудом справляюсь с дрожью в руках, Вспоминаю вновь победу над царским режимом. Переглядываюсь со своим товарищем, мы подмигиваем друг другу, И шепотом восклицаем: «Да здравствует Красная Армия!» Сейчас у меня почти нет пульса, только сердце бьется, Выстрел — и пуля пронзает очередную замороченную голову. Врагов становится больше, но, бросая гранаты, они меня не задевают, Лишь куски стены обрушиваются на мое лицо. Мой товарищ кричит: он серьезно ранен, И не может пошевелиться; в клубах пыли я продолжаю вести огонь. Ко мне приближается все больше нацистов, но и больше товарищей, Которые меня прикрывают, я едва могу видеть, но этого достаточно, Чтобы наносить противнику урон. Крики от боли на русском и немецком Говорят о том, что ситуация в бою выровнялась, они не пройдут! Я стреляю так быстро, как только могу, Я настолько сосредоточен, что у меня нет времени бояться. Мы должны с ними расправиться и спасти раненых, Но, черт, пуля мне угодила в живот; Я пытаюсь взять в руки винтовку, но едва могу пошевелиться Быстро образовалась лужа крови, что означает одно — смерть. Я слышу еще выстрелы, и перед глазами — моя семья. «За честь!» — кричу я, и выполняю приказ «Ни шагу назад!» А эти глаза, веки на которых стали так тяжелы, Закроются здесь, в Сталинграде — Так далеко от моей семьи, но так рядом с тем, что мне дорого. Они не свергнут власть пролетариата! Товарищи ликуют: они победили фашистов, Но у меня не осталось сил даже на то, чтобы докричаться до них. Последнее, что я отдаю, — это тело, свое окровавленное тело, Алое, как знамя, что его накроет на похоронах…