Скрипучие полы, печка и удобства во дворе стали для неё новой реальностью.

Городская девушка поначалу чувствовала себя некомфортно, но решила, что справится. Иван обещал, что со временем они всё переделают: проведут воду, сделают ремонт.
И Таня верила.
— Не волнуйся, — успокаивал её Иван холодными вечерами, когда она куталась в плед.
— Летом поставим газовый котёл. А потом сделаем ванную комнату.
— Я знаю, — улыбалась Таня, прижимаясь к мужу. — Дело не в условиях. Просто пока ещё непривычно.
Свою городскую квартиру она решила сдавать. Небольшая, но уютная однушка в хорошем районе быстро нашла арендаторов — молодую пару студентов, спокойных и аккуратных. Деньги от сдачи Таня не тратила на себя. Часть откладывала, часть шла на нужды их общего хозяйства: она купила стиральную машину, электрическую плиту, чтобы не готовить постоянно на печке. Она помогала по дому, на участке, научилась работать на грядках, сажать картошку и делать заготовки на зиму. Иван не возражал против того, как жена распоряжалась деньгами от квартиры. До поры до времени.
Первые тревожные сигналы Таня заметила на праздновании дня рождения Ивана. Анна Михайловна, до этого почти игнорировавшая невестку, вдруг заинтересовалась квартирой.
— А сколько платят за аренду? — спросила свекровь, пристально глядя на Таню.
— Нормально платят, — уклончиво ответила та, не желая называть сумму.
— На тряпки, небось, тратишь? — продолжила расспросы Анна Михайловна.
— Мама! — одёрнул её Иван. — Таня нам стиралку купила. И плиту. Какая разница?
Анна Михайловна лишь поджала губы и замолчала, но взгляд её стал ещё более холодным. После этого случая свекровь будто взяла курс на проверку Таниной выдержки: то критиковала её городскую одежду, не подходящую для деревенской жизни, то жаловалась соседкам, что невестка «белоручка», хотя Таня трудилась наравне со всеми.
Но самое неприятное началось позже: свекровь стала намеренно настраивать Ивана против жены.
— Ты мужик или кто? — слышала Таня разговоры из сеней, где мать и сын курили. — У тебя жена с деньгами, а ты без власти. Это неправильно!
— Да какие там деньги, мам, — отмахивался Иван. — На квартиру копим.
— Вот-вот! На квартиру! А твой дом разваливается. Крыша течёт, сарай того и гляди рухнет. А она всё на свою квартиру копит.
Таня старалась не обращать внимания на эти разговоры, но зерно сомнения уже пустило корни. Иван начал меняться. Когда Таня предлагала что-то купить для дома, он хмурился и говорил: «Давай подумаем» или «Может, на что-то другое потратим?».
Тема «вложений в семью» зазвучала всё чаще. Сначала речь зашла о тракторе.
— Представляешь, как было бы удобно? — мечтательно говорил Иван, глядя на старенький «Беларусь» соседа. — И огород вспахать, и сено привезти. Да и заработать можно — соседям помогать.
— Иван, но это же очень дорого, — осторожно возразила Таня. — Мы же собирались на ремонт копить.
— Это ведь тоже вложение, — нахмурился муж. — Трактор — это рабочий инструмент. Не для развлечения покупаем.
Таня согласилась, и все её сбережения за полгода ушли на трактор. Но этим дело не закончилось. Потом заговорили о пристройке к дому. Затем свекровь предложила «съездить всей семьёй в санаторий» — разумеется, за счёт Тани.
Каждое семейное застолье теперь превращалось в обсуждение того, куда потратить деньги от Таниной квартиры. Никто даже не скрывал, что речь шла именно о её средствах, а не общих.
В тот вечер собрались родственники Ивана. Приехал его старший брат Виктор с женой, двоюродная сестра Лена с мужем, и, конечно, Анна Михайловна, которая, живя через дорогу, явилась заранее, чтобы «помочь накрыть на стол».
Таня весь день готовила: испекла пирог, запекла мясо, сделала салаты. К вечеру она устала и мечтала просто спокойно посидеть, поговорить о чём-то приятном. Но едва все сели за стол и выпили первую рюмку, как свекровь завела знакомую песню:
— Ну что, Ванюша, решили, куда Танины денежки пустите?
Таня напряглась, почувствовав неладное.
— Мам, мы же договорились, — попытался остановить её Иван.
— А чего такого? — удивилась Анна Михайловна. — Семья же здесь. Что, секреты какие-то?
— Никаких секретов, — вмешалась Таня, стараясь говорить спокойно. — Просто мы решили отложить этот разговор. Сначала нужно закончить с крышей.
— Да чего там с ней возиться, — махнул рукой брат Ивана. — Ванёк, лучше бы квартиру продал. Деньги же лежат без дела. А тебе своё дело нужно. Вон, Серёга гараж продаёт с ямой и инструментом. Ты мог бы заняться ремонтом машин.
— Точно, — поддержала его Анна Михайловна. — А то что это такое — жена деньги зарабатывает, а муж в колхозе копейки получает.
Тане стало неприятно. Не потому, что обсуждали её деньги, а из-за тона: будто она была не человеком с собственными планами, а кошельком, который можно использовать.
— Извините, — тихо, но твёрдо сказала Таня, — но я не собираюсь продавать квартиру.
За столом повисла тишина.
— Это почему же? — прищурилась свекровь.
— Потому что это моя собственность. Я хочу её сохранить.
— Таня, но мы же семья, — растерянно произнёс Иван. — Мы вместе решаем…
— Мы действительно семья. И я вкладываюсь в наш общий дом. Но квартира — это моя подушка безопасности. Я пока не готова с ней расстаться.
Иван покраснел. Было видно, что он сдерживает гнев.
— Что значит — подушка безопасности? — процедил он. — Ты что, мне не доверяешь?
— Дело не в доверии, — попыталась объяснить Таня. — Просто…
— Просто ты думаешь только о себе! — не выдержал Иван. — Я тут с утра до ночи вкалываю, чтобы семью обеспечить, а ты деньги копишь! На отдельную жизнь, да?
— Иван, давайте не будем об этом при всех, — попросила Таня, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.
— А почему нет? — поддержала сына Анна Михайловна. — Пусть все знают, какая ты жена. Только о себе и думаешь!
Иван ударил кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули.
— Вот ты какая неблагодарная! — закричал он, и от неожиданности Таня невольно отшатнулась. — Я тебя в дом привёл, обеспечиваю, а ты мне не доверяешь!
В комнате повисла гнетущая тишина. Таня смотрела на перекошенное злобой лицо мужа и понимала: она видит его совершенно другим — холодным, чужим, незнакомым. Её охватило чувство одиночества — в том доме, где она жила, трудилась, но где, оказывается, у неё не было права на что-то своё.
— Простите, — тихо проговорила Таня, поднимаясь из-за стола. — Мне нужно подышать.
Никто не остановил её, когда она взяла куртку и вышла во двор. Пройдя до калитки, она свернула к старой яблоне у забора и прислонилась к шершавому стволу. Слёзы потекли сами собой — беззвучно, одна за другой.
«Как же так?» — думала она, глядя на звёзды. — «Что я сделала не так? Почему моё стремление иметь что-то своё вызывает такую агрессию? Почему моя любовь должна выражаться в полном отказе от себя?»
После того вечера Таня не стала устраивать сцен. Иван извинился — формально, без особого раскаяния. Сказал, что погорячился, выпил лишнего. Пообещал больше не трогать тему квартиры. Но что-то между ними надломилось, и Таня это чувствовала.
Раньше она мечтала о детях, представляла их совместные прогулки с малышом, как муж научит ребёнка кататься на велосипеде. Теперь эти мечты отдалились. Она не была уверена, что готова ещё больше связать себя с человеком, который может вот так, внезапно, превратиться из любящего мужа в чужого, злого человека.
К тому же она осознала одну важную вещь — её личное пространство пытаются контролировать чужие руки. Её свободу хотят ограничить, её мечты — вырвать с корнем, чтобы заменить своими.
Пока Иван считал, что конфликт исчерпан, Таня приняла решение. В понедельник, когда муж ушёл на работу, она позвонила арендаторам и попросила их съехать в течение месяца. Объяснила, что собирается жить там сама.
О своих планах она никому не рассказала — ни мужу, ни подругам. Но в её голове уже зрело твёрдое понимание: то, что служило финансовой подушкой безопасности, снова станет её домом. Её собственным домом, где никто не будет решать за неё, как ей жить.
После того скандального застолья отношения с Иваном стали заметно прохладнее. Муж всё чаще задерживался после работы, проводил время у матери, возвращался поздно, избегая встречаться взглядом. Таня тоже погрузилась в дела — устроилась на подработку, помогая местной учительнице с уроками английского для деревенских детей.
По дому они действовали механически, словно соседи, вынужденные делить одно пространство. Таня занималась готовкой, уборкой, стиркой. Иван колол дрова, носил воду, чинил забор. Разговоры велись только по необходимости, без прежней теплоты.
— Завтра Витька приедет помочь с крышей, — бросил как-то Иван, не отрывая взгляда от тарелки.
— Хорошо, — кивнула Таня. — Я приготовлю обед на двоих.
— На троих, — поправил он. — Мама тоже придёт.
Таня просто кивнула. Что тут скажешь? Анна Михайловна теперь появлялась в доме каждый день — то со стиркой (хотя Таня прекрасно справлялась сама), то с пирожками (хотя невестка пекла не хуже). Свекровь явно следила за Таней, выжидала, когда та «сдастся».
Через две недели после скандала раздался телефонный звонок. Таня была дома одна — Иван уехал в райцентр за запчастями для трактора. Женщина взяла трубку и услышала знакомый голос.
— Алло, Танюша? — протянула Анна Михайловна нарочито ласково.
— Да, Анна Михайловна, — спокойно ответила Таня. — Ивана нет дома.
— А я не к Ване, я к тебе, — заявила свекровь. — Поговорить хочу.
Таня напряглась, предчувствуя неприятный разговор.
— Знаешь, я тут думала о нашем разговоре про квартиру, — начала Анна Михайловна. — И что-то мне непонятно. Ты что, нас семьёй не считаешь?
— Конечно, считаю, — осторожно ответила Таня.
— Так вот, у нас в деревне все живут вместе, ничего не делят, — назидательно произнесла свекровь. — У Зинаиды Петровны дочка замуж вышла — так они с мужем дом построили на её участке. И всё общее. А у Клавдии сын в Москве квартиру купил — так они всей семьёй туда ездят отдыхать летом. Потому что семья!
Таня молчала, чувствуя, как внутри закипает раздражение.
— Вот я и подумала, — продолжила Анна Михайловна, не дождавшись ответа, — может, оформишь доверенность на Ванечку? На продажу этой квартиры? Он мужчина, ему виднее, куда деньги вложить.
— Анна Михайловна, — твёрдо произнесла Таня, — я не буду продавать квартиру. И доверенность оформлять не буду.
— Да что ж ты такая упрямая?! — голос свекрови стал визгливым. — Все вокруг нормальные люди, только ты!..
Таня не стала дослушивать и положила трубку. Сердце бешено колотилось. Впервые в жизни она отказалась свекрови напрямую, не пытаясь смягчить ситуацию.
Именно в этот момент она окончательно решила: пора действовать...
Продолжение >>Здесь