Еще прыгали в воду с перил сходен, так назывался узкий пешеходный мост на сваях, по которому из левобережных улиц люди шли на трамвайную остановку на Красном камне и обратно.

Послушайте, как именовались левобережные улицы, параллельными линиями спускавшиеся наклонно к реке: Первая Вогульская, Вторая Вогульская, Третья Вогульская. Была еще и Поперечновогульская, соединяющая повдоль реки все три Вогульские между собой, как раз в ней «в сто сорок солнц» и просияло утро моей жизни.
И ливни в те годы были пуще и грозы шибче. Земля тряслась от грома. Не выдержав напора стихий, нередко падали в реку тополя, едва не достигая своими макушками противоположного берега. Спускающиеся под уклон все три Вогульские превращались в бурные притоки Тагила. Сама река, точно напитавшийся удав, взбухала-вздувалась на глазах. В центре города ее перегораживала построенная еще первыми Демидовыми заводская плотина, а за ней далеко и широко разливался городской пруд. Чтобы ливневые воды не своротили плотину, на ней, бывало, поднимали окованные лиственничные затворы, н река внизу тотчас выходила из берегов и наливала всю кочковатую пойму под Красным камнем. Значит, будет пожива! Мы засучивали рукава. Через день-другой большая вода скатывалась, и на пойменных лугах — в ямках, колдобинах, рытвинах, в копытных следах — везде оставалась вода, и в ней, едва шевельнешь палкой, плескалась рыба. Лови голыми руками, выпинывай на твердь ногами, а если увертывается, не дается, снимай с себя рубаху» завязывай рукава и ворот и ходи с ней вместо бредня по ерикам, калужинам и лывам, и вся рыба из них будет твоя. Случалось, по полной рубахе приносили матерям на жареху.
Однажды обрушились такие ливни и так, наверное, много было выпущено воды из пруда, что она уже не катилась, а мчалась, летела, как бешеная, в белой пене и брызгах, вырывая с корнем все, что встречалось на пути. Плыли деревья, садовые скамейки, столы, сорванные с привязи пустые лодки. У пешеходного моста брызги взлетали выше перил. Вдруг мост заскрипел и середкой стал подаваться вниз по течению, потом и вовсе порвался на две половины, правая половина с выдернутыми черными сваями загнулась к правому берегу, левая — к левому.
Надо сказать, что в первое военное лето на левобережье появилась еще одна улочка, вытянувшаяся, вопреки уральским традициям, вдоль самой береговой кромки и лицом к воде. Селились на ней беженцы с запада. Хибарки вырастали в одни сутки. Сегодня тут еще чей-то огород, а завтра, глядишь,— слепленная из глины, не успевшая просохнуть хатка, похожая на ласточкино гнездо. Попервости из чего только не городилось тут жилье — из досок, фанеры, толи, выкладывалось даже из нарезанных в лугах дернин.
На этой улочке я нашел себе друга. Несмотря на то, что лет ему было столько же, сколько и мне — десять, все навеличивали его по отчеству — Максимыч: уж больно озабочен он был всевозможными жизненными проблемами, как взрослый, целый день в хлопотах и трудах, не то что поиграть — улыбнуться некогда. Этакий большеголовый широкогрудый мужичок. На его попечении находилась комолая худоребрая коза. Он не только пас, но и сам доил ее. Да еще запасал на зиму сено.. Из оставшихся от постройки избепки-насыпухи досок его отец сшил лодку, даже не лодку, а черт знает что — ни кормы, ни носа, четырехугольный плоскодонный ящик, и на этой посудине Максимыч каждый день завозил козу на противоположный берег, на заливные луга, а оттуда нередко возвращался еще и с копной зеленой сочной травы, нарванной руками.
статья "Прогулки по городу", автор Николаев Владислав http://www.uralstalker.com/uarch/us/1986/09/2/ #уральский_следопыта #1986год #архивследопыта #краеведение #ссср