МАЯКОВСКИЙ В ВОСПОМИНАНИЯХ СОВРЕМЕННИКОВ

Темой его стихов почти всегда были собственные переживания. Это относится и к «Нигде, кроме как в Моссельпроме». Он не только других агитировал, он и сам не хотел покупать у частников. Поэтому многие его стихи «на случай» и сейчас живы и читаются нами с грустью или радостью, в зависимости от этого «случая».
Лиля Брик, мемуарист, муза Владимира Маяковского

Иногда какая-нибудь строфа отнимала у него весь день и к вечеру он браковал её, чтобы завтра «выхаживать» новую, но зато, записав сочинённое, он уже не менял ни строки.
Корней Чуковский, писатель, литературный критик

В комнате танцевали, шумели, играли на рояле, а Маяковский тут же, положив листок бумаги на крышку этого самого рояля, записывал только что родившиеся строфы стихотворения. Он сперва глухо гудел их себе под нос, потом начиналось энергичное наборматывание, нечто сходное с наматыванием каната или верёвки на руку, иногда продолжительное, если строфа шла трудно, и, наконец, карандаш его касался бумаги.
Пётр Незнамов, поэт-футурист, участник творческой группы «Левый фронт искусств»

Он брал слово в раскалённом докрасна состоянии и, не дав ему застыть, тут же делал из него поэтическую заготовку. Он всегда в этой области что-нибудь планировал, накапливал, распределял…
Пётр Незнамов, поэт-футурист, участник творческой группы «Левый фронт искусств»

Иногда он останавливался, закуривал папиросу, иногда пускался вскачь, с камня на камень, словно подхваченный бурей, но чаще всего шагал, как лунатик, неторопливой походкой, широко расставляя огромные ноги в «американских» ботинках и ни на миг не переставая вести сам с собою сосредоточенный и тихий разговор.
Так он сочинял свою новую поэму «Тринадцатый апостол», и это продолжалось часов пять ежедневно.
Корней Чуковский, писатель, литературный критик

А работать с Маяковским было одно веселье! Попутно придумывались смешные рифмы, каламбуры, просто великолепные нелепости стиха, которые и были настоящей подготовкой к большой работе. Иногда мы, наполовину закончив работу, уставши до отупения, садились сыграть «только три партии». Глядишь, ночь на дворе, «в тесноте да не обедали», и приходится дальнейшую работу переносить на завтра. Тогда Маяковский брал клятву, чтобы к двенадцати часам — «вы слышите, Колядка! к двенадцати часам ровно! — рукопись уже была бы у меня на столе, перевязанная голубой ленточкой!». Восклицательные знаки слышались в интонациях густо. И не дай бог опоздать хоть на две минуты. Маяковский встречал зверем: «Вы что ж это? Кофеи распиваете, а я за вас трудись, как пферд». Но гнев сменялся на милость, когда рукопись была на столе. Шли в издательство, там читалось написанное, как-то стремительно одобрялось со всеми последствиями гонорарного порядка.
Николай Асеев, поэт-футурист, переводчик

Вообще Маяковский был всегда зачинщиком. В перерывах вокруг него собирались ученики. Шутник был страшный, всегда жизнерадостный, острит, рассмешит всех. Отношения с товарищами у него были изумительные, но дамочек, вертящихся около искусства, он недолюбливал: мешают они серьёзно заниматься. Дураков тоже не любил. Помню, был такой ученик: богатенький, а с рисунком у него ничего не получалось. Маяковский про него и говорит: «Какой из него выйдет художник?! По ногам видно, что в душе он портной».
Пётр Келин, живописец

Работали мы так. Утром Маяковский обходил учреждения и принимал заказы. Возвращался он домой с портфелем, туго набитым всякими справочниками, ведомственными отчётами и прочим. Весь материал он добросовестно изучал, выписывал на бумажку интересные факты, цифры и после этого обдумывал темы. Вечером, часов в семь-восемь, я приходил к Володе за темами и текстом.
Иногда текст был уже готов, иногда дописывался при мне. Было интересно наблюдать за Маяковским в эти минуты. Обдумывая строку, он ходил по комнате, бубня про себя фразы и отбивая такт рукой. Потом быстро записывал на клочках бумаги сложившийся текст. Иногда он передавал мне вместе со стихами и рисунок, но каждый раз при этом деликатно говорил: «Вот это я нарисовал, но тебе, конечно, не нужно, это я так, для ясности».
Александр Родченко, советский живописец, плакатист

У меня накопилась груда рисунков Владимира Владимировича. В те годы он рисовал без конца, свободно и легко — за обедом, за ужином, по три, по четыре рисунка — и сейчас же раздавал их окружающим.
Когда Маяковский пришёл к Репину в Пенаты, Репин снова расхвалил его рисунки и потом повторил своё: «Я всё же напишу ваш портрет!» — «А я ваш», — отозвался Маяковский и быстро-быстро тут же, в мастерской, сделал с Репина несколько моментальных набросков, которые, несмотря на свой карикатурный характер, вызвали жаркое одобрение художника: «Какое сходство!.. И какой — не сердитесь на меня — реализм!».
Корней Чуковский, писатель, литературный критик

В этом спектакле (пьеса «Клоп») Маяковский работал с актёрами над текстом пьесы не только во время читки ролей. Он постоянно бывал на репетициях, делал замечания, поправки, а иногда и сам появлялся на сцене, показывал роль. Так, однажды на очередной репетиции третьей картины — «Свадьба», он поднялся на сцену, схватил со свадебного стола вилку и сыграл роль парикмахера со словами: «Шиньон гоффре делается так: берутся щипцы, нагреваются на слабом огне а ля этуаль и взбивается на макушке этакое волосяное суфле». Мы так и покатились со смеху! Надо было видеть, как нагнулся большой Маяковский в позе парикмахерской слащавой услужливости, как оттопырил мизинец левой руки и, поворачивая голову посажёной матери, заходя то справа, то слева, орудовал вилкой как щипцами и, наконец, разрушил ей причёску.
Мария Суханова, артистка

Д. Тесленко