Старец Самуил (1903-1985). "— О, горе мне, горе! Видевшему АД, как он есть, и мне надо описать вам, люди, все, что там есть, и что там творится, и какая жизнь во Аде, и кто там живет, но простите меня, други мои, за то, что я о многом умолчу. Я умалчиваю не потому, что не хочу писать вам, а потому что ваш разум того не постигнет, ибо это безсмертное, а мы с трудом постигаем только смертное, но немножко скажу вам того, что будет для вас понятнее, хотя и не совсем. Престол падших Ангелов находится в том месте, где нормальная погода, день — двенадцать часов и ночь — двенадцать часов. Зима и лето, как и у нас. Кремль этот называется — С-И-Ц-И-Л-И-Я. Здесь расположены: начальства и власти, так же, как и у нас на Земле, в государствах. Форму одежды носят военную. Сюда, после сорока дней мытарств, после частного суда Божия приводится всякая душа грешная, со всей Земли. Здесь ее прописывают на вечность, и конвои злых духов отводят ее на место мук, куда она себя приготовила, живя на Земле. Возле этой Сицилии — великая равнина, вся застроенная одноэтажными постройками. Это тоже — хранилище душ грешников. Стены в домах белые, а крыши — вот отметка язычества — крыши черные. При благочестивых правителях был в домах на Земле зеленый покров, а со дня Октябрьской Революции стали красные крыши, потому что теперь на Земле — царство красного дракона, с таким же порядком и всею формою, как и во Аде, также и планы. Но у бесов — планы нужны потому, что Бог повелевает им делать и срок указывает, и они с трепетом выполняют волю Божию. А у людей планы существуют по безумию человека, отступившего от Бога, чтобы выполнять волю Сатаны! Есть хранилища на открытых местах, возле рек, есть на крутых подгорьях лежат — вставать им не дают, полунагие, в скверных одеждах. А там снег, студень нестерпимый, дождь холодный, летом жара тысячеградусная, и все им надо терпеть. Это те души, что выгоняли из хат невинных и Христовых, и за то Бог не дал им и во Аде никакого хранилища, только мученье всякими стихиями природы. Есть хранилища, где дом огромный и занимает полгектара земли, а вверх тянется то здание до сотни этажей. Поперечные коридоры, с двух сторон по которым идут ступени на этажи. В длину коридоры по 3 м ширины, по обе стороны — двери в комнаты. Сами комнаты — разной величины. Есть по четыре окна, есть по два окна, есть по одному. Если пройти полкорпуса вверх — погода летняя, а выше — снег и мороз. В комнатах снег по косточки, по колена, по пояс, есть выше — по шею и больше. Чем больше снега, тем больше и мороз — тысячеградусная студень. Количество людей в комнатах разное: есть по одному, по два, по пять, по десять и по сто. Где много людей — это те, которые любили цирки, концерты, да многолюдные собрания, где они доказывали свою правоту. Теперь им в эту комнату напущено дыма, синего, едкого, и они в дыму, суют друг другу кулаки в лица, и кричат сердито, вот, думаешь, разорвут друг друга. Есть по одному в комнате — это ненавистники, есть по двое сидят — спина к спине, и один другого никогда не видят, а перед ними пакостные предметы, на которые они смотрят. Есть хранилища в каменных тоннелях в темноте, а у других есть свет газовый, у иных в тоннелях воздушным газом печь топится, жарко — нестерпимо, от нея же — свет. Есть хранилище — водяное озеро — это тем, которые беду и несчастья причиняли другим, и люди плакали от них, вот теперь и купаются они в чужих слезах, на сушу их не пускают. Что же делают там эти люди и души? Ибо есть в Аде уже не только души, но и воскресшие люди. Воскресли они не по причине святости, но потому что безмерно оскорбили величие Божие, и правда Божия их воскресила, и они уже получают по своим делам. Все же эти — и души, и люди — в таких условиях лютых, что если бы увидели их все живущие сегодня в Поднебесной, то никто бы из нас не остался в живых, но все бы умерли от ужаса этих мук. О мучениях умолчу, ибо это надо написать книгу, а я пишу письмо христолюбцам, дабы вы не пришли в это место мучений по своему нерадению. Само ПЕКЛО — это подземный этаж, здесь так темно, как у нас в безлунную ночь. Земля под ногами и воздух так горяч, как будто вытопили печь нашу жарко, а потом выбросили огонь на землю и затем вошли в печь, и вкусили жизни той лютой. А душа не может умереть, а также воскресший человек, и потому терпят муку непереносимую. Мой духовный человек, который пишет это, был в пекле по повелению Божию больше 10 минут и вот что он говорит о себе: — Сколько раз я вдыхал в себя воздух — столько раз и умирал мыслию и всеми моими чувствами, а при выдохе оживал для новых мук. Люто мучение это, воды в этих муках так хочется, что ни одна тварь на Земле не испытала такой жажды, даже та, что умерла от жажды и безводия. Здесь в одном месте наведен обманный зеркальный блеск — смотришь и думаешь: "Вот вода", — и еще сильнее хочется пить. Люди здесь редко прикованы цепями к месту, а сидят по одному и кричат от мук страшными нечеловеческими голосами. Душ здесь нет. Табакокуры стоят в котловане глубоком до плеч, стоят тесно, как солома в мешке, вместе мужчины, и женщины и дети — тысяч по несколько вместе. Из-под них вырывается красное пламя с черным дымом. Пламя это повторяется ежеминутно, и когда пламя появляется, их аж вверх подбросит, они кричат, обливаясь слезами, пот течет по ним с копотью дымной, одежды на них такие, что страшно и на ум приводить. Это бывает, если один грех у человека — курение, а если и другой какой, то геенна огненная в большем и меньшем размере. Место ТАРТАР — это некая площадь, огражденная скалами, высотой метров до ста. На этих скалах растут деревья большие многоветвистые, подобны нашим осинам, только черные и листья черные, толщина листка, как резина на камере велосипеда. Это я рассмотрел, когда вышел на свет. Я долго трудился, пока открутил маленькую ветку, чтобы рассмотреть это дерево. Там темно, иногда осветит Ангел сатаны красным огнем, чтобы я посмотрел, что там делается и опять темнота. В этих деревьях бушует вихрь и творит этими древесными листьями такой рев, как тысячи моторов гудят. Внизу в этой скалистой ограде — грязи по косточки, земля — клейкая. Здесь бесы гоняют людей группами человек по тридцать-сорок. Гоняют бегом и бьют безпощадно. У них палки 3 м длиной и 4 см толщиной — белые палки, и нет этим грешникам от их мук избавляющего. Это те люди, которые жили на Земле, брали верх над слабыми, и над своими рабами, били их без милосердия, и сами потом умерли без покаяния, теперь они жнут то, что посеяли. А кто из людей на Земле говорит, что верит — "Бог есть, но жизни вечной нет, и когда человек умирает, и похоронят его, он сгниет и пропадет, так как нет никакой жизни за гробом", все эти находятся здесь, и хранилище для таковых — студеная, всегдашняя зима — за их холодную веру. Пьяницы лежат в болоте, в грязной и мутной воде, иногда под них чуть брошена солома. Вставать разрешают только раз в день. Встанет, потянется этот пьяный немного, и опять падает на другой бок, а тот бок сохнет. Еще им по времени приносят пищу и питье: горькое, ядовитое питье и зловонное кушанье, отравляя их утробу за то, что не допускали своим пьянством в тело и душу свою Духа благодати для очищения от грехов. Возлюбленные, что здесь пьяницы находятся — это даже не удивляет, ведь только по их грехам и делам, и вины в том нет ничьей, а они только по заслугам своим получают. Вот еще вижу лежит — зарезавший ножом человека, и сам умер без покаяния, теперь лежит в металлической ванне, подобной гробу, половина этой ванны наполнена его же собственной кровью из ран, которые он нанес человеку, а здесь они оказались на нем. Кровь хлюпает из этих ран, а лицо, кроме глаз, стало свинячьим рылом; когда я посмотрел на него, и он жалко смотрел на меня, хотел что-то сказать, но у него голоса не было человеческого, он вместо слов стал хрюкать, как больная свинья, а когда хрюкает, кровь из ран хлюпает, и он плачет горько. А кто нарушает без крайней нужды работой воскресные дни и праздники — эти наказаны работой. На каждые 15 человек — бригадир — бес злобный, там уже не увильнешь — бьет безпощадно, смотрит зорко. Кто танцевал на том месте, где была церковь или из церкви сделали клуб, эти танцуют на раскаленном докрасна кругу, который медленно крутится. Танцуют по два человека, и бес смотрит. Когда же они устанут и падают, бес трепанет, и опять поставит — танцуй. Это продолжается некоторое время, потом их ведут на другое мучение. Родственное, огненное мучение, от одной маленькой жаринки терпят большую боль, которую к губам прикладывают за покраску губ. По грехам увеличивается мука до того, что в пламень бросят, и еще руки и ноги свяжут, и в печь огненную кинут, а еще и дверь в печи замкнут. О скотоложниках и мужеложниках не хочу и писать. Срамно и люто их мучение. Прелюбодеи и блудники — женщины до пояса обвиты змеями, которые сосут их, а мужчины до шеи. Все безбожники: цари и князья, воины и простолюдины — голы, в чем мать их родила, находятся в разных местах, в разных муках. Кто писал светские, греховные и вредоносные романы, песни, дурные басни и оперы — эти сидят в таком зловонии, что если бы их привели в городской сортир, где тысячи людей оправляются, то они бы для себя сочли это место счастьем. Разлили книжное зловоние людям — теперь и сами томитесь в своем ужасном зловонии. Для штундистов — обиталище отдельное. Они содержатся там, где 12 ч дня и 12 ч ночи. Утром загонят их во тьму кромешную, а в 12 ч забирают оттуда и загоняют в пламенное обиталище, а на ночь загоняют в водяное озеро. Из штундов никто не спасется, ни один человек! Их добродетели не могут превысить ту дерзкую наглость, которой они попирают Крест Христов и Святые Иконы, и злословно поносят Честнейшую Херувим; да и ходатайство Святых не признают. За это они отвержены Богом. Лучше бы им было и на свет не родиться, но быть выкидышами. О многих мучениях умолчу, потому что не пришел еще час говорить о том. Потому что я благодатию Христа видел и современных вождей царства красного дракона: первый — в огне, второй — в воде. Царских корон они не имеют, увенчаны они повязками-диадемами, как проходимцы. Дети Божии, знайте, что эти упомянутые мучения в Аде имеют пределы, они продолжатся только до Страшного Суда. Впрочем, это продолжится еще такое число годов — времени и времен: умножи на четыре, потом добавь к этому числу времени и времен, по истечению этого времени все будет предано огню, тьме и червию, но о дне том и часе Один Бог знает, и тот, кому Он изволит открыть. Возлюбленные христолюбцы, мне тяжело писать, как мучаются грешники во Аде. Об этом можно написать большую книгу, а я вам написал одну крохотку из того, что видел и слышал во Аде."