С начала XIX века и до наших дней с ядами борется химия — наконец-то победил подлинно научный подход. Путь к этой победе был долгим и тернистым, история поиска противоядий знает такие причудливые средства, что сейчас просто диву даешься. КАПЛЯ ЯДА Нагретое молоко, теплая вода, настой льняного семени — эти напитки еще во II веке до н. э. советовал использовать при отравлениях греческий врач Никандр из Колофона, который одним из первых исследовал яды животного и растительного происхождения. Такое питье позволяло облегчить последствия — вызвать рвоту и тем самым снизить концентрацию ядов в организме. На протяжении веков эта рекомендация оставалась актуальной: основными средствами у лекарей разных государств оставались рвотные, мочегонные и слабительные. В Средние века к ним добавились жирные бульоны — считалось, что жир препятствует всасыванию яда. Но все это постфактум — отравление уже случилось. Главной задачей всегда был поиск универсального средства, нейтрализующего яды. Впрочем, первопроходцем здесь считается отнюдь не врач, а царь Понта Митридат VI Евпатор. Когда в 120 году до н. э. был отравлен его отец, Митридат V, сын с 12 лет стал принимать яды в минимальных дозах. Выработанный в юные годы иммунитет оказался столь стойким, что, когда в 63 году до н. э. Митридат VI, стремясь избежать пленения, попытался отравиться, ядовитое вещество не подействовало! Пришлось прибегнуть к услугам личного телохранителя Битоита — он убил царя мечом. Впоследствии у медиков даже появился термин «митридатизм» — привыкание к действию яда. ГИБЕЛЬ ЕДИНОРОГА

Весьма распространенным в Средние века средством был креденц (по-латыни кредере — «доверять»). Это богато украшенная крышка для посуды с едой и напитками. Изюминка заключалась в прикрепленном изнутри роге (или его кусочке) диковинного зверя единорога, обладающем важным свойством: запотевать, если пища или питье отравлены. Когда это заморское чудо укрепляли внутри кубка, то напиток якобы начинал шипеть, предупреждая о наличии яда. Даже папа римский Климент VII подарил своей родственнице Екатерине Медичи такой рог, чтобы она не опасалась отравления. К сожалению, популярность средства способствовала массовому истреблению носорогов в Африке и Азии, а также нарвала (их бивни нередко с успехом приписывали единорогу). «ВЫРУЧАЛОЧКА» ДЛЯ АГРИППИНЫ Однако отравляющих веществ становилось известно все больше — противоядий не напасешься! Казалось, панацеей стал пришедший с Востока териак — снадобье из нескольких составляющих, которое, как считалось, позволяет нейтрализовать самые разные яды. К примеру, Андромах, врач римского императора Нерона, создал сложный териак, включавший 70 ингредиентов — на все варианты возможных отравлений. Его регулярно принимала мать Нерона, Агриппина. Надо отдать должное — Андромах создал эффективное средство: когда император в 58 году н. э. попытался отравить Агриппину, это ему не удалось. Хотя именно так по приказу Нерона был отправлен на тот свет его брат Британник: потенциальный претендент на императорский трон пренебрег териаком. Менялось представление о составе и действии ядов — появлялись новые териаки. Так, в первой германской фармакопее (своде лекарственных средств) 1535 года териак включал в себя 12 веществ, в том числе валериану, корицу, кардамон, опий, мед и пр. Во французской фармакопее состав был куда богаче — 71 наименование. К слову, этот териак из нее исключили лишь в 1788 году — завидное долголетие, учитывая, по признанию самих врачей, его низкую эффективность. Неслучайно в обосновании было сказано, что средство «...переходит в область легенд». БЕССИЛИЕ БЕЗОАРА В XI—XII веках опять же с Востока пришло другое универсальное противоядие, ставшее весьма популярным. Речь о безоаре (от арабского безодар — «ветер») — камне, рассеивающем воздействие ядовитого вещества. Небольшие, гладкие, внешне напоминающие морскую гальку, но темного цвета с зеленоватой примесью, эти камни образуются в организме жвачных животных при желчнокаменной болезни. Стоимость безоаров зашкаливала — они нередко ценились дороже золота.

Много значила и красота самого камня. К примеру, вполне походил на роскошную драгоценность безоар второй половины XVI века, принадлежавший английской королеве Елизавете I. Однако французский император Наполеон Бонапарт скептически отнесся к такому подарку персидского шаха — камень тут же отправился в камин в его кабинете. Собственно, аналогичное отношение было не только у него. Еще в середине XVI века Амбруаз Паре, придворный врач поочередно сразу четырех французских королей (Генриха II, Франциска II, Карла IX и Генриха III), решил проверить действенность безоара на приговоренном к повешению королевском поваре. Дав ему ртутьсодержащую сулему, Паре попытался нейтрализовать яд чудодейственным камнем: прикладывал к животу, затем соскоблил и в виде порошка заставил проглотить. Увы, бедняга скончался. ГРИБНОЙ ЧЕЛОВЕК Несмотря на использование всевозможных чудодейственных средств, отравления ядами то и дело случались. Поэтому во многих знатных семействах предпочитали действовать по старинке — заводили «грибного человека». Его работа заключалась в том, чтобы пробовать хозяйские харчи. Остальные смотрели: ну как, не поплохело бедняге? Хорошо, значит, можно кормить самого домовладельца, его чад и домочадцев. Помер? Придется хозяину поголодать, зато сам жив останется. При российском императорском дворе на этой должности состояли чарочник и чашник. А в 1722 году на европейский манер ввели соответственно придворные чины мундшенка и обер-мундшенка. В Табели о рангах эти люди были выше камер-юнкера — именно этот чин пожаловали Александру Пушкину. То есть изначально должность предназначалась отнюдь не лакеям, поэтому неудивительно, что мундшенк Петра I Федот Каменский дослужился до генерал-майора, а его сын Михаил даже стал генерал-фельдмаршалом. ПЕРЕНАЦЕЛИТЬ, РАСТВОРИТЬ, ОЖИВИТЬ... Лишь в 1813 году в качестве антидота впервые упоминается древесный уголь, способный впитывать самые различные вещества, и отравляющие тоже. Правда, прошло почти 100 лет, пока в начале XX века в Чехии его официально не предписали использовать врачам в качестве противоядия. Оттуда уголь перекочевал в другие страны. Хотя и тут стоит заметить: это простое средство лишь снижает степень опасности принятого внутрь яда, а не исцеляет от него. К началу XIX века был накоплен опыт проведения химических реакций с отравляющими веществами и появились вполне конкретные рекомендации, проверенные в лабораториях. К примеру, выяснилось, что яды можно преобразовать в нерастворимую форму — тогда вред организму будет сведен к минимуму. Так, в частности, с помощью сероводородной воды нейтрализуется ртуть. Как и во многих других сферах, появлению противоядий (или антидотов) способствовало развитие военного дела. Одним из первых средств борьбы с боевыми отравляющими веществами стал британский антилюизит (2,3-димеркаптопропанол), созданный в середине 1940-х годов в лаборатории Рудольфа Питерса в Лондоне.

«Мишенью» послужил содержащий мышьяк люизит, но значение этой разработки куда шире. Впервые удалось направить действие яда не на сам организм, а на введенный антидот — образуемая связка «яд — антидот» затем удаляется через желудочно-кишечный тракт. Собственно, на этом принципе синтезирован целый ряд противоядий. Успехи в борьбе с ядами и отравлениями способствовали появлению специальной области медицины — токсикологии, которая успешно развивается. В начале XXI века разработаны препараты, позволяющие возвратить жизнедеятельность структурам организма, поврежденным яддми, или взять на себя их функции, восстановить биохимические процессы. По сути, сегодня основная задача — своевременно доставить пораженного больного в стационар, где им займутся токсикологи. Олег НИКОЛАЕВ #ТайныИстории