Станичные школы в XIX веке находились в непосредственном подчинении у командования Оренбургского казачьего войска, и это накладывало отпечаток на их деятельность. Их специфику нам удалось понять, подняв архивные рапорты от есаулов и приказы почти двухсотлетней давности. В рапортах командующему Еткульской станицей Вахрушеву от есаулов Шантарина и Савостьянова, исполнявших должность писарей, мы можем увидеть много интересного. Первого как более опытного забрали в кантонное правление, и он отчитывается о выполнении распоряжения, а Савостьянов докладывает: «По приказу Вашего благородия ко мне от 12 июня № 440 в училище при станице, Вам вверенное, в должность учителя сего числа вступил и принадлежащие документы к оному училищу от писаря Шантарина, исполнявшего должность, принял. О чем Вашему благородию имею честь донести. Июня 15 дня 1831 года». На должность учителя претендентов было немного. Выручала лишь воинская дисциплина: приказали – пошел в педагоги. Сохранились данные о заработной плате учителей-есаулов. В 1851-м учителю в Еткуле платили 28 рублей 58 копеек серебром в год. Много это или мало? Стоимость фунта (примерно 450 граммов) сахара в 1840 году – 1 рубль 96 копеек. Едва ли к середине XIX века цены кардинально изменились. В общем, не пошикуешь. Учителя были свободны от занятий с 1 апреля по 15 мая и с 1 июля по 15 сентября, когда все ученики вместе с родителями отправлялись на полевые работы. Конечно, казакам-педагогам тоже надо было пахать и сеять, но атаман не мог допустить, чтобы те, кто получил оплату за год, трудились на свое, а не на станичное благо. И тут же распоряжение: в свободное от занятий время выполнять обязанности писарей. Да, писарей надо пожалеть: их всего двое, и жалование у каждого чуть больше 14 рублей. Однако совмещение двух или даже трех занятий (помимо помощи писарям, учителя должны были составлять описи книг, имущества, отчитываться о расходовании денег и т.д.) едва ли способствовало эффективности учебного процесса. По-видимому, о профессиональных кадрах задумывалось и воинское начальство. 4 декабря 1861 года от командующего Оренбургского казачьего полка № 11 поступило «Предписание о строгом наблюдении за учителями Еткульской станичной школы». Речь шла о недостаточном уровне подготовки станичных служащих, но практические выводы делались только по отношению к писарям. Было приказано примечать в училище способных мальчиков и готовить их к ведению бумаг. Для развития школьного образования много сделал оренбургский губернатор и наказной атаман К.Н. Боборыкин. На пост он заступил в 1865 году. Наказной атаман и подчиненные ему атаманы военных округов лично беседовали с казаками, убеждая их в пользе грамотности. На общественные средства в станицах Оренбургского казачьего войска было учреждено более 50 бесплатных библиотек, командование настаивало на обязательном обучении всех казачьих детей с 8-9-летнего возраста, и к 80-м годам XIX века грамотными были 70% казаков и 50% казачек. 16 января 1864 года из Каратабана поступает вопрос, надо ли продолжать выписывать в станичное правление книги, газеты и журналы. 9 февраля из Войскового правления приходит ответ: выписывать надо, но тематику выбирать в соответствии с интересами жителей. В станице уже имелись условия для подготовки детей к поступлению в городские учебные заведения. В 1861 году каратабанцев зовут уже в Санкт-Петербург. Предпочтение отдается сиротам. За казенный счет их хотят обучать ремеслам, чтобы, вернувшись домой, молодые люди поднимали станичное хозяйство, излишне зависящее от выращивания зерновых и разведения скота. На учебу в столицу отправляется 14-летний Андрей Федоров. К сожалению, неизвестно, какую профессию выбрал мальчик и приехал ли он назад, но показательно, что его судьбу обсуждает самое высокое начальство. Переписка Еткуля с Каратабаном сохранилась лучше всего, но, наверное, схожие проблемы и вопросы решались во всех станицах. Вот тоже примечательный документ. Речь идет о занятиях со взрослыми. 6 марта 1867 года в Карата...