ЛУЧШЕ ПОЗДНО, ЧЕМ НИКОГДА…

Писать о музыке я начал не сегодня, да и не вчера, - давненько я уже пишу. Сначала это было просто увлечение: есть время – написал чего-нибудь, - а нет, так, как-нибудь потом. Но постепенно моё хобби начало кормить меня, и этим делом стал я заниматься каждый день, - систематически, - по мере поступления новинок. Большей частью я писал рецензии на новые альбомы, - в основном рекламного характера для внутреннего пользования моей фирмы в виде информации на стендах: три-четыре предложения, не более того. Но были и статьи:
серьёзные, аналитического плана, - место было им в моём журнале «Бюллетень Рок-Адвоката», и они могли быть на любую тему.
Ну, и вот однажды – в 90-ом, как мне помнится: под Новый год примерно в мои фонды поступил очередной магнитофонный альбом Игоря Талькова под названием «Россия». Вот и хорошо: подарок прям, под ёлочку, - альбом был долгожданный, - вся страна уже была о нём наслышана, и спрос был на него такой, что ни какие «ласковые маи»
близко даже не стояли: популярность Игоря Талькова вряд ли с кем ещё была сравнима. Но признаюсь честно: мне тогда он был не очень интересен. А вернее, просто я его уже не понимал. Мне нравились его лирические песни: и на самом деле – очень симпатичные, - приятные такие, - в музыкальном плане совершенно безупречные: мелодии, аранжировки – всё на самом высшем уровне. Ну, правда, кое-где, -
местами, - в композициях его мелькали целые фрагменты из чужих произведений, не прикрыто даже. Скажем, основной мотив его известной песни «Я вернусь» был целиком заимствован у Дэйва Стюарта и Кэнди Дальфер, - был такой: в то время очень популярный шлягер «Лили была здесь», - клип припоминаете? Она на саксофоне, - Кэнди - рыжая такая, симпатичная, - а парень на гитаре – Дэйв, -и тоже очень колоритный. Но не в этом дело, - плагиат тогда у нас в попсе был сплошь и рядом. Дело в том, что Игоря буквально вот в последний год куда-то понесло, - совсем в другую сторону от музыки, - и даже не в политику, - скорее в популизм: тексты его песен стали эпатажными какими-то, - антисоветскими, - как будто с ним на пару их писала Новодворская,
с подачи Солженицына. Зачем?.. Мне это было непонятно. Я был патриотом своей Родины – Советского Союза, - к тому же и с историей я был всегда на «ты», и понимал - тогда ещё - прекрасно то, что Игорь заблуждается в своих оценках. Революция происходила под влиянием извне: Россию «опустили на колени и связали кумачом», действительно, враги – по сути дела диверсанты, - партией они лишь прикрывались для своих враждебных дел. Но ведь потом всё изменилось: диверсанты эти
большей частью были обезврежены, и партию возглавили уже совсем другие люди – патриоты своей Родины, - они и привели страну к величию. А он их под одну гребёнку всех: «КПСС – эСэС». Что за намёк такой?.. «SS» то здесь причём?.. ЭсЭс – это фашисты. Вот бы взял он, да и написал хотя бы одну песню о войне: о том, как били мы фашистов этих – и «эсэс», и вермахт. Почему вот он не пишет песен о победе нашего народа над фашизмом, если уж такой он русский патриот?.. И почему это вдруг у нас всё через … одно место?.. А в Европе, и в Америке живут «вот так»?.. Да пусть они там, как хотят, так и живут, а нам и дома у себя живётся очень даже хорошо, и Родину свою мы ни на что променяем. И
крайнего нашёл он, - Леонида Ильича. Ограбил он страну, оказывается, «с бандою министров», - что за бред такой, - и все мы дураки, а Брежнев – наш кумир. И он, Тальков, за это объявляет нам войну, - серьёзно, - потому что мы «совки», - и он нам не «отдаст страну».
Ну, и так далее. Все песни, в общем-то, в альбоме этом мне уже известны были: то в одном они концерте выходили, то в другом, - их много было, левых записей с концертов Игоря Талькова, - отовсюду, с разных городов. Однако в анотации к альбому этому я вдруг увидел и ещё одно знакомое название – «Любо, братцы, любо». Только почему-то сильно этому обрадован я не был. Может, потому что ничего хорошего
уже от Игоря Талькова я не ждал. Писать о нём я не хотел, - зачем, - реклама не нужна ему, - чиркну, наверное, заметку – пару строк, - с подзаголовком: «Это мы не отдадим тебе страну!» Но это будет уже после Рождества. Ура! У нас каникулы!
Каникулы, однако, подошли к концу, практически ещё не начинаясь, - в первый новогодний день. По телевизору в концерте «Песня года» я
увидел вдруг случайно выступление Талькова, - не с начала, правда: Игорь пел казачью песню, - новую, - такую, что, вообще: мурашки прям по коже, - а в припеве там ещё и «Любо, братцы, любо»!.. О-о, дружище! Я тебя недооценивал!..
«Вот, хорошо! Я бутылочку взял» - как спел однажды классик, - коньячка, - потом нашёл ту самую бобину с записью Талькова: где там эта песня, - вот, она, - вторая: play!.. «Бывший подъесаул уходил воевать…» И всё. И слёзы: как-то сами по себе из глаз, - и коньячок туда же: льётся, - хорошо-то как, душевно. И прослушал эту песню я раз десять, может быть, - конечно, с перекурами, - ведь я уже обдумывал статью, - серьёзную, причём. Потом хлебнул ещё для куража, и взялся за перо, - ну, в смысле, за печатную машинку. Много песен слышал я на эту тему: и казачьих, и белогвардейских, - их немало было: я их собирал принципиально уже много лет, - но эту песню - Игоря Талькова - о
подъесауле - даже не с чем было и сравнить: ни в музыкальном отношении, ни в смысловом. А смысл этого творения был столь глубок, что требовал не менее глубокого анализа. Вот я и написал статью, - пространную: по сути дела диссертацию, - на историческую тему: «Казаки по обе стороны братоубийственной войны». И я уверен был – на сто процентов – в том, что образ главного героя этой песни был не исторический, а собирательный. Не мог припомнить я такого командарма в Красной Армии, к тому же казака, - и даже офицера – бывшего подъесаула, чтобы тот закончил жизнь подобным образом. Придумал этот образ Игорь, - однозначно. Ну, и вскоре: где-то в феврале, ушла эта статья в народ. И вот, что удивительно: никто из тех, кто прочитал её, - а ведь подписчиков немало было у меня, и это были люди умные, как правило, - ни разу мне не возразил по поводу моих соображений о реальности героя этой песни, - значит, и на самом деле: не было
такого командарма.
А потом вдруг оказалось, что он был. Но только, к сожалению, уже после того, как самого Талькова с нами уже не было, - убили Игоря.
Вновь процитирую слова великого поэта: «Не сказать про живых, а покойников мы бережём». Ну, и как следствие – ажиотаж, - на всё, что было связано с Тальковым. Даже на какие-то подпольные концерты, - отвратительного качества, где хрип один и шип, и в песнях даже слов не разобрать, - народу было всё равно: лишь бы Тальков. И на одном из этих вот концертов, не понять какого качества, - концертная программа называлась «Суд», - я вдруг услышал внятный голос Игоря Талькова перед исполнением той самой песни о подъесауле. Он говорил
буквально следующее: «Бывший царский офицер Филипп Миронов, Георгиевский кавалер, герой Русско-японской войны, в 1917 году изменяет присяге, срывает с себя ордена, золотые погоны и кресты и идёт воевать за так называемую „народную“ власть». И эту информацию как будто он нашёл в каких-то «исторических архивах».
Да?.. Вот, так сюрприз. Выходит, что Филипп Кузьмич Миронов и является прообразом подъесаула этого, - героя песни Игоря Талькова?.. А где же соответствия тогда? Ведь ничего не сходится. Да и потом, какие могут быть архивы, если информации об этом человеке в годы перестройки было пруд пруди, что называется. В журналах – в «Огоньке», к примеру, и в газетных публикациях - «АиФ», «Литературка»
да и прочие; в бульварной прессе; книги уже были о Миронове написаны: Рой Медведев, например: «Жизнь и смерть Филиппа Кузьмича Миронова», Анатолий Знаменский – двухтомное произведение «Красные дни», и Юрий Трифонов уже писал о нём, - какие там архивы, - в период перестройки о Миронове писали все, кому не лень. Вот раньше его имя было за семью замками, - засекречено, - однако же, в 70-ые о нём уже была серьёзная статья в «Военно-историческом журнале», - а я его всегда выписывал: читал от корки и до корки. И поэтому о командарме 2-ой Конной к тому времени, к началу 90-ых я уже имел вполне устойчивое мнение.
Прежде всего, мне было не понятно, почему Тальков понизил войскового старшину Миронова на две ступени вниз по званию, назвав его подъесаулом, да ещё и бышим. Это звание Филипп Кузьмич, действительно, носил когда-то: в 1905-ом, - заслужил его ещё в Маньчжурии, в Русско-японскую войну. Но ведь потом его погоны стали чистыми: без звёзд, с одним просветом, - в Первой мировой уже Миронов был повышен в звании до есаула, а чуть позже, в январе 16-го года и до войскового старшины, - и на его погонах появились сразу три звезды. Погоны эти, кстати говоря, не «золотые» были, а серебрянного цвета, с
двумя синими просветами. И Филипп Кузьмич их не срывал, да и присяге он не изменял, - он был на фронте до последнего, до 18-го года, - он увёл свой полк, - 32-ой Донской, - с Румынии на Дон лишь в январе, - какая, там уже могла присяга быть, кому?.. И кто мог проклинать его, когда он уходил … куда-то воевать?.. Его отец, как будто, да?.. Ну, это вряд ли. Кузьма Фролович Миронов сына своего поддерживал всегда, во всём. Он был из самой бедноты, работал он простым станичным водовозом, и когда его сынок, придя с войны, вдруг объявил на сходе: «Нет теперь на Дону ни казака, ни мужика, а есть только граждане, равные во всём!»,
- отец был очень рад: сбылись его мечты, - он, наконец-то, стал со всеми
равным. Так же вряд ли мог «молчать» и брат Филиппа Кузьмича. Поскольку никакого брата у Филиппа не было, - он был в семье единственным ребёнком. А жена была, - действительно, - звали её Степанида Петровна, - и детки у них были – шестеро. Вот только в 18-ом году Филипп Кузьмич уже развёлся с ней, - ведь новые законы позволяли это сделать и без ведома родной жены. А «тихо обнимать» он мог уже свою подругу – Надежду Суетенкову, с которой он успел прижить ребёнка
– дочь Наталью. А вот любимую его дочурку, - старшенькую, - Валентину расстреляли белые. И дом Филиппа Кузьмича они разграбили. Забрали, в том числе его награды: восемь орденов, - крестов там не было. Миронов был полным кавалером «Анны» четырёх степеней, - они за храбрость, кстати говоря, - и «Станислава» - трёх степеней, - это офицерский орден. Так же он был награждён и орденом «Владимира» 4-ой степени. Но самая главная его награда – это Золотое Георгиевское оружие. Всё это досталось белым. Так что, ничего в затоне он топить не мог. Ну, и так далее.
Короче, в песне этой, если хорошенько разобраться, нет ни слова соответствия с реальным образом Филиппа Кузьмича Миронова. Вы спросите: а как же «командарм»?.. Был ведь им Миронов, или не был?.. Был, конечно. Но потом и сплыл. По крайней мере, на момент расстрела он уже 4 месяца им не был. Да и армия его, - 2-ая Конная, - туда же: не было уже её – она была расформирована ещё 6-го декабря 20-го.
И остаётся вспомнить лишь про «девять грамм свинца», которые и отпустили в песне этой душу бывшего подъесаула, - будто бы «на Суд». Вот здесь Тальков был абсолютно прав, - он не ошибся: были эти роковые девять грамм. Вот только это был не самострел, - Филипп Кузьмич убит был в спину выстрелом из мосинской винтовки.
Так-то вот. И я тогда в раздумьях был: писать ли мне об этом, или не писать?.. Нужна ли людям эта правда, или не нужна?.. Ведь это может выглядеть кощунственно по отношению к погибшему поэту. Люди могут не понять. О мёртвых мы обычно говорим только хорошее. Ну, что ж. Тогда отложим это дело на потом.
А годы как воробушки: летят куда-то вдаль, за ними не угонишься. С тех пор прошло уже: ни много и ни мало, - четверть века, - всё течёт, всё изменяется. И вот совсем недавно я спросил у друга своего, у Георгия
Каргина, - ну, может, даже в шутку: «Почему вот у тебя фамилия казачья, а вот клипа на казачью песню ты ещё ни одного не сделал?.. А?..» И
вскоре Жора мне ответил: посмотри, мол, на ю-тьюбе, на моём канале, - там тебе сюрприз.
Ещё какой. И снова по щеке слеза. Спасибо, друг мой!..
Светлой памяти Филиппа Кузьмича Миронова и Игоря Владимировича
Талькова.
Бывший подъесаул уходил воевать.
На проклятье отца и молчание брата
Он ответил: Так надо, но вам не понять,
Тихо обнял жену и добавил: Так надо.
Он вскочил на коня, проскакал полверсты,
Но, как вкопанный, встал у речного затона.
И река приняла ордена и кресты,
И накрыла волна золотые погоны.
Ветер сильно подул, вздыбил водную гладь,
Зашумела листва, встрепенулась природа.
И услышал казак: «Ты идешь воевать
За народную власть со своим же народом».
Он тряхнул головой и молитву прочел,
И коню до костей шпоры врезал с досады.
Конь шарахнулся так, как от ладана черт,
От затона, где в ил оседали награды.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить.С нашим атаманом не приходится тужить.
И носило его по родной стороне,
Где леса и поля превратились в плацдармы.
Бывший подъесаул преуспел в той войне,
И закончил ее на посту командарма.
Природа мудра, и Всевышнего глаз
Видит каждый наш шаг на тернистой дороге.
Наступает момент, когда каждый из нас
У последней черты вспоминает о Боге.
Вспомнил и командарм о проклятье отца.
И как божий наказ у реки не послушал.
Когда щелкнул затвор и девять граммов свинца
Отпустили на Суд его грешную душу.
А затон все хранит в глубине ордена.
И вросли в берега золотые погоны.
На года, на века, на все времена
Непорушенной памятью Тихого Дона.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить.С нашим атаманом не приходится тужить.
Из книги Виктора Арышева «Мой песенный роман» том 1.
#ВикторАрышевТворчество