ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

Друг и вечный спутник Лермонтова Алексей Аркадьевич Столыпин-Монго был, по мнению света, истый денди.
Передавая семейное предание, Александр Аркадьевич Столыпин, внук Дмитрия Алексеевича и Екатерины Аркадьевны, пишет: Алексей Монго "считался самым красивым человеком в России... Говорят, что Николай Первый, гордившийся своей внешностью, ревновал Столыпина к его светским успехам и даже не скрывал своей нелюбви к нему. "
Мемуарист приводит такой факт из биографии своего двоюродного деда:
"Под Севастополем он отличился храбростью и был представлен к Георгиевскому кресту. Узнав об этом... он подаёт прошение о замене Георгиевского креста Станиславом на шею, так как намерен выйти в отставку, а при фраке и белом галстуке Станиславский крест красивее. Дерзость эта не имела последствий за смертью обоих действующих лиц этого странного и неравного состязания. "
Прошение о замене ордена было не первой дерзостью, какую позволил себе Столыпин-Монго, дразня Николая.
Однажды, зная наверняка, что разрешения не будет, он отправил на высочайшее имя просьбу о выдаче ему заграничного паспорта.
О мере бешенства, в какое привела Николая выходка Столыпина, свидетельствует наложенная императором резолюция: "Никогда, никуда. "
"Эта совершенно исключительная резолюция, -- повествует автор вышеуказанных мемуаров, -- наделала в своё время много шума. "
Однако Лермонтов, умевший прозревать сущность сквозь наружность, оставил свидетельство, не совпадающее с общим мнением. Я имею в виду характеристику Алексея Столыпина в поэме "Монго" :
Монго -- повеса и корнет.
Актрис коварных обожатель,
Был молод сердцем и душой,
Беспечно женским ласкам верил
И на аршин предлинный свой
Людскую честь и совесть мерил.
Породы английской он был --
Флегматик с бурыми усами,
Собак и портер он любил,
Не занимался он чинами.
Ходил немытый целый день,
Носил фуражку набекрень;
Имел он гадкую посадку:
Неловко гнулся наперёд
И не тянул ноги он в пятку
Как должен каждый патриот.
Из этого портрета никак не высмотришь истого денди...
А вот замечание, что аршин, которым флегматик Монго мерил людскую совесть и честь, был "предлинным", очень любопытно. Думается, длина этого аршина и сближала Лермонтова с " повесой", она же была и той особой метой, по которой мы узнаем в нем человека столыпинского роду...
(А.Марченко С подорожной по казённой надобности.)