Пока я ищу информацию о купцах, заведовавшими торфяными разработками в Полушкино,вот вам описание сурового труда торфодобытчиков 1900-х годов.

Подозреваю, в этих же условиях трудились и в Полушкино.
Материал МУ «Редкинская ПЦБС» в 2017 г. предоставила Диева Э.В., коренной житель п. Редкина, дочь первого директора РОЗ, Почётного гражданина п. Редкино Диева В.Е.
Ветеран за­вода Андрей Григорьевич Архипов вспоминает:
«Мой отец работал на первом торфококсовальном заводе, построенном в 1902 году. Он рассказывал, что раньше рабочие закреплялись за сменой на все время работы: кто был поставлен в ночную смену, так все время и выходил на работу в ночь. Работали в три смены, это был тяжелый изнурительный труд. Доставленные к коксовому цеху в вагонетках или санях торфяные кир­пичи, загружались в бункер, оттуда скребковым элеватором они под­нимались к загрузочным люкам печей. Переработка торфа сводилась к нагреванию его без доступа воздуха при постепенном подъеме тем­пературы до 500-550 градусов. В результате тепловой обработки по­лучали торфяной полукокс с выходом около сорока процентов от веса торфа. Побочные продукты коксования - газ и деготь, - считались отходами и не использовались. Они-то и послужили причиной гранди­озного пожара, который через три года после пуска надолго вывел завод из строя.
Сливы так называемого смоляного приемника были запущенными, к тому же разливали деготь по территории завода нещадно. И вот 18 мая 1905 года загорелся коксоцех, огонь перекинулся на соседние постройки».
«Бочки со смолой, - вспоминает старожил И.И. Иванов, - лежали до самой Хорьковой будки, (это метров триста - четыреста от завода). Клубы дыма были настолько велики, что движение по железной дороге временно прекратилось. Для тушения пожара, длившегося
несколько дней, прибыли пожарные части из Клина, Твери и даже из Москвы.
Конечно же, катастрофа такого масштаба могла произойти толь­ко на фоне общей бесхозяйственности и забвения элементарных норм техники безопасности. Виновным признали мастера коксоцеха, но име­лись свидетели, и в частности упомянутый нами И.И Иванов, которые утверждали, что видел рабочего, бросившего в деготь горящую рогожу. Как было на самом деле? На этот вопрос ответить уже не уда­ется, но совершенно очевидно, что поджог был вполне возможен.
Шел 1905 год. Отголоски революционных событий докатились и до Редкинского захолустья. И не только докатились, но и нашли отклик в среде бесправного, замученного тяжелым трудом и беспро­светной нуждой рабочего люда. Однако в силу политической незре­лости и неорганизованности выступление рабочих здесь могло принять только форму стихийного протеста.
Сохранилось немало свидетельств каторжных условий труда на этом предприятии. Вот одно из них "Описание разработок торфа при Редкинском торфококсовальном заводе":
"Наиболее вредное условие производства - сообщается в доку­менте, — это спешность в работе: надо поспевать всем рабочим за ходом машин, чтобы пресс всегда получал достаточное количество торфяной массы и чтобы готовый торф быстро увозился от машины во время ее прохождения. С непокрытой головой, под лучами солнца, весь в поту и с мокрыми ногами от сырой почвы, рабочий то и дело пьет воду - отсюда начало многим недугам!»
Хозяева разработок не проявляли элементарной заботы о нуждах торфяников. Жили рабочие на суходолах - сухих участках земли среди болот, в грязных, плохо освещенных бараках, спали на много­ярусных деревянных нарах, мокрую и грязную одежду и обувь сушили в этом же помещении. На всю округу один фельдшер.
«С юности знакома мне такая картина, - вспоминает современник, - огромное пространство болота, изрезанное карьерами и осушительными канавами. На горизонте - лиловая дымка хвойных лесов, а ближе к карьерам - пахучие заросли березняка. По болоту разбросаны торфяные машины. Они стоят на краю карьера, дымят черным дымом и от работы локомобиля зябко дрожит земля. Около каждой машины в яме копошатся "ямщики" и лопатами забрасывают в элеватор блестящие на солнце куски массы. У мундштука, откуда вы­ходит влажная лента торфа, стоит подросток "секарь" и двумя большими ножами рассекает ленту на кирпичи. Доски с кирпичами быстро перебрасывают в вагонетку и "вагонщик" рысью катит вагонетку к месту сушки. Печет солнце, болото дышит жаркими испарениями, спи­ны у работающих взмокли, а у некоторых на рубахах белыми пятнами выступила соль. Тяжелый труд. В рабочий день "ямщик" перекидывает лопатой до 30 тонн массы, "вагонщик" за это время пробежит до 25 километров с грузом около тонны».
Рабочая сила на сезон разработки набиралась ежегодно в мес­тах, где особенно остро ощущалось аграрное перенаселение и где в меньшей степени были развиты промышленность и промыслы. Особен­но много торфяников вербовали в Рязанской губернии. Только по наз­ванию были они рабочими, по сути же своей, по мировоззрению оставались крестьянами серыми, забитыми, малограмотными.
Полунищие жалкие люди эти были совершенно бесправными. О том насколько бедствовали торфяники, сохранилось немало свидетельств. Например, сначала нищих в деревне Редкино крестьяне пускали на ночлег поочередно, но когда просящих подаяние стало уж слишком много, решили "миром" построить ночлежку для нищих. Своими подсле­поватыми окнами, как полными укора глазами, смотрела она на един­ственную унылую улицу деревни.
Позднее в этой избушке была открыта так называемая школа грамотности. О характере подобных "учебных заведений" в "Сборнике статистических сведений о Тверской губернии" говорится: "Народ бе­ден, средств мало. Школы этого типа далеко не процветают и очень далеки от того, что должна дать школа по образованию. В этих шко­лах главный контингент учителей состоит из крестьян, лиц духовного звания и других. Получают они менее 10 рублей в зиму".
Скупо доходили в эту глухомань сведения о революционных со­бытиях 1905 года. Но однажды на территории торфоразработок близ деревни Борцино были разбросаны большевистские прокламации "Крестьяне, к вам наше слово». Содержащиеся в них требования конфискации помещичьих земель, восьмичасового рабочего дня, политических сво­бод взбудоражили вою округу. Было это 9 октября, а через несколько дней, как бы в ответ на призывное слово партии трудящихся, вспыхнула забастовка железнодорожников станции Редкино и грузчиков торфоразработок. Она длилась две недели и носила политический характер. Правда требования бастующих не были удовлетворены, но это уже не могло остановить нарастающего протеста, не остановило его и поражение революции 1905 - 1907 годов, наступление черносотенной реакции.
С новой силой вспыхнули волнения в годы первой мировой войны. Восстановление завода после пожара было признано нерентабельным, и хотя добыча торфа продолжалась, коксовальное производство бездействовало. Все это усугубляло и без того бедственное положе­ние рабочих, число которых быстро пополнялось за счет обезземеленных местных крестьян. «Положение семей, имевших малые наделы земли и главы которых
находились на войне, резко ухудшилось с переходом в 1915 году на отрубное землепользование, - пишет в своих воспоминаниях один из старейших работников завода Н.Д. Осипов. «Как правило, плохие участки получили малоземельные хозяйства, а некоторые совершенно перешли на посторонние заработки. Могли сносно жить те хозяйства, которые имели надел в 3-4 души (так делилась земля после реформы 1861 года), но таких хозяйств было немного. Совершенно ясно, как можно было жить крестьянству, имея надел земли пол души, такие наделы имели все шесть братьев Осиповых в четырех хозяйствах.
Отец мой имел участок в один гектар, в том числе 0,2 гектара пахотной земли. Особенно тяжело жили те семьи, главы кото­рых были призваны на войну, это Афанасьевы, Поляковы, Сынковы, Осиповы. Наше хозяйство было совершенно нарушено при взятии отца на войну. Взяли также лошадь. Семья из 4 х человек жила на за­работки матери и мне пришлось с II лет пойти на случайные, вре­менные заработки, как старшему в семье».
Нещадная эксплуатация дешевой рабочей силы приносила хозяевам (торфоразработки находились в частной собственности) бас­нословные барыши. Краевед Б.П.Митекин рассказывает о таком случае: однажды управляющий, вернувшись от владельца разработки Якунчикова, велел собрать рабочих. «Спасибо мужики, - обратился он к ним - хорошо поработали - 36 тысяч дохода получил хозяин. Вот вам 5 рублей, выпейте за его здоровье».
Добыча торфа на Якунчиковом болоте производилась по так называемому резному способу. Выкопанный торф тележками свозили на поле сушки, а затем нарезали на кирпичи тоже вручную с по­мощью "кадушки". В таких условиях трудились по 10-14 часов за грошовые заработки. Здесь, на Якунчиковом болоте, в середине мая 1915 года проходила забастовка ста рабочих, требовавших уве­личения заработной штаты. Администрация применила испытанный спо­соб борьбы с волнениями - уволила 52 человека? На их место легко было найти других, более сговорчивых. В годы войны на торфоразработках еще шире стал использоваться труд женщин и подростков, которым за ту же работу платили значительно меньше; чем взрослым мужчинам. С ними спокойнее, забитые и бесправные они не были готовы к активному выступлению против хозяев.
ИСТОЧНИК: https://konakovobiblioteka.ru/index.php/redkino/1214- .. https://cyberleninka.ru/article/v/periody-razvitiya-t ..
На фотографии- торфяная узкоколейка.
#торф #тучково #полушкино #конаково #редкино