И чудо в тот день всегда начиналось с самого утра. Откроешь глаза, а за окном снегу намело за ночь столько, что кажется, будто весь мир состоит из одного снега. Выйдешь из дому - зябко, морозно и тихо. Ноги утопают в мягком снежном облаке, небо близкое, свободное. На входе в лес чуда становится ещё больше. Оно уже не тихо о себе напоминает, а присутствует рядом. В этом звонком морозном воздухе, где тишина подобна маленьким колокольчикам. Звонкая тишина. Она касается тонких ветвей деревьев, и лес оживает. Крохотные снежинки инея кружатся в нежном танце, звучит музыка настоящего тёплого чуда! Виктория Дорн

Расскажи мне на ночь сказку о заснеженных равнинах, Где лиловыми ночами у серебряной реки Собираются для пляски на жемчужно-белых льдинах Кобылицы с жеребцами. Тонконоги и легки, Среброгривы, белоснежны, словно вовсе невесомы - Под копытами не бьётся на куски хрустальный лёд. Тает ночь в призывах нежных, наполняется истомой, Лунный свет на землю льётся, словно серебристый мёд. А на льду танцуют кони. Вместе с ветром и со снегом. Звёздный свет струится в гривах, падая к речному дну. Гаснет ночь. За ней в погоню улетают кони в небо. Вот и утро. Но тоскливо. Расскажи ещё одну?! Оксана Залилова

Помни о хрупкости, говорю я себе каждый день. Помни о хрупкости каждого, и себя тоже. И будь осторожна словом и делом. Помни о недолговечности. И успей сказать, и успей сделать. Помни о внезапности счастья и горя. И насладись первым и удержись во втором. Помни о Любви. Она не проходит, но проходим мы. Береги каждый миг, в котором есть ты и тот, к кому ты придёшь даже по осколкам и горячим углям. Помни о смерти. Не для того, чтобы ждать её, а для того, чтобы успеть пожить. Помни, пока есть память. Лиля Град

Мама Отца призвали на фронт ещё в начале войны. Ранним утром он ушёл на призывной пункт, откуда его уже не отпустили даже попрощаться. Помню, как мы бежали с мамой по улицам сонного, залитого солнечным светом Ленинграда, как вглядывались в чужие лица в новых гимнастёрках. Я увидел его первым и закричал, что было мочи: «Папка!» Он подхватил меня, а потом долго-долго целовал заплаканное лицо мамы и что-то горячо и быстро ей шептал. Мама была учительницей младших классов. В первые месяцы блокады школа ещё работала и она часто брала меня с собой на уроки. Я сидел на последней парте и разглядывал картинки в книжках. Иногда урок прерывался воем сирены, и мама, схватив меня за руку, быстро

И день только начинается. И мир только начинается. И он бесконечен. Разве не спасибо? Спасибо. Борис Гребенщиков

Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то хочет, чтобы они были? Значит — кто-то называет эти плево́чки жемчужиной? И, надрываясь в метелях полуденной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку, просит — чтоб обязательно была звезда! — клянется — не перенесет эту беззвездную муку! А после ходит тревожный, но спокойный наружно. Говорит кому-то: «Ведь теперь тебе ничего? Не страшно? Да?!» Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — это необходимо, чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда?! Владимир Маяковский, 1914