История искусства знает немало примеров, когда на смене культурных эпох произведения, созданные предшественниками, начинают восприниматься не совсем верно. Вероятно, наиболее показательным в данном случае является пример появления на античных статуях фиговых листьев. Ради сохранения моральных устоев в средние века тысячи старинных шедевров подверглись «великой кастрации». Интересно, что эта традиция сегодня обретает «второе дыхание».

Тема ню в искусстве часто становится камнем преткновения и вызывает жаркие споры до сих пор – имеет ли право художник обнажать свою модель, является ли это действительно художественным приемом или просто способом привлечь нездоровое внимание? В случае античных статуй, казалось бы, вопрос решен давно и однозначно: они создавались при той культуре, где нагота у мужчин считалась нормальной и не вызывала неоднозначной реакции.

Конечно, статуи философов или стратегов были одетыми, но вот изображения спортсменов – всегда только нагими. Дело в том, что занимались юноши спортом именно в таком виде. Существует даже исторический факт VIII века до нашей эры о бегуне Орсипе. Во время состязаний он сорвал мешавшую ему набедренную повязку и сумел победить. С тех пор в древней Греции мужчины спортом занимались только голыми, натирая тело оливковым маслом. В классическую эпоху эллинов сложился идеал калокагатии – гармонии внутреннего мира человека с его внешним обликом.

Средневековая культура к этому вопросу относилась диаметрально противоположно, закрывая в изображении человека все, что можно закрыть. К середине XVI века Ватиканские властители внезапно осознали, что они находятся в двусмысленном положении, владея множеством драгоценных шедевров античного искусства, которые не соответствуют культурной традиции их эпохи. Папа Павел IV начал борьбу за нравственность в искусстве.

Правда, сначала она носила более мирный, рекомендательный характер, а вот буквально еще через 100 лет Папа Иннокентий X принялся за «прикрытие срама» серьезно. Именно к его правлению относят знаменитую «великую кастрацию». Множество античных статуй при этом лишились своих достоинств физически – их просто откололи, а позднее места скола прикрыли сделанными специально для этого фиговыми листочками. Папы Климент XIII и Пий IX продолжили эту благородную борьбу.

Сама идея использования именно этого растения была взята из Библии: Адам и Ева, когда осознали свою наготу, «сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания». Смоква – она же инжир и фига. Так в искусстве средних веков сложился канон прикрывать на картинах и статуях прародителей человеческих этими листочками. В дальнейшем само выражение «фиговый лист» получило переносное значение – прикрытие заведомо бесстыдных или нечестных действий.

Время шло, нравы менялись в сторону большей открытости, но необходимость «прикрыть срам» у статуй оставалась актуальной. В 1857 году королеве Виктории была подарена копия знаменитого Давида Микеланджело. Созданный в 1504 году (то есть еще до развернувшейся борьбы против излишней открытости), шедевр избежал судьбы многих статуй и радовал глаз реалистично выполненным мужским достоинством. Считается, что вид его так смутил королеву, что она немедленно «сослала» подарок в недавно основанный лондонский музей Виктории и Альберта.

Кроме того, фирмой D. Brucciani & Co. был срочно выполнен фиговый лист размером в пол метра. Портить статую не стали, а листик закрепили на специальных стальных крючках. Прикрывал он Давида, кстати, аж до 1950 года. Теперь его демонстрируют отдельно в этом же зале.

Еще один интересный случай произошел уже в начале XX века. И связан он был с картиной. Анри Матисс по заказу московского купца и коллекционера Сергея Щукина написал парные панно «Танец» и «Музыка». Выставленные перед отправкой заказчику в парижском «Осеннем салоне» 1910 года картины вызвали скандал эпатирующей обнаженностью и «неожиданностью трактовки образов». Щукин даже отказался от них после этого, но буквально через несколько дней изменил свое решение, написав художнику: «Сударь, в дороге (два дня и две ночи) я много размышлял и устыдился своей слабости и недостатка смелости. Нельзя уходить с поля боя, не попытавшись сражаться». 

Однако после получения картины нервы коллекционера все-таки не выдержали такого непотребства (у него росли дочери, а картина предназначалась для второго этажа его дома). По просьбе заказчика Матисс закрасил гениталии у сидящего мальчика, прорисованные особенно рельефно. Однако сделал он это легкосмываемой краской, написав Щукину записку о том, что, если он изменит решение, картине можно вернуть первоначальный вид, протерев это место крепким коньяком. В таком скромном виде полотно демонстрировалось более 50 пока, пока специальным решением ученого совета в Эрмитаже не было принято смыть все-таки этот дополнительный слой.
#ТайныИстории #ИсторияИКультура