Генка тоже, ишь, побрился, рубашку повесил в коридоре.

Выходит, меня приглашать не будете на невестку смотреть.
— Почему же? — торопилась Людмила, — На вечернем автобусе приезжают, приходите с отцом.
— Отец не пойдёт, ноги сегодня ломит, лежит.
— Тогда заверну ему пирога и курицу.
— Заверни. Но всё же, Люда. Не слишком ли ты её балуешь в первый раз?
— А как, мам? Гостеприимство — это же наше лицо. Как накормлю, как буду относиться, так и она сыну моему ответит.
— Ой, — замахала руками мать. — Кто бы говорил. Сколько ты слёз пролила, сколько ты ползала в огороде у свекрови, а второй день помнишь, нет? Всё плохая. Или забыла совсем?
Людмила посмотрела на мать.
На загоревшем лице её, обрамлённом белым платком и исчерченном морщинками, выделялись глаза - голубые, словно летнее тёплое небо. Мать за последние несколько лет сдала сильно, ухаживая за мужем, переживала, похудела, дочери не хотелось её волновать и перечить.
— Мам, приходи к семи. Посидим, познакомимся с девочкой.
— Что знакомиться? Внук выбрал уже и заявление в ЗАГС подали. Тут уж знакомься или нет, всё решено. Да и не девочка она уже.
Людмила сделала вид, что не успевает, ускорила темп, а когда мать вышла из летней кухни, села на табуретку.
Сама вспомнила, как тридцать лет назад знакомиться шла. Знала и отца будущего мужа и мать, жили в одном посёлке, но в разных концах. Знала Люда, что не приглянулась она, но шла, высоко подняв голову. С улыбкой шла, с букетом гладиолусов, под руку с будущим мужем, и была уверена, что познакомятся они ближе и всё наладится. Не случилось.
Людмила загрустила. Антон, старший из детей Сомовых, долго не мог найти себе жену. Уже вышла замуж младшая дочь и три года как создала семью средняя, уехала с мужем в Мурманск. А сын так и выбирал. Была надежда у матери, что приглянется Антону местная девушка и останется он в посёлке. Но нет, вышло иначе.
Сын устроился на работу в городе и остался там. На одном из светских мероприятий встретил Женю и началось. "Женя то, Женя это". О том, как мать или отец перестал спрашивать, когда звонил. Мать и рада была, и грустила одновременно.
Поэтому и угощение выбирала тщательно, не хотела показаться прижимистой хозяйкой. Всё, из чего можно было дома, приготовила, в магазине долго выбирала деликатесы. Мать свою тоже из-за этого сразу не пригласила, побоялась, что может словом или действием каким задеть городскую. И не скажешь ничего, не шикнешь, мать.
Автобус пришёл вовремя. Мать, увидев сына, стала размахивать руками, муж осадил: "Веди себя спокойно".
За высоким и статным сыном вышла из автобуса и Женя. Невысокая, тёмненькая, глаза чёрные бусинки, не поймёшь что в них. Поздоровалась.
Люда улыбаться перестала. "Обычная, самая-самая обычная женщина, таких в нашем посёлке под сотню наберётся, а ещё есть и красивее, такие, от которых глаз не отвести". Обидно стало за сына.
И уже не хотелось садиться за стол, не хотелось радоваться, даже делать вид, что счастлива, не хватало энергии. Голова сразу разболелась.
А сын, наоборот, обрадовался. И радость эта читалась не только на лице, она в каждом слове, в каждом жесте была. Он с такой нежностью прижимал к себе Евгению всю дорогу до дома, что даже отец обратил на это внимание.
Мать Людмилы уже ждала всех в доме Сомовых. Она села во главе стола, словно главная и сложила руки на коленях. Знала, скажет, что села на место зятя, чтобы не мешать никому.
Женя вошла в дом после Людмилы и поздоровалась с Елизаветой Тимофеевной. Та, не разжимая губ, кивнула. Люда сразу поняла, Женька и матери не понравилась. Теперь их две.
Людмила посмотрела на сына. Как же он светился от счастья!
За столом разговор не клеился. В основном отец с сыном обсуждали какие-то свои дела: отец спрашивал, сын отвечал или рассказывал забавные случаи, произошедшие на работе. Напряжение нарастало.
Елизавета Тимофеевна ковыряла в тарелке еду и, не отрываясь, смотрела на Женю.
— Евгения, а у меня вот к вам вопрос, — начала бабушка. — Знаю, что в браке вы до этого не были, года идут, может, вы хозяйство вести не умеете или по-женски у вас проблемы?
Антон чуть не подавился. Кашлял и махал рукой, словно давая Жене прийти в себя и подготовиться с ответом.
— Ну ты, ба, даёшь! Вот это вопросы у тебя.
Женя посмотрела на Антона и тронула его руку:
— Самое главное — мы нашли друг друга. И дети, надеюсь, будут, проблем не замечала. А хозяйственные вопросы всегда можно решить.
— Давайте лучше выпьем! — прервал всех отец, поднимая стопку. Люда посмотрела на него строго, но вслух ничего не сказала.
Сын поддержал. Женя тоже подняла свой бокал и улыбнулась.
— Чего ты, мать, давай с нами, — кивнул Гена.
— Голова разболелась, я сок, — протянула стакан Люда.
Неприятная нудная боль, действительно, мешала матери участвовать в застолье. Менялась погода.
Отец с сыном пошли на крыльцо, разговаривать дальше, Женька выскочила за ними, а Люда с Елизаветой Тимофеевной остались в доме.
— Ой, Люда, что же это такое, кто же нашего Антошу сглазил, столько девушек вокруг и хороших, и красивых, а он...
— Мам, сама днём говорила, что выбрал он уже, что теперь, — Людмила убирала со стола посуду.
— Это я днём говорила, а теперь передумала. Надо её перед внуком выставить неумёхой, надо её проверить, как меня, да тебя проверяли. Вон, в огород её, или на кухню, пусть покажет, что за хозяйка. Кстати, жить они где собрались, в городе?
Люда прекрасно помнила, как на второй день свадьбы свекровь разбудила её в пять утра и отправила доить коров. Два платья тогда в доме мужа было у неё: свадебное, белое, и на второй день праздничное. Вот в этом платье Люда и доила коров, которых у родителей мужа тогда было пять, убирала в стайке. А потом в этом же платье села за праздничный стол. Хорошо мать принесла потом одежду. Этот поступок свекрови Люда запомнила на всю жизнь.
— В городе...
...>>ОТКРЫТЬ ПОЛНОСТЬЮ