Стихия

Вы встретитесь. Я знаю сумасбродство Стихийных сил и ветреность морей, Несходство между нами и сиротство Неисправимой верности моей. И вот в отчаянье и нетерпенье Ты мчишься вниз и мечешься летя, Вся в брызгах света, в радугах и в пене, Беспечное, беспутное дитя. Перед тобой синеет зыбь морская, Там злющие чудовища на дне, А над тобою, весело сверкая, Смеется злое солнце обо мне. Но ты мелеешь и с внезапной грустью, Продрогшая от гальки и песка, Бессильная, ползешь к морскому устью, Мне одному понятна и близка. Павел Антокольский

Борис Пастернак ⠀ Мне снилась осень в полусвете стекол, Друзья и ты в их шутовской гурьбе, И, как с небес добывший крови сокол, Спускалось сердце на руку к тебе. ⠀ Но время шло, и старилось, и глохло, И, поволокой рамы серебря, Заря из сада обдавала стекла Кровавыми слезами сентября. ⠀ Но время шло и старилось. И рыхлый, Как лед, трещал и таял кресел шелк. Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла, И сон, как отзвук колокола, смолк. ⠀ Я пробудился. Был, как осень, темен Рассвет, и ветер, удаляясь, нес, Как за возом бегущий дождь соломин, Гряду бегущих по небу берез.

Андрей Вознесенский Не исчезай Во мне ты навек, Не исчезай на какие-то полчаса... Вернешься ты вновь через тысячу, тысячу лет. Но все горит Твоя свеча. Не исчезай Из жизни моей, Не исчезай сгоряча или невзначай. Исчезнут все. Только ты не из их числа. Будь из всех исключением, Не исчезай. В нас вовек Не исчезнет наш звездный час, Самолет, Где летим мы с тобой вдвоем, Мы летим, мы летим... И мы летим, Пристегнувшись одним ремнем, Вне времен, — Дремлешь ты на плече моем, И, как огонь, Чуть просвечивает твоя ладонь... Не исчезай Из жизни моей, Не исчезай невзначай или сгоряча. Есть тысячи ламп, И у каждой есть тысячи свеч. Но мне нужна твоя свеча. Не исчезай В нас, Чистота. Не исчезай, Даже если наступит край. Ведь все равно — Даже если исчезну сам, — Я исчезнуть тебе не дам. Не исчезай.

Приезжайте. Не бойтесь. Мы будем друзьями, Нам обоим пора от любви отдохнуть, Потому что, увы, никакими словами, Никакими слезами ее не вернуть. Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов, В белой узенькой лодке уйдем за маяк. На закате, когда будет вечер малинов, Будем книги читать о далеких краях. Мы в горячих камнях черепаху поймаем, Я Вам маленьких крабов в руках принесу. А любовь — похороним, любовь закопаем В прошлогодние листья в зеленом лесу. И когда тонкий месяц начнет серебриться И лиловое море уйдет за косу, Вам покажется белой серебряной птицей Адмиральская яхта на желтом мысу. Будем слушать, как плачут фаготы и трубы В танцевальном оркестре в большом казино, И за Ваши печальные детские губы Будем пить по ночам золотое вино. А любовь мы не будем тревожить словами Это мертвое пламя уже не раздуть, Потому что, увы, никакими мечтами, Никакими стихами любви не вернуть. Александр Вертинский

Как запретные книги на площади, нас сжигают к исходу дня. И приходят собаки и лошади, чтоб погреться возле огня. Нас листает костёр неистово, пепел носится вороньём. Слово – это уже не истина, это слабое эхо её. Словно души наши заброшенные, наглотавшись холодной тьмы, к нам приходят собаки и лошади – видно, истина – это мы… Александр Кабанов

окажись там где рушиться нечему о тебе заботится мчс моя тревожность наступает к вечеру как наступает лес когда по нему гуляешь а солнце глубже солнце уходит дом у него там яма когда понимаешь кому ты себе не нужен при чём тут мама и вот мы идём дети твои мы дети с кислыми языками от ежевики и я поднимаю с земли а ты говоришь выкинь всё выкинь а что я тогда оставлю у меня же и так и так ничего нету и я возвращаюсь домой с пустыми руками когда от солнца остаётся огрызок света когда от света не остаётся солнца но глаза привыкают свыкаются с темнотой и темноты тогда тоже не остаётся и никто не остаётся со мной Майка Луневская

Говоришь ты мне: Надоела грусть! Потерпи чуть-чуть, я назад вернусь. Хочешь ты любовь, Как настольный свет: повернул — горит, повернул — и нет. Хочешь про запас (пригодится в срок), — а любовь не гриб, не солится впрок. Жить по-своему не учи меня, Или есть огонь, или нет огня! Вероника Тушнова

Иосиф Бродский Вполголоса — конечно, не во весь — прощаюсь навсегда с твоим порогом. Не шелохнется град, не встрепенется весь от голоса приглушенного. С Богом! По лестнице, на улицу, во тьму... Перед тобой — окраины в дыму, простор болот, вечерняя прохлада. Я не преграда взору твоему, словам твоим печальным — не преграда. И что он — отсюда не видать. Пучки травы... и лиственниц убранство... Тебе не в радость, мне не в благодать безлюдное, доступное пространство.

Такое лишь в мае бывает: Кукует кукушка весь день, Хоть тысячу лет насчитает,— Загадывай, если не лень. Кукует кукушка на воле И славит земную красу, Зеленое чистое поле И синюю речку в лесу. И спорится трудное дело, И в деле душа не грустит. Оглянешься — поле поспело... И утро капустой хрустит. А там подступает забота Зимы на холодной заре. ...Но даже воробушка что-то Не слышно в моем ноябре. Продутая ветром опушка Со всей подоплекой видна. Жестка, как подошва, подушка, И ночь, как столетье, длинна. Давно уже откуковала Кукушка моя не спеша. И жалко сегодня, что мало Весной загадала душа. Михаил Дудин

Юнна Мориц С ним не так мне было нелюдимо — Не на пальце, а в груди сияло. Покатилось вдаль колечко дыма, А ведь жаль — и это потеряла! Упорхнуло дымное колечко, Из груди колечко дымовое, И оно сжималось, как сердечко — Дымчатое, нежное, живое. И оно сжималось и летело В грозовом огне над волчьим лесом, — Как душа, покинувшая тело Женщины, стоящей под навесом. Трепетало и переливалось, Гибель огибая и минуя. И колечком дыма оставалось, Обручальной дымкой поцелуя. Оставалось так или иначе Обручальным, дымчатым и нежным: Дымчатым колосиком удачи, Дымчатым колесиком надежды. Так или иначе оставалось Обручальным дымчатым созданьем, От груди все дальше отрывалось, От груди, раздвинутой дыханьем. Я легко-легко и без нажима Этот путь глазами повторяла, Покатилось вдаль колечко дыма, А ведь жаль — и это потеряла!