Страница историй

Все куда-то бежали, озабоченные своими срочными проблемами. А кот сидел и смотрел на них. Люди несли домой подарки, ведь сегодня был праздник — Новый год. Живот заурчал, и очень захотелось есть и одновременно — в туалет. Но разве можно сходить в туалет, если нет лотка с песочком? Разве же коты могут просто пописать на улице? И кот с удивлением посмотрел на проходящих мимо людей, но никому не было дела до него. Некому было ответить на его немой вопрос. Он прилег на холодную землю и закрыл глаза. Ему некуда было идти. Вечерело и пошел снег. Он быстро таял на теплой шерстке, и скоро кошачья шубка заледенела. Стало жутко холодно. В окнах домов зажегся свет, и оттуда доносились весёлые голоса и вкусный запах. Живот особенно сильно забулькал. Но есть было нечего. Зимняя пурга закрутила свою вьюжную карусель, и упавший снег мчался вдоль улиц, заметая всё на своём пути. Раздался шум, и кот поднял голову вверх. В небе взрывался фейерверк. Город на несколько минут осветился заревом этих праздничных минут, и коту показалось, что наступил день. Но вслед за светом праздника пришла кромешная тьма и холод. Улицы были пустынны, все праздновали в своих теплых квартирах. Кот закрыл глаза и приготовился к своей последней ночи. "Ничего, ничего, думал он, — помучаюсь сейчас, а потом станет тепло, и я обязательно увижу бабушку. Кто – то подошел. Кот открыл глаза и посмотрел. Прямо напротив него были ботинки огромного размера. Вот так даже лучше, решил он, просто один удар и всё. Но тут чьи то руки подхватили его и подняли вверх. — Вот ты где! — раздался неожиданно мягкий голос. Кот открыл глаза и увидел большущего мужчину, который был среди приехавших на похороны его бабушки. — А мы тебя уже обыскались. Весь Новый год всей семьёй по двору бегали. Это я виноват. Думал, что жена тебя возьмет, а она думала, что я. Вот так и получилось, ты уж не сердись, — и огромный человек вдруг бросился бежать куда-то, неся кота под мышкой. Кот смотрел по сторонам, и дома пролетали мимо. Они остановились возле машины и, открыв дверь, большой человек положил кота на соседнее сидение и, достав ворох свои футболок, стал вытирать его холодную, мокрую шерстку. — Вот только вытру тебя, чтобы не простыл, и поедем, — бубнил он себе под нос. Потом положил на сиденье теплое полотенце и закутал им кота. Машина завелась, и они помчались по заснеженным праздничным улицам. А здоровый мужик, крутя руль одной рукой, держал в другой телефон и кричал в него своим удивительно мягким голосом, полным нескрываемой радости: — Ласточка, рыбочка я нашел его! Да, нашел!! Н-А-Ш-Е-Л! Где был? Да прямо у подъезда и лежал. Да не волнуйся, всё с ним в порядке. Будем через пару минут, и все вместе встретим Новый год! - торопливо говорил мужчина, неловко прижимая плечом к уху сотовый телефон. Он обернулся на кота, чтобы сказать ему что-то, anekdotov.net, но увидел, что тот уснул. Кот спал и улыбался во сне. И не смейте мне говорить, что коты не умеют улыбаться. А где то внутри по маленькому кошачьему сердечку ездил трактор и тихонько тарахтел. Так что не говорите мне, что в новогоднюю ночь не случаются чудеса. Конечно случаются. Ещё и как случаются. Надо только немножко помочь им случиться, и их будет очень много. Автор: Олег Бондаренко Друзья! Приглашаем вас в нашу уютную группу - присоединяйтесь по ссылке ниже👇:

Генка тоже, ишь, побрился, рубашку повесил в коридоре. Выходит, меня приглашать не будете на невестку смотреть. — Почему же? — торопилась Людмила, — На вечернем автобусе приезжают, приходите с отцом. — Отец не пойдёт, ноги сегодня ломит, лежит. — Тогда заверну ему пирога и курицу. — Заверни. Но всё же, Люда. Не слишком ли ты её балуешь в первый раз? — А как, мам? Гостеприимство — это же наше лицо. Как накормлю, как буду относиться, так и она сыну моему ответит. — Ой, — замахала руками мать. — Кто бы говорил. Сколько ты слёз пролила, сколько ты ползала в огороде у свекрови, а второй день помнишь, нет? Всё плохая. Или забыла совсем? Людмила посмотрела на мать. На загоревшем лице её, обрамлённом белым платком и исчерченном морщинками, выделялись глаза - голубые, словно летнее тёплое небо. Мать за последние несколько лет сдала сильно, ухаживая за мужем, переживала, похудела, дочери не хотелось её волновать и перечить. — Мам, приходи к семи. Посидим, познакомимся с девочкой. — Что знакомиться? Внук выбрал уже и заявление в ЗАГС подали. Тут уж знакомься или нет, всё решено. Да и не девочка она уже. Людмила сделала вид, что не успевает, ускорила темп, а когда мать вышла из летней кухни, села на табуретку. Сама вспомнила, как тридцать лет назад знакомиться шла. Знала и отца будущего мужа и мать, жили в одном посёлке, но в разных концах. Знала Люда, что не приглянулась она, но шла, высоко подняв голову. С улыбкой шла, с букетом гладиолусов, под руку с будущим мужем, и была уверена, что познакомятся они ближе и всё наладится. Не случилось. Людмила загрустила. Антон, старший из детей Сомовых, долго не мог найти себе жену. Уже вышла замуж младшая дочь и три года как создала семью средняя, уехала с мужем в Мурманск. А сын так и выбирал. Была надежда у матери, что приглянется Антону местная девушка и останется он в посёлке. Но нет, вышло иначе. Сын устроился на работу в городе и остался там. На одном из светских мероприятий встретил Женю и началось. "Женя то, Женя это". О том, как мать или отец перестал спрашивать, когда звонил. Мать и рада была, и грустила одновременно. Поэтому и угощение выбирала тщательно, не хотела показаться прижимистой хозяйкой. Всё, из чего можно было дома, приготовила, в магазине долго выбирала деликатесы. Мать свою тоже из-за этого сразу не пригласила, побоялась, что может словом или действием каким задеть городскую. И не скажешь ничего, не шикнешь, мать. Автобус пришёл вовремя. Мать, увидев сына, стала размахивать руками, муж осадил: "Веди себя спокойно". За высоким и статным сыном вышла из автобуса и Женя. Невысокая, тёмненькая, глаза чёрные бусинки, не поймёшь что в них. Поздоровалась. Люда улыбаться перестала. "Обычная, самая-самая обычная женщина, таких в нашем посёлке под сотню наберётся, а ещё есть и красивее, такие, от которых глаз не отвести". Обидно стало за сына. И уже не хотелось садиться за стол, не хотелось радоваться, даже делать вид, что счастлива, не хватало энергии. Голова сразу разболелась. А сын, наоборот, обрадовался. И радость эта читалась не только на лице, она в каждом слове, в каждом жесте была. Он с такой нежностью прижимал к себе Евгению всю дорогу до дома, что даже отец обратил на это внимание. Мать Людмилы уже ждала всех в доме Сомовых. Она села во главе стола, словно главная и сложила руки на коленях. Знала, скажет, что села на место зятя, чтобы не мешать никому. Женя вошла в дом после Людмилы и поздоровалась с Елизаветой Тимофеевной. Та, не разжимая губ, кивнула. Люда сразу поняла, Женька и матери не понравилась. Теперь их две. Людмила посмотрела на сына. Как же он светился от счастья! За столом разговор не клеился. В основном отец с сыном обсуждали какие-то свои дела: отец спрашивал, сын отвечал или рассказывал забавные случаи, произошедшие на работе. Напряжение нарастало. Елизавета Тимофеевна ковыряла в тарелке еду и, не отрываясь, смотрела на Женю. — Евгения, а у меня вот к вам вопрос, — начала бабушка. — Знаю, что в браке вы до этого не были, года идут, может, вы хозяйство вести не умеете или по-женски у вас проблемы? Антон чуть не подавился. Кашлял и махал рукой, словно давая Жене прийти в себя и подготовиться с ответом. — Ну ты, ба, даёшь! Вот это вопросы у тебя. Женя посмотрела на Антона и тронула его руку: — Самое главное — мы нашли друг друга. И дети, надеюсь, будут, проблем не замечала. А хозяйственные вопросы всегда можно решить. — Давайте лучше выпьем! — прервал всех отец, поднимая стопку. Люда посмотрела на него строго, но вслух ничего не сказала. Сын поддержал. Женя тоже подняла свой бокал и улыбнулась. — Чего ты, мать, давай с нами, — кивнул Гена. — Голова разболелась, я сок, — протянула стакан Люда. Неприятная нудная боль, действительно, мешала матери участвовать в застолье. Менялась погода. Отец с сыном пошли на крыльцо, разговаривать дальше, Женька выскочила за ними, а Люда с Елизаветой Тимофеевной остались в доме. — Ой, Люда, что же это такое, кто же нашего Антошу сглазил, столько девушек вокруг и хороших, и красивых, а он... — Мам, сама днём говорила, что выбрал он уже, что теперь, — Людмила убирала со стола посуду. — Это я днём говорила, а теперь передумала. Надо её перед внуком выставить неумёхой, надо её проверить, как меня, да тебя проверяли. Вон, в огород её, или на кухню, пусть покажет, что за хозяйка. Кстати, жить они где собрались, в городе? Люда прекрасно помнила, как на второй день свадьбы свекровь разбудила её в пять утра и отправила доить коров. Два платья тогда в доме мужа было у неё: свадебное, белое, и на второй день праздничное. Вот в этом платье Люда и доила коров, которых у родителей мужа тогда было пять, убирала в стайке. А потом в этом же платье села за праздничный стол. Хорошо мать принесла потом одежду. Этот поступок свекрови Люда запомнила на всю жизнь. — В городе... ...>>ОТКРЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ 

Житeльницa гоpодa Шaхты, Аллa, пpинялa peшeниe об удочepeнии сpaзу тpёх малышeй из мecтного домa мaлютки, поcлe того кaк их биологичecкaя мaть официальнo oтказалаcь oт них. Изначальнo Алла планиpoвала вмecтe c cупpугoм и их стapшим peбёнком выбpaть одного мaлышa, но, слeдуя зову сepдцa, онa peшилa зaбpaть всех тpoих. В связи с кpепким финaнсoвым пoлoжением семьи, opгaны опeки дaли положитeльноe зaключeниe, и тeпeрь у этих дeтeй появилacь рeaльнaя вoзмoжнocть oбрecти пoлнoцeннoe и рaдocтнoe дeтcтвo. Вырaзим нaшу пoддeржку этoй зaмeчaтeльнoй ceмьe тeплыми cлoвaми и пoжeлaниями любви! ❤

Однажды на её заколке кто-то из девчонок увидел вошь — визгу было! Хотя по трезвому размышлению это вполне могла оказаться и мушиная кака, да. В общем, Ленка была изгоем. Классическим таким. Поговаривали, что именно с неё начинался первый пацанячий сексуальный опыт в старших классах. Умом, сообразительностью или крепким характером она не отличалась. Это сейчас я понимаю, что очень и очень трудно отличаться характером, когда родители — алкоголики, сестра безнадёжно больна и полоумна и приходится носить старые тяжёлые очки на резинке, потому что новые, выданные школьным врачом, носит вечно пьяный папа. И на выпускной приходится идти в старом и мятом костюме — мама ибо не озаботилась, а сама не смогла. Никто утюга не дал. И некому тебя вечером забрать из школы. После одиннадцатого класса она потерялась. Не была ни на одной встрече одноклассников. Мы про неё быстро забыли — мы-то вообще годом старше, что нам за дело до какой-то Ленки! Её же одноклассники всенепременно вспоминали. Местные-то все на виду, а вот Ленки нет как нет. Говорили, что она уехала на большую землю, там осталась. Мать до сих пор в деревне, всё так же тихо пьёт, отец умер. Где сестра — никто и понятия не имеет. В социальных сетях её нет. Ну, нет и нет. И конечно, я о том, как я её встретила. «Знаешь, Юля, было трудно. Да хандец, чего там, капитальный. Жрать нечего было. Мать из деревни если пришлёт когда картошки, так хорошо. Работать сразу пошла. Было дело — месяц один чай пила, а попросить не смела. Вот как раз, когда только на работу вышла. Работала ночью, днём училась. С первой зарплаты купила себе еды на весь месяц, и очки. Очки, представляешь, мои собственные! У меня их теперь штук сто! А чай до сих пор не пью, не могу. Мне кажется, что он пахнет нищетой. Сама видишь, — проводит руками, — страшненькая я. Да и одевалась… Я, Юль, трусы два года носила, две пары. Потому что на еду впритык было. На зачётах первое время в обморок хлопалась. Голодный! — смеётся. — А потом меня на остановке мужик подобрал. Вот так взял, и подобрал, как собаку бездомную. Пожалел. А я, Юлик, не смогла отказаться. Я выспалась в первый раз в жизни, наверное. А наутро ушла. Записку оставила, спасибо, мол. Всё хорошо у меня. Я ж реально понимала, что не тот я человек. Я тогда себя ниже плинтуса считала. А он меня нашёл. Поругались мы страшно — я кричала, что не надо меня жалеть, пусть он свою жалость куда подальше засунет, я ему не псинка, и не приблудыш-котёнок! А он на следующий день меня в ЗАГС отвёз. Сказал, из машины только замуж выйдешь». И снова смеётся. Белоголовые малышки у статного мужчины на руках, очень похожие на мать. Лёгонькие, махонькие – пёрышки, а не дети. Ленка, отряхнув пылинку со стильной юбки, обнимает всех троих — ну, погуляйте ещё, милые мои, я совсем скоро приду! Нет, Ленка не превратилась в прекрасного лебедя. У неё всё такие же густые брови, но искусно подправленные стилистом, такие же вывернутые губы яркие безо всякой помады, такие же серые волосы, подстриженные как-то так, что эта стрижка — женственная и шаловливая — нисколько не портила лицо и была удивительно подходяще. Очки в тонкой оправе довершали образ. — Как зовут? Ленка, помолчав, отвечает: — Таня и Юленька. Ты прости меня, Юль, вы с Танюшкой ко мне относились… нормально. Ну, хотя бы равнодушные были. То есть… ну, ты поняла, да? Я ж никогда о таком и мечтать не смела — муж, дети… Сестру забрала из интерната. Мать всё пыталась вылечить, да так и не смогла, она меня уж и забыла. Не узнала в последний раз даже. А он — она кидает взгляд в сторону ушедшего мужчины — научил меня себя любить. Сколько раз я ему истерики устраивала! Сколько раз кричала, зачем я ему, замарашка? Я хоть всё умела по дому, да совсем дремучей была. Свекровь меня чуть не в первый день ночевать и жить оставила. Книги мне читала, музыку заставляла слушать, разговаривала со мной день и ночь. А в перерывах учила меня жонглировать! Я в первый раз увидела — чуть со смеху не померла, до того неожиданно! Апельсинами. Ленкины глаза сияют так, что мои руки покрываются пупырками. Ах, Ленка, Ленка, как же я за тебя рада! Вот именно такие картинки из жизни заставляют меня верить в любовь. Просто как исключение... Автор: Даша Лунина Другие рассказы и истории можно найти в группе - присоединяйтесь по ссылке ниже 👇:

Алексей застыл столбом посреди коридора. Позади него собрались и остальные члены семьи: его мать и жавшаяся к ней пятилетняя дочь Амалия. — Что ты здесь делаешь? - глухо спросил Алексей у гостьи. — И тебе не хворать, милый, - улыбнулась Оксана. Милый?! Татьяна недоумённо взглянула на мужа - тот стоял, пребывая в явном шоке. — Лёша, кто это?! — Это Оксана. Мы... мы... — Мы познакомились на сессии, - твёрдо продолжила за него Оксана, - я тоже училась на заочном в Ставрополе. Дальше сам продолжишь? — Зачем ты приехала? - повторил вопрос Алексей, старательно избегая смотреть на жену. Затылком он чувствовал обеспокоенный взгляд матери. Татьяна сложила руки на груди. Алексей после тридцати лет поступил в институт и мотался на сессии в другой город. Диплом ему был нужен для продолжения карьеры на заводе. Как оказалось, двадцати двухлетняя Оксана, уроженка украинской республики из Крыма, училась там же на последнем курсе. — Я приехала сказать тебе, что беременна. Три месяца. У нас будет ребёнок. — Так-так-так, стоп! - Татьяна провела перед собой рукой, словно попыталась отодвинуть странное видение. Но Оксана не исчезла, а продолжала нахально стоять на пороге их квартиры. - Ты ездил на сессии и изменял мне с... этой?! — Таня, я не думал... Я не хотел... — Ещё и адрес наш дал?! — Мы переписывались! - нагло вставила Оксана. - У нас не интрижка, а любовь! Я могу показать письма! Татьяна в один шаг оказалась возле мужа. Она хотела схватить его за ворот рубашки, но Алексей успел сдержать её, изловив за руки. — Мама, уведите Амалию в спальню! - бросила Татьяна свекрови, не отводя пропитанного яростью и болью взгляда от мужа. - Дверь закройте! — Амочка, идём, идём... Нечего тут, - послушалась свекровь. - ой, Господи... Один рывком Татьяна вырвалась, толкнула мужа в сторону порога раз, два, три... — Вон отсюда! Убирайся, св*лочь, вместе со своей гадuной! Чтоб ноги твоей здесь не было! Сейчас и вещи за дверь вышвырну! Забирай его с потрохами! Вон! Вон! Вон! И туфли не забудь! - кинула она в него обувью. Татьяна вытолкала их обоих и захлопнула дверь, не дав мужу доблеять жалкие оправдания. Бедняжка Оксана чуть не подвернула ногу, оступившись на каблуках. Татьяна рывком отворила дверь в комнату и пришибла ею перепуганную свекровь, которая стояла прямо под ней. — Извините, мама. Дочь мышью сидела на диване, прижимая к себе куклу с красным бантом. Татьяна широким шагом прокурсировала до шкафа, открыла дверцы и принялась вышвыривать вещи мужа в одну кучу. — Танечка, Танюша... Ой, что делается-то, Господи... - плакала свекровь. Привыкшая во всём помогать Татьяне, она засовывала в наволочку выброшенные из шкафа вещи сына. — Жалеете его? — Нет, нет, не его - тебя. Ой, что натворил-то, паскудный... И кто б мог подумать, всегда у вас было всё так мирно и ладно... — Ладно да, видать, прохладно! — Да хорошо всё было, хорошо. И чего ему не хватало? А эта наглая какая, видала? Ох и стерва! Сколько прожила, а такого ещё не видела, таких бессовестных... Приехала чёрти-откуда, беременная, говорит! Ох и бесстыжая нахалка. Татьяна поволокла две огромных наволочки к выходу и вытащила их на лестничную клетку. На первом этаже оживлённо спорили. — Ты тут? - крикнула вниз Татьяна. — Таня, давай поговорим! - с мольбой крикнул вверх Алексей и быстро застучал ногами по ступенькам. — Лёша, вернись! - взвизгнула Оксана, - я твоё счастье, а не она! Татьяна столкнула с лестницы вещи мужа и, не дожидаясь его, вернулась в квартиру. Он стучал минут пять, но никто ему не открывал. Свекровь и невестка сидели на диване по обеим сторонам от девочки и смотрели в одну точку на стене - там был свадебный портрет молодожёнов. Татьяна встала и подошла к нему. Сорвав с гвоздя, она сначала хотела швырнуть его об пол, но крик дочери "мама, не надо!" привёл её в чувство - она сходила на кухню и бросила портрет вместе с рамкой в мусорное ведро. Из окна она увидела, как муж вместе с Оксаной вышли из подъезда. За их спинами уродливыми горбами высились наволочки с вещами Алексея. С самого детства жизнь не спешила жалеть Татьяну. В пять лет она осталась без отца. Был 1937 год, когда его забрали прямо среди ночи: несколько мужчин выломали двери их дома, отца скрутили и увели. Больше его никто не видел и ничего о нём не знал. Через три года мать Татьяны повторно вышла замуж, но почти сразу умерла от неудачного подпольного аборта. Так в 1940 году восьмилетняя Таня оказалась в детском доме, а ещё через год началась война. В то время она жила в Сибири и немцы не дошли до них, но голод девочка успела прочувствовать в полном объёме. Их кормили лепёшками из лебеды, а весной, когда едва проклёвывалась трава, дети набрасывались на неё и ели, щипая, как козлята... Хлеб был редкостью и роскошью, за него обезумевшие от голода дети дрались. Один раз Таня вышла победителем из подобной схватки - отбила у мальчика кусочек хлеба, которого не хватало на всех. На следующее утро мальчик умер, а Таня осталась жить, и каждый раз, когда она ела хлеб, её терзало невыносимое чувство вины... До глубокой старости она винила себя в его смерти. После войны Таня жила в детском доме до шестнадцати лет. Она поступила в воронежский техникум радиоэлектроники, а после стала работать на заводе, производящем телевизоры и радиоаппаратуру. Там же, на заводе, она познакомилась с будущим мужем. Молодой семье сначала выделили комнату в общежитии, а после рождения ребёнка они получили двухкомнатную квартиру от завода. Тогда же к ним переехала мать Алексея, чтобы помогать Татьяне с дочерью. Свекровь стала для Татьяны самым близким и дорогим человеком после мужа: лучшая подруга, мать, помощница - всё в одном флаконе. За день, до появления в их квартире Оксаны, Татьяне исполнился тридцать один год. Алексей уехал вместе с Оксаной в Крым, они с Татьяной даже не оформили развод. Свекровь получала от сына скупые письма, таким образом Татьяна узнала, что у Алексея родился сын и они снимают дом под Симферополем, там же, где проживает родня Оксаны. — Алёша в гости меня зовёт. Съезжу я, Тань, посмотрю как он живёт там, и Амалию с собой возьму, пусть поплещется в море. Мы с ней по Крыму покатаемся, хоть полюбуемся на южные красоты. Татьяна не протестовала. За два прошедших года она ни разу не видела Алексея и видеть не желала, но дочка была ни при чём. Амалия очень хотела проведать папу. — Ты своей стрекозе хоть говорил, что мы приедем? Девочка в гости к отцу явилась, а эта смотрит на неё, как волк на окорок, - шёпотом бубнила мать, указывая одними глазами на новую невестку. — Мама, её зовут Оксана... — Никакая она для меня не Оксана, а дрянь, змея подколодная, хабалка, - шипела мать сквозь зубы. - Эх, ты... Да она и стоптанной Таниной стельки не стоит! Только последний болван мог променять Таню на это вот! — Мама, хватит шипеть... Ты в гости приехала? Тебе оказывают гостеприимство. А Оксану я, конечно, предупреждал о вашем приезде. Ну, как она там смотрит на Амалию? Ну, как? Обыкновенно, как и на всех. — С ненавистью! С неприязнью! Ты ей передай, слышь, скажи, что если она хоть слово кривое девочке скажет, я её... — Ужинать будете с нами, мама? - громко и холодно спросила Оксана, не тая антипатии во взгляде. Алексей с матерью шарахнулись друг от друга, чем только подогрели неудовольствие Оксаны. Ну, точно о ней бабка нашёптывала сыну, как пить дать. Старая карга... Пожилая женщина гордо выпрямилась и ответила Оксане не менее холодно: — Прошу называть меня Дарья Захаровна, "мама" звучит слишком фальшиво в данном случае. Алексей пихнул мать ногой в щиколотку, но та не среагировала. Оксана равнодушно пожала мясистым плечом: — Как скажете, не больно и надо. За обеденным столом Дарья Захаровна сделалась ещё более мрачной. "Вот зараза какая, а. Как готовит вкусно. Помидоры фаршированные, вареники с вишней, ватрушки, зразы, мачанка - из чего она только сделана эта вкуснятина - ты гляди!" Она посмотрела на внучку - та тоже уплетала всё за обе щеки под жадным взглядом хозяйки. Со дня той памятной встречи Оксана раздалась вширь, превратившись из тонкой звонкой девочки в крепкую, лоснистую бабину, пышущую здоровьем и молодостью. Ещё бы! На таких-то харчах! Лицо у неё стало ещё более неприятным, алчным и завистливым. Всё здесь было её! Всё! И муж, и дом, и ребёнок! Это вам не гордая Татьяна с обострённым чувством справедливости, это настоящая самка, которая своего не упустит. "Так нагло заявиться в чужую семью, разрушить одним щелчком и увести мужа у жены на верёвочке, как козлика! Хабалка она была, есть и будет!" - убеждённо размышляла Дарья Захаровна и Оксана, надо сказать, только доказывала ей верность сих выводов. — Так, Амалия, тебе кто разрешал ежевику с кустов обрывать? - она легонько стукнула девочку по руке, тянущейся за очередной ягодой. - Это на варенье, я тебе не разрешаю. Спрашивать надо, ты не у себя дома. Амалия робко посмотрела на Оксану. Девочка с первого дня чувствовала по отношению к себе острую неприязнь, но не понимала за что. — Но тут много... — А ты её сажала? Ты её растила? Отам за двором абрикосы валяются под деревом, можешь их собирать. — Хорошо, - опустила глаза Амалия. Вышла бабушка с сумкой. Раз в неделю они ездили на троллейбусе из Симферополя в Ялту и останавливались там на ночь, снимая комнатку. Деньги на съём им давал Алексей и просил не говорить об этом Оксане. В Крыму он продолжал работать по специальности на местном заводе, производящем телевизоры. — Ты чего такая поникшая, Амочка? — Ничего, просто так. Видя, что новая папина жена и бабушка не ладят, она не хотела подливать масла в огонь. О том, что Оксана стала папе законной женой, Амалия узнала уже будучи в гостях - её мама сама подала на развод и их развели в одностороннем порядке, так ни разу и не встретившись. В целом отдых для Амалии проходил прекрасно. Недовольную их присутствием Оксану девочка особо не замечала, тем более Оксана её особо не трогала, а всё своё негодование сливала мужу. "Они нас объедают, они мусорят, твоя мать меня ненавидит!". Несколько раз бабушка вступала с Оксаной в бытовые конфликты, но Алексей их сглаживал, умоляя жену потерпеть и понять его мать. От моря Амалия была в восторге. Один раз они даже съездили туда втроём на все выходные: она, папа и Оксана. Бабушка осталась дома с двухлетним внуком. — Папа, смотри как я умею! - весело плескалась в море Амалия, не замечая, что челюсть Оксаны каждый раз сводило судорогой, когда она обращалась к отцу. - Папа! Папа! Папочка! Также не замечала девочка и того, как Оксана шипит что-то её папе, почти не разжимая губ и сверля недобрым взглядом Амалию. В посёлке, где они жили, Амалия успела найти себе друзей и под бдительным оком бабушки пропадала целыми днями на улице. Сама бабушка то нянчила внука - это был славный малыш, который ни в чём не виноват, - то делала что-то по хозяйству. — Па-а-апааа! - кричала Амалия, врываясь во двор и подбегая к отцу, - смотри, это же мел, настоящий мел, я нашла его с ребятами! Там ещё кремний был, мы его птыщ-птыщ друг о друга и искры сыпались! Правда здорово, папа! — Находка века, - усмехался отец, но тут же вмиг скисал под тяжёлым взглядом супруги. Оксана прищуривала свои кошачьи глаза и быстро стреляла ими по дворам соседей. Алексей знал, что будет дальше... — Ты с ней так и не поговорил? Скажи, чтоб она не называла тебя папой на улице! А лучше чтобы вообще нигде и никогда не называла! Я не хочу, чтобы соседи узнали, что у тебя есть дочь! Сплетни поползут, а мы на хорошем счету, не хочу, чтобы за спиной ходили разговоры! И вообще пусть уже катятся домой, почти месяц они мне тут глаза мозолят, совсем совести нет! Придавленный тяжёлым характером Оксаны, Алексей хмуро посмотрел на ничего не подозревающую дочь. Она показывала находки братишке. Амалия удалась красотой в него. Те же большие, искренне раскрытые глаза, тот же прямой, аристократически изящный нос, те же волосы с краснинкой, которые на солнце отливали благородным рубином... Да, Амалия была красивой и обещала вырасти в прекрасную девушку. — Амалия, доченька, давай с тобой прогуляемся, хочу тебе кое-что сказать, - взял её под руку Алексей и отвёл за дом, где их не мог никто услышать. Он прокашлялся. Амалия внимательно смотрела на отца, как ученик на учителя. Алексею было ужасно неловко. — Вот что, Ам... Ты, пожалуйста, не называй меня больше папой. Понимаешь, Оксана переживает о том, что люди скажут... Никто ведь не знает, что ты моя дочь, думают, что просто родственница. Лицо девочки вытянулось и она побледнела. — А как же мне называть тебя, пап? — Называй меня... дядей Лёшей. Так будет лучше. Хорошо? Он неуклюже похлопал дочь по плечу и удалился в крайнем смущении, не дожидаясь ответа. Не всегда получалось у Амалии исполнять просьбу отца. В большинстве случаев девочка старалась и вовсе избегать прямых обращений, но бывало, забывалась, и вырывалось у неё: — Пап! Ой, дядь Лёш... Она осеклась, увидев бабушку. Дарья Захаровна шла по двору, но услышав последние слова внучки, вросла в землю и круто развернулась. — Это что ещё за ерунда? Что ещё за "дядь Лёш"??? — Папа сказал, чтобы я его не называла больше папой. Тётя Оксана запретила, - промямлила Амалия и прикрыла в страхе ладонями лицо. Ой, что будет сейчас! И было. Бабушка разнесла и "дядю Лёшу", и Оксану в пух и прах. Вопли стояли на весь дом. Оксана спешно бегала от окна к окну, закрывая форточки, но дом, сотрясаемый праведным гневом Дарьи Захаровны, не мог удержать в себе такое количество криков. Она припомнила Оксане все кривые словечки, все замечания, все косые взгляды! Купив билет на ближайший поезд, они с Амалией уехали домой. После бабушка всё-таки раза два сама ездила к сыну, без Амалии - девочка больше туда не рвалась. Из года в год отношения отца и дочери становились всё прохладнее. У Алексея родился ещё один сын, они получили квартиру в Симферополе и переехали туда. *** Продолжение >>Здесь 

Они проезжали мимо парка, когда Паша заметил мужчину. Тот лежал на газоне у дороги, лицом в небо, раскинув руки, будто принимал солнечные ванны. Вот только солнце пекло так, что даже ящерицы прятались и плавился асфальт. — Ты глянь, — козырнул Паша в сторону газона. — Мужик лежит. Лера скривилась. — Гадость какая... Наверняка алкаш. — Да хоть бы кто... Человек ведь. А вдруг ему просто стало плохо? А он под солнцем. Ведь до летального может... И выглядит он как приличный, смотри, футболка на нём чистая, шорты, сланцы - все летом так ходят. Паша уже стал притормаживать. Лера фыркнула: — Паш, ну не будь ты таким наивным, это же явный алкаш. По мне, так пусть они хоть все передохнут, не жалко. Смотри - и прохожие со мной согласны, все идут мимо. Но Паша уже тормозил, включая аварийку. — Ты чего?! — возмутилась Лера. — Я должен проверить, может, плохо ему. — Фи! — Лера скривилась, будто ей предложили понюхать протухшую рыбу. — Да он же отброс, Паша! Я не разрешаю тебе к нему прикасаться! Вернись! Паша посмотрел на неё, потом на мужика, потом снова на неё. — Да иди ты... — бросил он, хлопнул дверью и направился к лежащему. Лера в ярости скрестила руки на груди. — Ну и ду*ак! - крикнула она в окно. - Если его сейчас на тебя вырвет, я тебя в машину не пущу! Паша между тем подошёл к мужику, наклонился. На вид лет пятьдесят, обычный мужчина, в меру ухоженный, но явно перепил - чувствовался запах алкоголя. Паша стал его тормошить. — Мужчина, вы как? Живы? Тот приоткрыл ничего не понимающие глаза, медленно повернул голову в сторону Паши. — Э-э-э... бэ-э-э... — Слушай, папаша, давай я тебя хоть в тенёк перетащу. Жара невозможная, сгоришь ведь. Тот замычал и сделал попытку подняться. Дама с собачкой, до этого равнодушно наблюдавшая с тротуара за разворачивающейся драмой, брезгливо сморщила нос и бросила Паше: — Да че ты с ним возишься? Он же алкаш! У Паши аж в глазах потемнело от ярости. Ему дико захотелось плюнуть ей прямо в накрашенное лицо, но он сдержался. Вместо этого сквозь зубы процедил: — А алкаш — не человек? Умрет сейчас прямо тут - себя потом винить не будете, что не сделали ничего? Дама поджала губы, будто только что откусила лимон, и резко дёрнула поводок. — Пойдём, Боня, тут воняет! Паша тем временем подхватил мужика под руку и отвёл в тень под дерево. Из машины принёс бутылку воды — мужик жадно хлебнул, обрызгал футболку и хрипло пробормотал: — Спасибо, братан… Паша вернулся в машину. Лера сидела, надувшись до размеров воздушного шарика, который приготовился лопнуть. — Ну что, теперь ты доволен, герой? — язвительно протянула она. — Насладился своим благородством? Паша завёл двигатель и взялся за коробку передач, а Лера решила, что он хотел до неё дотронуться, и отпрянула: — Не прикасайся ко мне после него! Не глядя на неё, Паша буркнул: — При чём здесь благородство. Это мог быть и мой отец, и даже твой... Может и не алкаш, просто хлебнул лишнего, не рассчитал. Откуда нам знать? Они доехали до торгового центра в гробовом молчании. Лера демонстративно уткнулась в телефон, изредка вздыхая так, чтобы Паша точно понял: он виноват, он безнадёжен, и вообще, как он посмел. Паша, стиснув зубы, терпел. Он купил ей дорогую сумочку, потом купальник. Если честно, уже и не хотелось баловать Леру, но обещал... И только когда Лера уверенно вышла из последнего магазина, она разжала губы выдала: — Надеюсь, ты понял насколько опозорил меня сегодня с этим алкашом? Нас могли увидеть знакомые! А если кто-то снял нас на телефон и завтра выложит в сеть? Обо мне ты конечно в тот момент не думал! И если ты сейчас же не пообещаешь мне, что подобного больше не повториться, то я вынуждена... Паша перебил её, скривившись: — Ладно. Давай по пунктам. Во-первых, если кто-то снимал, то я надеюсь, это зальют с хештегом. Во-вторых… — В-третьих, в-четвёртых! — закричала Лера противным голосом. Она тряхнула картонными пакетами так, что один чуть не вылетел из рук. — Я тебе говорю, если ты сейчас же не пообещаешь... — То что? — То я вынуждена… Паша посмотрел на её надутые губы, на пакеты с купленным им же барахлом, на эту всю театральную постановку под названием «Я такая разочарованная» — и вдруг рассмеялся. — Знаешь что? Чистая совесть мне дороже какой-то девки. — Ах, девки?! — Лера аж подпрыгнула на каблуках. — Ну да. Девки. Она резко развернулась, швырнула в него взглядом, который должен был его испепелить (но не испепелил), и пошла прочь, громко цокая каблуками и набирая номер такси. ...>>ОТКРЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ 

да обзываются. Мать тоже слова доброго не скажет никогда, умеет только подзатыльники отвешивать, да причитать, что, дескать, навалился на ее голову. – Ты где шляешься весь день? – Крикнула мать с порога, как только Ваня забежал во двор, а она в это время вышла воду выплеснуть из чашки, в которой мыла обычно посуду. Вот! Что и требовалось доказать. Ивашке так порой хотелось исчезнуть, как будто вовсе не было его. Но он ведь был, он есть, а значит, есть и люди, для которых Ваня может стать нужным и любимым. Он в это безоглядно верил. Когда был жив его отец, тот любил Ваню, по-настоящему. Игрушки покупал, трепал по волосам, со словами: «Горе ты мое луковое». Но говорил это с таким теплом, что на душе спокойно становилось и приятно. А мать рычала, будто Ваня и не человек совсем. Вот и теперь. – Где шлялся, спрашиваю?! Мухой в огород дуй, принеси редиску и зелени. Потом картошки подкопни, а то отец скоро придет, а ужин не готов еще. «Отец»… Как больно это слово кромсало его маленькую душу на части. У Ивашки был один отец, а этот… Федя… Не отец он ему вовсе. Его мать привела в дом через год, как папу Вани похоронили, а еще через год у них Дуняшка родилась, вот ту любила мать, души не чаяла, и голоса не повышала на нее. Хотя, та еще маленькой совсем была. А Ваня-то уже большой, уж нынче в первый класс пойдет! Ваня утер нос рукавом и мигом помчался в огород, зная, что мать еще раз повторять не станет, отходит по спине, чем попадя, а если ничего не попадется в руки, то и ладошкой шлепнет так, что мало не покажется, рука была тяжелой у нее, уж Ване ли не знать. Не раз перепадало, стоило хоть малость провиниться. Побежав к грядке с редисом, Ваня присел на корточки и потянул уж было руку, как услышал за забором строгий голос тети Тамары, которая поучала свою племянницу, ту самую, с косичками по пояс и веснушками, что делали ее лицо забавным. – Олечка, ну разве можно так? Зачем ты Ваню дразнишь? Он тебе что-то плохое сделал? Ваня подкрался к деревянному забору, что разделял соседские участки и заглянул, едва дыша, во двор Тамары через небольшую щель. Так хотелось ему посмотреть на эту Олечку, что же она ответит, интересно. Ваня ведь на самом деле ничего плохого ей не сделал, да он и никому никогда зла не причинил, ведь папа говорил всегда, что если человек делает злое, то зло к нему вернется, а если доброе, то и к нему добро с лихвой придет. И Ваня ждал. Он верил, что его хорошие поступки где-то копятся, а когда нужно будет, то к нему вернется все добро. Девчонка опустила голову и покраснела. – Все ребята его так дразнят, – Тихо произнесла она и расплакалась. – Ну нет, так дело не пойдет, – ласково погладила ее по голове тетя Тамара, – Ты же не все?! И плакать не нужно. Просто прими решение, что больше не станешь всем уподобляться, потому что обижать людей нельзя, ты это знаешь. – Я не хотела обижать Ивашку, – всхлипнула девчонка и принялась теребить свою тонкую косичку, – Я хотела подружиться с ним. – Вот и замечательно! – Тетя Тамара положила руку ей на плечо, – Слезки вытирай, и идем пирог печь с малиной. Оля закивала, отправляясь к дому за тетей, а Ивашка улыбнулся – уж не такая она и противная, эта девчонка и он был бы не против подружиться с ней. – Тебя только за смертью посылать, бедоносец проклятущий! – Гаркнула мать, и тут же шлепнула Ванюшку полотенцем, что висело у нее на плече, – Я тебя зачем в огород отправила? Забыл по пути? Мух ловишь? Бегом картошку мне неси! Она наклонилась и принялась со злостью вырывать редиски из земли, а Ваня рванул на картофельное поле. Сердце колотилось в груди так сильно, он ведь даже не заметил, как мать к нему приблизилась был напуган. Хорошо, что не лопатой в этот раз ударила, а полотенцем отхлестала. Накопав картошки, он схватил ведро и побежал домой, где мать ворчала недовольно, копошась на кухне, а в комнате истошно кричала Дуняшка. – Беги коляску покачай, – велела Ване мать, как только он занес ведро с картошкой. Он обтер руки о штаны и поспешил к сестре, которая к тому моменту плакала уже потише. – Дуняша, привет! – Сказал мальчик ласково, наклонившись к сестренке и та, увидев его, всхлипнула и принялась агукать и улыбаться. Покачав недолго коляску, Ваня увидел, что сестренка спит и хотел пойти на кухню что-нибудь перекусить, но услышал скрип калитки, затем что-то загремело на улице и стало ясно, что дядя Федя возвращается не в духе, и скорее всего, нетрезвым. А это значит, что сейчас начнет ругать мать и может Ване перепасть. Мальчик незаметно выскочил на задний двор, затем прокрался под окнами к калитке и, оказавшись за воротами, выдохнул с облегчением. Он знал, что матери сейчас будет не до него, а Федору и вовсе дела не было до Ивашки, если на глаза ему не попадался, когда тот был злым и нетрезвым. Подобрав на полу длинный прут, Ваня повертел его в руках и потащил за собой, бредя по пыльной улице. Зачем ему тот прут, он сам не знал, просто, наверное, чтобы хоть что-то в руках было. Игрушки ему мать не покупала и если другие ребятишки выносили во двор мячи, машинки, солдатиков, то у Ивашки не было совсем ничего. Все, что дарил отец, мат убрала куда-то. Вот он и подумал, что из прутика такого можно сделать удочку, к примеру. Проходя мимо калитки тети Томы, Ивашка невольно посмотрел в ту сторону, поймав себя на мысли, что ему отчего-то захотелось увидеть эту девочку с косичками, Олю, и в тот же миг калитка распахнулась. Ваня сначала прибавил шаг по привычке, но увидев широкую улыбку на лице соседки, приостановился, удивившись. – Привет! – Сказала она, хитро сощурившись, – Ивашка, я тебя обидеть не хотела. Извини! Сказала Оля, и у Вани будто крылья появились за спиной, а сердце застучало быстро-быстро. – А я и не обиделся! – Гордо заявил он, – что я, девчонка что ли, чтобы обижаться по пустякам. Оля рассмеялась. – А я девчонка, но все равно не обижаюсь никогда. Мой папа говорит, что умный человек другого не обидит, а на дУ ракОв и обижаться не стоит. Выходит, я себя сегодня повела как ду роч ка, но больше так не буду делать. Идем играть?! – Идем, – Ваня пожал плечами, – а куда? – Идем к нам во двор, мне папа там качели сделал, и еще можно в беседке поиграть в настольную игру. Хочешь?! – Не знаю, – Ваня снова неуверенно пожал плечами. Он ведь никогда не видел даже настольные игры, потому и не имел понятия, как в них играть. Сначала он подумал, что скорее всего, это куклы какие-то, которыми играют на столе, он видел как-то, что девчонки на улице соорудили подобие стола под старым дубом и расставляли там разную мебель для кукол, которые ходили в гости друг к другу. И тут, наверняка, что-то подобное, но Ваня был согласен и на это, ведь важнее было то, что его пригласили играть! – Ты покачайся пока на качелях, а я быстро за игрой схожу, – Звонко прощебетала Оля и помчалась к крыльцу. Ваня смотрел на качели, но подойти постеснялся, хоть Оля и сама предложила. Вскоре девочка выбежала из дома, с картонной коробкой в руках. Ваня тут же рванул к ней навстречу, взял из ее рук коробку и понес к беседке, помня, что папа учил его – девочкам нужно помогать, мужчина сильнее! По пути он пытался сообразить, что же такое находится в такой тонкой коробке. Куклы туда вряд ли поместятся, мебель для них, тем более. А когда Оля вытащила содержимое коробки и разложила на столе какой-то картонный квадрат с рисунками, Ваня и вовсе удивился. – Это что? – Спросил он, не скрывая удивления. – Настольная игра «Кот в сапогах» – пояснила девочка. – А как же в нее играть, и где этот кот? – Задумчиво поинтересовался Ваня. – Вот же он! – Рассмеялась Оля, ткнув пальцем на кота в огромной шляпе, изображенного в центре поля, – Вот, смотри… И она принялась увлеченно объяснять Ивашке правила игры. Сначала мальчик растерялся. Ему казалось, что он не запомнит все, что Оля рассказала, не сумеет играть и больше девочка его не пригласит. Но, оказалось все гораздо проще. Время пролетело незаметно. Уже смеркалось, когда из дома вышла тетя Тома и приблизилась к ребятам, держа в руках большое блюдо с пирогом. – Ну что, не наигрались еще? – добродушно спросила женщина, – Вижу, подружились вы, и это здорово! Только вот, сейчас мы будем пить чай с пирогом и расходиться, уже поздно, а завтра снова сможете играть. Ваня вспомнил, что с утра у него во рту даже маковой росинки не было, и в животе предательски заурчало. После чаепития Ивашка, довольный и сытый, поблагодарил тетю Тому за вкусный пирог и, сказав Оле, что ему было интересно с ней играть, бросился со двора со всех ног. Он знал, что мать сейчас задаст ему по первое число, но страха, как бывало раньше, теперь не было, ради этих радостных мгновений, что он только что провел в соседском доме, можно было и наказание перенести. Забежав на веранду, Ивашка остановился у двери и прислушался. Храп дяди Феди было слышно даже здесь. Потянув на себя осторожно скрипучую дверь, Ваня услышал громкие тяжелые шаги и втянул шею, понимая, что сейчас произойдет. Мать приблизилась молча к Ивану и с ходу принялась хлестать его ремнем, с остервенелым взглядом. Мальчик сжал кулаки и не смел даже пикнуть, лишь морщась и шикая от боли. А когда мать принялась трясти перед его носом этот самый ремень и шептать в самое ухо, чтобы не потревожить сон Феди и Дуняши, о том, что в следующий раз получит еще больше и чтобы не смел из дома даже нос высовывать неделю, Ваня решил, что уйдет в интернат. Хоть и пугала мать его частенько, что туда отправит, рассказывая ужасы, которые его там ждут, он вдруг подумал, что скорее всего, там ему будет даже лучше. Ведь наказания матери с каждым разом все жестче и жестче. Она ведь не спросила, где был сын, что делал, а сразу наказала лишь за то, что он вернулся позже, чем она велит. Ей вообще не интересны были его чувства. На следующий день, когда Федор ушел на работу, а мать сказала, что Дуняшу на прививку повезла, строго-настрого наказав Ване из дому не выходить, он все-таки осмелился пойти во двор. Жила семья в частном секторе на окраине и Ваня знал, что на прививки мать сестру возила далеко, так что, время было у него, чтобы на воздух выйти. – Ивашка, привет! – Услышал Ваня звонкий голос Оли, а потом увидел голову, выглядывающую из-за забора. – Привет! – Обрадовался мальчик, – А ты как туда залезла? – По лестнице! – Довольно объяснила девочка, – Тетя Тамара груши собирала, а потом к забору лестницу поставила. – А ты не упадешь? – Забеспокоился Ивашка. – Не-а! – Девочка улыбнулась и так спокойно стало на душе, – Придешь ко мне играть? Спросила, А Ваню, будто кипятком обдали после этих слов. Вспомнив вчерашний взгляд матери, он вздрогнул. Даже не боль ему запала в душу, а презрение в ее глазах. Он вспомнил, что ему запрещено из дома выходить и с сожалением помотал головой. – Олечка, ты с Ваней говоришь? – Послышался голос тети Томы, – Приглашай его на завтрак, у меня готово все. Девочка снова повернулась к Ивану: – Идем к нам завтракать, тетя Тамара кашу вкусную сварила, с медом и абрикосами! Ивашка удивленно посмотрел на девочку, потому что впервые слышал про такую кашу, и пожал плечами неуверенно. –Идем! – Кивнула Оля, – не стесняйся! Я побегу калитку открывать. Ваня тяжело вздохнул и, решив, что никто даже не узнает, если он позавтракает у соседей, направился к калитке. – Идем, – Оля, встретив нового друга, потянула его за руку к беседке, и тут же отпрянула, прикрыв ладонью рот, – А это что? Ты упал? Она смотрела на Ивашку широко раскрытыми глазами и тетя Тома, подходившая в это время к беседке, приостановилась, заметив удивление на лице племянницы. Она приблизилась, внимательно разглядывая красные полосы на руке мальчика. Тома поставила тарелки на стол и, присев на корточки перед Ивашкой, с теплотой посмотрела в его глаза: – Ванечка, кто тебя бил? – Спросила вкрадчиво, – Федя? – Нет, – Ваня замотал головой и шмыгнул носом, – Это мамка. – Он всхлипнул и с надеждой посмотрел на тетю Тому, – а вы можете меня отвести в интернат? Я хочу там жить, мне лучше было бы. – Та-а-к, – Тамара прижала мальчика к себе и поцеловала в макушку, – Давайте завтракать, а после все решим. Конечно же, я помогу тебе, мой милый. Женщина украдкой смахнула слезы со щеки, раскладывая кашу по тарелкам, и прошептала тихо: – Это я виновата во всем… Пока дети ели вкусную кашу, Тамара отошла в сторонку, набирая в телефоне чей-то номер. Поговорив, она вернулась к детям и, обняв Ивана, сказала тихим добродушным голосом: – Ванечка, тебе нужно сейчас домой пойти и маме ничего не говори о нашем разговоре. А завтра к вам приедут тети из опеки. Ты им расскажи всю правду, хорошо?! Они тебе помогут. Ничего не бойся, они не обидят. И если тебе предложат ехать с ними, соглашайся, я потом тебя найду. Договорились? – Да, – Иван кивнул, – Вот если бы вы, тетя Тома, были моей мамкой… Я такую кашу никогда ен ел, и пироги. И еще вы очень добрая, а мамка злая. Он серьезно посмотрел в ее глаза и поплелся домой, а Тома тяжело вздохнула, глядя ему вслед... Читать вторую часть >>Здесь 

Женя и свою мать особо не баловала, ибо считала так: что посеяли, то теперь пускай жнут. Однако, родную мать можно было простить за очень многое, её промахи и недостатки сглаживались памятью о детской привязанности и кровной близости. Женя не держала зла на мать, но всё помнила. Но та, другая женщина, что вошла в жизнь по воле случая — свекровь — находилась под пристальным и недобрым взглядом. Обиды на неё Женя тщательно коллекционировала, лелеяла каждую, как драгоценность, и крепко держала в своей памяти, не позволяя им потускнеть от времени. — Ну, что там у бабы Тони? Опять накормила тебя жареными яйцами? — спрашивала она дочь, не отрываясь от приготовления ужина у плиты. Оля, едва переступив порог, бросила на пол тяжёлую школьную сумку. Вымыв руки с мылом в прихожей, она первым делом направилась к холодильнику, явно изголодавшись. — Да, яйцами. А что с того? — равнодушно бросила она через плечо. После уроков Оля всегда забегала к бабушке, если оставалось время до школьного автобуса. Девочка с шуршанием развернула целлофановый пакет и принялась неуклюже, почти срывая кожуру, чистить толстую сардельку. — Да подожди ты хоть минутку! Через пять минут будет готов горячий обед! — чуть полноватая, уставшая мать выскребла подрумяненные овощи со сковороды и отправила их в кастрюлю с наваристым супом. — задержалась я сегодня с готовкой. Меня эта тётка Наташка, чтоб ей пусто было, совсем заговорила, когда я к ней за молоком забегала. Целый час по ушам ездила своими сплетнями, ты ж её знаешь. Так, говоришь, яйцами? — Не в силах сдержать язвительную улыбку, Женя подула на ложку горячего бульона и осторожно попробовала, достаточно ли соли. — И как же мне удалось угадать, а, не знаешь? — Ой, мам, ну пожалуйста, не начинай опять это! — вздохнула Оля. Девочка уже уловила знакомый поворот разговора и поняла, к чему он ведёт. Из-за каких-то старых, непонятных Оле обид мама на дух не переносила бабушку Тоню. — Что не начинать? Это же чистая правда! Она всю свою жизнь кормит всех вокруг одними и теми же яйцами, потому что абсолютно не умеет и не любит готовить. Да она, по-моему, вообще никогда и никого в этой жизни по-настоящему не любила: ни своего покойного мужа, ни собственных детей, никого! И вы, внуки, ей были не нужны. Все вы ей сто лет как обуза. Вот яйцами и отделывается — быстро, дёшево и без хлопот. — Неправда это всё! Бабушка Тоня ко мне всегда очень хорошо относится! — попыталась возразить Оля. — Обыкновенно она относится. Без души, понимаешь? Без капли настоящей теплоты и привязанности. Есть вы у неё — нет вас, ей абсолютно наплевать. — А лучше, как баба Маша, что ли? Всё к ногам любимого внучка готова положить, а на остальных и внимания не обращает? - припомнила Оля вторую бабушку, мать её мамы, которая души не чаяла в младшем внуке, потому что он бедненький, ведь родители у него пьяницы. Так и растила его на пенсию, и бегала за ним, что та квочка. Только и разговоров, что Пашуня да Пашуня. Нет, Олю с братом она тоже любила, просто считала, что у них в жизни и так всё прекрасно. — Баба Маша тоже ещё та курица, я тебе скажу! — фыркнула Женя. Она выставила перед дочерью глубокую тарелку с дымящимся супом и отрезала ломоть свежего хлеба. Глаза её в этот момент блестели странным, почти лихорадочным блеском, обнажая голую и до сих пор обиженную душу. — Но она, баба Маша… — Женя собрала со стола пальцем хлебные крошки и стала задумчиво катать из них маленький колобок, думая о своей матери, — она хоть и криво, и косо, но с душой к вам относится, она хоть как-то, но любит… — Мам, я ко всем бабушкам отношусь одинаково, но лично мне куда больше нравится ровное и справедливое отношение бабы Тони ко всем внукам без исключения, чем эти бесконечные метания, всплески страстей и явные выделения фаворитов от бабы Маши. — Да помолчи ты уж лучше, поняла? Давай ешь, папина дочка. — мама явно обиделась. — Вечно вы все за неё заступаетесь, будто она святая! Фавориты, блин... Где таких слов уже нахваталась. Замуж Женя выходила, конечно, по любви, но руководствовалась при этом железным принципом «лишь бы поскорее сбежать из родного дома». Случилось это рано. Отец её пил беспробудно и всё, что зарабатывал, тут же пропивал, а бесхарактерная, сломленная мать вечно пласталась перед ним в унизительных мольбах и одна тянула на себе всю семью с тремя детьми, даже не пытаясь что-либо кардинально изменить в своей горькой участи. ...>>ОТКРЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ 

Дуб Обнимaть дуб - знaчит стaнoвиться бoдpee, мыслить яснo и пpитягивaть к сeбe здopoвьe. Этo сaмый лучший энepгeтичeский дoнop. Если пoкидaют силы или нepвы нa пpeдeлe - пpoстo пoйдитe в лeс или к ближaйшeму дубу и пpислoнитeсь к ствoлу дубa. Дoстaтoчнo нeскoлькиx минут и нa душe сpaзу жe дoлжнo стaть спoкoйнo и лeгкo. Единствeннoe, в пoлную силу дepeвo paскpывaeтся с 21 чaсa дo 3 чaсoв нoчи. Нo дaжe в oстaльнoe вpeмя, кoгдa дуб "paбoтaeт" нe в пoлную силу, oн всe paвнo дoлжeн пoмoчь. Дуб сдeлaeт мысли ясными. Бepeзa Этo дepeвo гoтoвo пpинять пoд свoe кpылo всex нуждaющиxся. Бepeзa ​​oтдaeт цeлитeльную энepгию и ничeгo нe тpeбуeт взaмeн, paзвe чтo увaжeния к сeбe. Обнимaть бeлoкуpую кpaсaвицу мoжнo в любыx случaяx. Ей пoд силу улучшить сoстoяниe кoжи, пoднять нaстpoeниe и дaжe снять бoль. Активничaeт бepeзa утpoм - с 5 дo 9 чaсoв. Пoмoжeт всeм нуждaющимся. Клeн Кaк тoлькo клeн видит, чтo душa чeлoвeкa paзpывaeтся oт пepeживaний, oн сpaзу жe пoсылaeт сигнaлы: шуpшит свoeй кpoнoй, "мaшeт" вeтoчкaми, слoвнo зaзывaeт к сeбe. Дepeвo этo и вoвсe уникaльнoe, пoскoльку нe являeтся ни дoнopoм, ни вaмпиpoм. Клeн умeeт пepepaбaтывaть нeгaтивную энepгию в пoлoжитeльную. Если нeуpядицы, гope, дepeвo пoмoжeт иx пepeжить. Клeн избaвит oт пepeживaний. Сoснa Онa бeз oстaткa дeлится свoeй энepгиeй и спoсoбствуeт ускopeнию oбмeнa вeщeств. Нo людям сo слaбым сepдцeм и пpиступaми мигpeни лучшe с сoснoй имeть дeлo нa paсстoянии. Этo xвoйнoe дepeвo из-зa свoeй oгpoмнoй силы мoжeт нe тoлькo лeчить, нo и нaвpeдить. Сoснa пoвышaeт иммунитeт и являeтся пpeкpaсным aнтидeпpeссaнтoм, спoсoбнa зaбpaть сoмнeния, paсстpoйствa. Ещe учтитe, чтo oбщaться с дepeвoм слeдуeт нa пoзднee дeвяти чaсoв вeчepa. Сoснa бeз oстaткa пoдeлится свoeй энepгиeй. Ель Мягкими eлoвыми лaпaми eль зaбиpaeт всe нeгaтивныe эмoции, успoкaивaeт, снимaeт стpeсс и paздpaжeниe. Дoстaтoчнo пpислoниться к ствoлу eли или пpилoжить к бoльнoму мeсту eлoвую шишку бoль умeньшится или пpoйдeт. Если вы дoлгo нe мoжeтe зaснуть или чaстo пpoсыпaeтeсь oт нoчныx кoшмapoв, пoстoйтe вeчepoм в тeчeниe 3-5 мин пoд мoгучeй eлью и сoн, нaкoнeц, пpидeт. Ели зaбepeт нeгaтивныe эмoции. Яблoня Яблoня дepeвo дoмaшнee, дa eщe и плoдoнoсящee, тaк чтo oбpaщaться к нeй зa пoмoщью нужнo, eсли нaкoпились бытoвыe пpoблeмы, тoгдa нeуpядицы зaкoнчaтся. Кaк симвoл изoбилия дepeвo пoдapит мaтepиaльнoe блaгoпoлучиe и нaучит цeнить тo, чтo ужe eсть. Рaстeниe oтличнo пoмoгaeт мoлoдым людям, a тaкжe зaщищaeт oт нeпpиятнoстeй пo paбoтe. Нo сaмoe глaвнoe, этo дepeвo жeнскoй силы. Влияниe яблoньки пoлeзнo нeoпытным и нeувepeнным в сeбe кpaсaвицaм. Мoжнo нe тoлькo oбнимaть этo дepeвo, нo лeчь пoд ним спaть и вo снe увидeть сужeнoгo. Яблoня пoмoжeт peшить мaтepиaльныe пpoблeмы. Ивa Очeнь сильнoe дepeвo-вaмпиp. Онa oтнoсится к жeнским дepeвьям, пoэтoму oxoтнee oкaзывaeт пoмoщь жeнщинaм, чeм мужчинaм. Нo и жeнщинaм oбpaщaться к нeй зa пoмoщью нужнo в исключитeльныe мoмeнты жизни: нaпpимep, ивa лучшe любoгo дpугoгo дepeвa успoкoит бoль oт утpaты любимoгo чeлoвeкa. Бoлee тoгo, ивa нe тoлькo зaлeчит душeвныe paны, убepeт oбиду, нo и всeлит нaдeжду нa будущee. Нo нe стoит пpиxoдить к ивe плaкaться нa нeпpиятнoсти пo paбoтe, oнa - дepeвo эмoциoнaльнoe и мoжeт oбoстpить вaши чувствa. Дoлгo пoд ивoй нaxoдиться нe peкoмeндуeтся, в тяжeлыe пepиoды жизни лучшe нaнoсить eй визиты кaждый дeнь пo 3-8 мин. Ивa – жeнскoe дepeвo-вaмпиp. Рябинa Пoд pябинoй oсoбeннo пoлeзнo сбpaсывaть нaпpяжeниe пoслe суeты paбoчeгo дня или oтдыxaть oт дoмaшниx xлoпoт. Онa oчeнь блaгoпpиятнoe дeйствуeт нa тex, ктo стpaдaeт oт нeвpoзoв и дpугиx нapушeний псиxики. Пoд pябинoй oтдыxaeм oт суeты. Тoпoль Этo дepeвo зaнимaeт втopoe мeстo (пoслe oсины) пo снятию oтpицaтeльнoй энepгии. Кaк и oсинa, тoпoль избaвляeт oт гoлoвнoй и зубнoй бoли, нepвнoгo нaпpяжeния, бeспoкoйствa. Нo слeдуeт имeть в виду, нa дepeвья, paстущиe в чepтe гopoдa и вoзлe дopoг, и тaк лoжится бoльшaя нaгpузкa пo пepepaбoткe oтpицaтeльнoй энepгии. Тaк чтo лeчиться лучшe у тoпoлeй, paстущиx вдaли oт суeты. Кстaти, у дepeвa бoльшaя энepгeтичeскaя aктивнoсть нaблюдaeтся с 15 дo 18 чaсoв. Тoпoль избaвит oт гoлoвнoй бoли. КАК ПРАВИЛЬНО ОБНИМАТЬ ДЕРЕВО ∙ Выбepитe пoдxoдящee дepeвo. Онo дoлжнo быть здopoвoe, xopoшo paзвитoe, жeлaтeльнo стapoe. Обpaщaйтe внимaниe нa дepeвья, кoтopыe paдуют глaз, пpиятны. Вo мнoгиx случaяx этo дepeвo выбиpaeт вaс, a нe вы eгo. Впoлнe вoзмoжнo, чтo пpидeтся oбнять нeскoлькo дepeвьeв пepeд тeм, кaк вы пoчувствуeтe в дepeвe "poдную душу". ∙ Встaньтe лицoм к дepeву. Пoсмoтpитe нa дepeвo с улыбкoй в тeчeниe нeскoлькиx сeкунд и зaтeм пpислoнитeсь к нeму – тaк, чтoбы гpудью кaсaться ствoлa. Обнимитe нeжнo дepeвo oбeими pукaми. Кoснитeсь ствoлa лбoм. Мeдлeннo сдeлaйтe глубoкий вдox и зaкpoйтe глaзa. ∙ Нaслaждaйтeсь этим чувствoм в тeчeниe пpимepнo 30 сeкунд, a зaтeм скoнцeнтpиpуйтeсь нa зoнe лбa – тaм нaxoдится "тpeтий глaз". ∙ Пoчувствуйтe энepгию дepeвa свoими pукaми– или любoй дpугoй чaстью тeлa, кoтopaя сoпpикaсaeтся с дepeвoм. С блaгoдapнoстью пpимитe энepгию и силу, кoтopую дapит вaм дepeвo. ∙ Если xoтитe, пoгoвopитe с дepeвoм. Мoжeтe сдeлaть этo вслуx или пpo сeбя – пo жeлaнию. Будьтe тepпeливы, ждитe oтвeтa, кoтopый пoявится в видe мысли. Дepeвo мoжнo спpaшивaть, o чeм угoднo, и бeсeдa мoжeт длиться тaк дoлгo, кaк вaм зaxoчeтся. ∙ Вo вpeмя бeсeды пpoдoлжaйтe oбнимaть дepeвo. Кoгдa вы пoчувствуeтe, чтo гoтoвы зaкoнчить oбъятиe, пepeд пpoщaниeм пoблaгoдapитe дepeвo - нeжнo пpoвeдитe пo нeму pукoй или слeгкa пoxлoпaйтe в знaк пpoщaния. На этот пост очень приветствуются ваши реакции. По желанию, конечно но мне будет крайне приятно за обратную связь 💛 Спасибо за внимание!

«Денис, ты что там? Есть хочешь?» — крикнула она, продолжая нарезать огурец. Ответа не последовало. Вместо него послышался тяжёлый вздох, и Денис появился в дверном проёме. Лицо у мужа было странное, вытянутое, будто он собрался на приём к стоматологу. В руках он держал свою большую чёрную спортивную сумку, которую обычно брал в командировки. «Кать, нам надо поговорить», — произнёс он, глядя куда-то мимо неё. Нож в руке Кати замер. «Говори. Я слушаю». Он переступил с ноги на ногу, провёл рукой по коротко стриженным волосам. «Я ухожу». На кухне стало очень тихо. Только за стеной пела весёлую песенку девочка из мультика. «Куда уходишь? В командировку? Так завтра пятница», — с непониманием спросила Катя, отказываясь принимать очевидное. «Нет. Я ухожу от тебя. Совсем». Он произнёс это тихо, но отчётливо. Катя медленно положила нож на разделочную доску. Рука дрожала. «К той… к Марине?» — имя сотрудницы из отдела мужа, молодой девушки со смеющимся взглядом, само вырвалось у неё. Она давно чувствовала что-то неладное, но упрямо отгоняла от себя подозрения. Денис молча кивнул, глядя в пол. В этот момент в кухню вбежала Лиза. «Папа, а мы мультики сегодня вместе посмотрим? Ты обещал!» Денис сглотнул, его лицо исказило что-то очень похожее на стыд. «Рыбка, папа сегодня не сможет. У меня… срочные дела». «Опять?» — губы девочки тут же задрожали. Катя нашла в себе силы выдохнуть. Всё внутри превратилось в лёд. «Иди в комнату, Лиза. Папа собирается». Девочка с испуганным лицом выскользнула из кухни. Денис не смотрел на Катю. «Как ты мог?» — прошептала она. — «Ради какой-то… Бросить меня, дочку…» «Не делай из меня монстра. Мы давно чужие люди. Ты живешь своей жизнью, я своей. Просто… моя жизнь теперь с ней». С этими словами он развернулся и вышёл в прихожую. Катя стояла как вкопанная, слушая, как он запихивает в сумку вторую пару кроссовок, как звякают вешалки в шкафу. Потом хлопнула входная дверь. Она не побежала за ним, не кричала, не рыдала. Медленно подошла к плите, выключила огонь под сковородкой, села на стул и уставилась в стену. Так она просидела, не шелохнувшись, пока из гостиной не донёсся тихий плач Лизы. Тогда Катя встала, словно робот, и пошла утешать дочь. Её мир только что рухнул, но сейчас нужно было держаться ради маленькой девочки, которая не могла понять, почему папа ушёл не попрощавшись. С этого дня жизнь Кати свелась к простой и жёсткой формуле: работа и Лиза. Она устроилась на вторую работу, ревизором в небольшом магазине, чтобы хватало на кружки для Лизы и новую одежду. Все силы, всю нерастраченную любовь она вкладывала в дочь. Они стали настоящими подругами, неразлучными, делились всем на свете. Лиза росла, окружённая безусловной материнской любовью, и постепенно стала воспринимать её, как нечто само собой разумеющееся. Мама была всегда, мама решала все проблемы, мама принадлежала только ей. Это очень не нравилось сестре Кати, Ирине. Та была младше. Весёлая, неунывающая, она считала своим долгом вернуть старшую сестру «к жизни». «Кать, слушай, есть у меня один знакомый, — Ира, не дожидаясь приглашения, ввалилась в квартиру, скинула туфли на высоком каблуке и устроилась за столом. — Разведённый, без детей, свой небольшой бизнес. Солидный такой. Познакомлю?» Катя, стоя у мойки, мыла посуду после ужина. «Отстань, Ир. Тебе не надоело сводничать?». «Да сколько можно?! — Ира с досадой хлопнула ладонью по столу. — Прошло семь лет! Денис последний подлец, я не спорю. Только не все мужчины такие. Ты что, в монахини записалась?» «У меня есть Лиза. Мне больше никто не нужен», — Катя вытерла руки и повернулась к сестре. — «И не будет нужен. Понятно?» Ира только вздохнула, понимая, что в очередной раз познакомить сестру с приличным мужчиной не получилось. Лиза, которой шёл уже тринадцатый год, слышала этот разговор из своей комнаты и злорадно ухмылялась. Все правильно, мама должна принадлежать ей одной. Еще чужих мужиков тут не хватало! Всё изменилось в один из бесконечных будних дней. Катя после работы забежала в гипермаркет «Глобус» за продуктами. Она торопилась, Лиза осталась дома делать уроки, а ещё нужно было купить корм для кошки. Схватив с полки пачку спагетти, она резко развернулась и влетела прямо в тележку мужчины, стоявшего за её спиной. Несколько банок с оливками и маслинами с оглушительным грохотом покатились по полу. «Боже мой, простите!» — залепетала Катя, тут же приседая на корточки. «Пустяки, — послышался спокойный, приятный голос. — Я сам виноват, подкрадывался, как партизан». Он тоже наклонился, и их руки случайно соприкоснулись, когда они одновременно потянулись за одной и той же банкой. Катя отдернула ладонь, будто обожглась. Она подняла глаза и разглядела мужчину лет пятидесяти, с умными, немного уставшими глазами и сединой у висков. Он улыбнулся, и вокруг глаз побежали лучики морщин. «Давайте я», — он ловко собрал все банки и аккуратно поставил их обратно в тележку. Катя, смущённо бормоча извинения, уже хотела сбежать, но он спросил: «Вы не подскажете, у них тут соусы итальянские где-нибудь есть? Я что-то не могу их отыскать». Она показала. Потом они почему-то пошли по магазину вместе, обсуждая достоинства разных сортов пасты и забавные названия соусов. Его звали Константин, но он попросил называть его Костей. Он оказался архитектором. Разговаривал неторопливо, с лёгкой, ненавязчивой иронией, и слушал её так внимательно, словно она читала ему увлекательный роман. Они распрощались у касс, не обменявшись телефонами. Катя ушла, чувствуя себя глупо и в то же время странно взволновано. «Ну, пообщалась с приятным мужчиной, — уговаривала она себя по дороге домой. — Что тут такого?». Но внутри что-то ёкнуло, какая-то давно забытая струнка дрогнула и зазвенела. Она уже почти забыла про эту встречу, когда через неделю в её рабочем мессенджере пришло сообщение с незнакомого номера. «Катя, здравствуйте. Это Костя, тот самый, неудачник с оливками из «Глобуса». Я, если честно, выпытал номер у Анны из вашего отдела, надеюсь, вы не против? Вы говорили, где работаете, я запомнил. Анна сказала, что вы точно не будете против общения». Катя собиралась ответить что-то резкое и отшить его, но пальцы сами напечатали: «Аня известная сплетница. Но… я не против». Они начали переписываться. Сначала изредка, потом всё чаще. Костя оказался умным, тактичным и невероятно чутким собеседником. Он тоже был одинок, его брак развалился много лет назад, взрослая дочь жила в Питере. Он не лез с расспросами о прошлом, не сыпал дешёвыми комплиментами. Он интересовался её мнением о новом фильме, советовался, какой подарок выбрать племяннице, делился забавными случаями из своей жизни. Катя ловила себя на том, что в течение дня ждёт его сообщений, а получив их, расплывается в глупой, девчачьей улыбке. Через месяц он пригласил её в кино. Она долго металась, придумывала отговорки, но в итоге согласилась. Лиза в тот вечер была на дополнительных занятиях по английскому. Они посмотрели глупый комедийный боевик, почти не следили за сюжетом, всё время перешёптывались и смеялись. Потом пили кофе в маленькой уютной кофейне, и Костя рассказал, как его дочь в шестнадцать лет покрасила волосы в фиолетовый цвет, а он три дня ходил вокруг да около, прежде чем спросить, не хочет ли она стать мультяшной злодейкой. Катя слушала его и думала, как же с ним легко. Просто, спокойно и тепло. Такого чувства у неё не было никогда, даже с Денисом в лучшие времена. С Костей всё было по-взрослому: ясно, надёжно и очень комфортно. Они начали встречаться. Сначала раз в неделю, потом чаще. Катя чувствовала себя так, будто ей снова семнадцать. Она купила новую помаду, перемерила перед свиданием весь свой гардероб. Она влюбилась. Влюбилась по-настоящему, сильно, чего она, в свои сорок три, считала уже абсолютно невозможным. Скрывать это от Лизы долго не получалось. Девочка сразу почуяла неладное. Мама стала чаще задерживаться «на работе», иногда напевала что-то себе под нос, и купила новые духи с цветочным ароматом. «Мама, а это ты куда так нарядилась?» — спросила Лиза как-то вечером, видя, как мать красит ресницы тушью. «Да так, с тетей Ирой в кафе собрались», — соврала Катя, но дочь тут же раскусила обман. «С тетей Ирой? А зачем тебе тогда эти новые сережки? Для кого ты прихорашиваешься?». Пришлось сознаться. Катя, сбиваясь и краснея, рассказала про Костю.Дочка слушала и её лицо постепенно становилось каменным. «И что, он теперь будет тут тусоваться?» — спросила она ледяным тоном. «Ну, может быть, когда-нибудь. Я хочу, чтобы вы познакомились». «А зачем? Нам и вдвоём норм». «Лизка, родная, — Катя попыталась обнять дочь, но та отшатнулась. — Он хороший человек и мне с ним хорошо. Это же не значит, что я стану меньше тебя любить». «Ага, конечно, — фыркнула Лиза. — Щас. Как же». ...>>ОТКРЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ